- И как по перу читают информацию? - поинтересовалась я у духа дома.

 Серая живность тут же спрыгнула со стола и с воздушной легкостью запрыгнула на шкаф с травками. Открыла хвостом дверцу и так же легко переместились на полку. Погремев там тарой, крыса пододвинула к краю несколько стеклянных баночек с засушенными растениями.

- В котел воды наливаешь ты, - сказала лысохвостая и кивнула в сторону плиты, на которой стоял сей предмет. - Когда вскипит, ждешь. Поочередно горстями своими травки бросаешь эти, - тут она ткнула маленьким пальчиком на пододвинутые ей банки, указывая последовательность.- Руками голыми листиков пару срываешь крапивы. Тоже бросаешь. Запах мяты пряной почувствуешь - перу пришло время. В кипящее варево опускаешь его. Аккуратно над паром густым наклоняешься ты. Что на перо записано,  покажет он. Но помни: для пера одного - ночь одна.

 Недолго думая, я тут же помчалась на улицу. Сначала к колодцу за водой, а потом сорвала несколько листочков крапивы. Пальцы жгло, но я старалась об этом не думать. Вернулась в дом с полным ведром и обжигающими листочками, крапиву положила на стол  и сразу налила воды в котел. Включила огонь и села рядом на стул в ожидании закипания. Минут через шесть жидкость в котле начала бурлить. Достав с полки банки с травками, я  начала послушно бросать горсти в том порядке, в котором мне указала крыса... Черт! Ну надо же! Я слушаю крысу. Надеюсь, не напрасно. Серая живность, кстати, пристроилась рядом, на открытой полочке буфета, и пристально наблюдала за моими действиями, периодически одобрительно кивая. Я взяла свежесорванные листики и тоже отправила их в котел. Спустя пару минут действительно послышался сладкий запах пряной мяты - пришло время опускать главный ингредиент и, возможно, узнать что-то новое о старом. Когда петушиное перо коснулось кипящей поверхности, из котла резко поднялся густой дым, заполняя белыми клубами пространство. Вот это пар, так пар. Густой, дурманящий... Я даже и не поняла, в какой именно момент он проник в мое сознание...

 Яркий костер, всполохи которого поднимаются до самого неба. Красиво, завораживает. Опасно. Повсюду разбросаны глиняные кувшины и черные перья с красными кончикам. Вокруг костра стоят и  сидят на срубленных бревнах люди. Близко к огню. Очень. Мужчины и женщины, юные и старые - все как один одетые в черную одежду. И все, словно одурманенные чем-то: кто-то без музыки танцует, кто-то стоит, не шевелясь, кто-то с ужасом в глазах озирается по сторонам... Кто-то стоит в сторонке и наблюдает.

 В центре внимания последнего белокурая девушка. Красивая, молодая. Она словно выбивается из всей этой черной безрассудной толпы. Сидит терпеливо и скромно в стороне от всех. Не по своей воле пришла, но и уходить не собирается, хотя все происходящее ей совсем не нравится. Она так до конца и не поняла, куда именно попала.

  Вдруг откуда-то сверху раздался свистящий звук. Все присутствующие одновременно подняли головы. В небе, прямо над костром, сидя на метле, парила девушка. Голова ее покрыта темным капюшоном от длинного струящегося балахона. Сделав круг, девушка заливисто засмеялась и начала плавно опускаться на землю. Белокурая ошарашенно следит за ней, не веря своим глазам. Она ее узнала. Испугалась. Но тут начало твориться еще что-то более невообразимое - все люди издали ответный, неестественный смех и, словно ниоткуда достав метла и ухваты, оседлали их. И тоже поднялись в воздух. Хаотично закружили над полянкой, продолжая хохотать.. Девушка испугалась еще больше, вся сжалась и с непониманием смотрела на ту, которую узнала, которая, держа в руках метлу, восторженно у нее спросила:

- Как тебе?

- Ты, ты... Как?

- А вот так. Говорю тебе, что и ты можешь. Ведь ты хочешь так же?

 Белокурая замотала головой.

- Почему не хочешь?

Белокурая опять замотала головой:

- Пойдем домой.

- Ты что, мы же только что пришли! Все веселье только начинается!

- Я хочу домой...

 Девушка, продолжая держать метлу в руках, наклонилась и подняла с земли кувшин, протянула его сидящей на бревне собеседнице:

- Выпей и расслабься.

 Белокурая бездумно взяла емкость, с сомнением посмотрела на девушку, но все-таки сделала глоток. Горькая, крепкая жидкость густо скатилась по пересохшему горлу. Девушка закашлялась. Но тут же все происходящее неожиданно перестало ее так сильно пугать.

- Вот умница.

 Люди между тем уже опустились на землю. Выпили по глотку из похожих кувшинов. Некоторые принялись танцевать вокруг костра, а некоторые разошлись по парам и начали бесстыдно откровенно целоваться на глазах у остальных. Девушка, заботливо устроив метлу у бревна, присоединилась к танцующим. Они ритмично и синхронно двигались, напевая что-то непонятное на два голоса... А целующиеся парочки начали нетерпеливо сбрасывать с себя одежду. А, обнажившись полностью, принялись поглаживать и поливать друг друга напитком из кувшинов, при этом жадно слизывая стекающие капли с нагих тел. Белокурая понимала, надо срочно уходить отсюда. Бежать, чем скорее, тем лучше. Но она словно приросла к месту и со странным чувством наблюдала за происходящим... А кто-то, кто стоял в сторонке, так и наблюдал за ней. Периодически поглядывая на уже страстное переплетение голых тел. Ему это нравилось. Его это заводило: дыхание участилось, а кровь, закипая, наполняла все мышцы и органы. Он был возбужден, даже перевозбужден. Глаза застелила пелена жгучей страсти, а тело, содрогаясь, рвалось на встречу к этому белокурому созданию. Юноша сделал один неуверенный шаг к сидящей девушке, а потом перевел дух и зашагал уверенней. Подошел, коснулся рукой ее плеча. Белокурая обернулась, секунда испуга на ее красивом лице, а потом нежная улыбка. Юноша был симпатичным: темные волосы, большие черные глаза. Он тяжело дышал и неотрывно смотрел в глаза девушки. Секунду, десять, двадцать... В слегка хмельное сознание девушки постепенно проникал дурманящий туман. Она не видела ничего вокруг, кроме этих пленительных черных глаз. Юноша протянул ей руку, и она покорно, словно под гипнозом, подала свою в ответ. Стараясь не терять с девушкой зрительного контакта, молодой человек вывел ее с полянки и повел в чащу леса. Но вдруг, остановившись у старой березы, прижал белокурую к стволу дерева и, наклонившись, поцеловал сочные девичьи губы. Такие сладкие и податливые...  Положив вспотевшие руки ей на плечи, он спустил с девушки кофту, та невесомо упала на землю. А руки черноглазого переместились на тонкую, белокожую шею, затем ниже, на манящие холмики груди. Девушка приоткрыла рот и издала приглушенный стон. Она мало что понимала, в голове был туман, и белокурая чувствовала лишь то, что ей позволяли чувствовать. Его желание наполняло ее.

В какой момент едкий дым от костра подул в их сторону, юноша зажмурился, зрительный контакт был потерян. Белокурая словно пришла в себя, потерянно огляделась и, наконец, поняв, что происходит, попыталась отступить в сторону, но внезапные, крепкие объятья ей это не позволили. Она внимательно посмотрела на юношу и  вдруг заметила в его облике нечто странное: небольшие рожки на темноволосой голове и длинную козлинную бороду, растущую клином из раздвоенного подбородка... От увиденного белокурая закричала, но напрасно, потому что ее криков никто не услышал, ведь на полянке у костра раздавались более громкие звуки... И все эти звуки, в том числе ее сопротивления, еще больше возбуждали его. И уже донельзя разгоряченный юноша, полностью теряя над собой контроль, резко и даже грубо развернул девушку к себе спиной, сжимая ее запястья одной рукой на пояснице, второй толкнул, опуская кричащее в мольбах тело на колени. Ловко, легко... Белокурая пыталась сопротивляться, но тщетно. Свое тело ей казалось тяжелым и обессиленным. Неподвижным. Ей оставалось только кричать, умолять, заклинать. Но он уже не слышал. Его свободная рука импульсивно задрала мягкую ткань подола платья и тут же дернула вниз то, что скрывалось под юбкой. Из женских глаз брызнули слезы и горячими ручьями  потекли по перекошенному от ужаса лицу, а юноша уже пылая от нетерпения, судорожно спустил с себя штаны. Рухнул на колени, устраиваясь между дрожащими ногами девушки. Сделав первый толчок, он лишь слегка коснулся самой возбужденной частью своего тела невинной плоти. А вторым толчком черноглазый уже жестко и больно проник в  сокровенные глубины девушки, тут же окропив молодую траву девственной кровью...

 Словно вынырнув из туманного видения, я едва устояла на ногах и схватилась руками за края плиты. Мокрые глаза уставились в котел, петушиное перо, плавающее на поверхности уже не кипящего варева, стало совершенно прозрачным. Я проморгалась и перевела взгляд на так и сидящую на полке крысу и тихо спросила:

- То, что я увилела в видении,  произошло с моей мамой?

- Да, - кивнул дух обреченно.

- И дай угадаю, через девять месяцев родилась я?

- Через восемь, - поправили меня. - Насколько знаю я, тебя в жутких мучениях рожала она.

 Отвратительное ощущение разлилось по моему телу. Как же это мерзко осознавать, что ты появилась на свет из-за того, что над твоей мамой надругались. Причем, сделал это явно юный темный ведьмак. Рога и борода маме тогда померещились, точнее, она просто увидела его внутреннюю суть... Вот тебе и темный цвет волос, передавшийся мне от папочки.

- Черт! - громко выругалась я и вновь потянулась к "лестнице ведьм", чтобы снять с узелка еще одно перо. Если уж и узнавать что-то неприятное из прошлого, так пусть это все произойдет за один раз. Руки тряслись, и перо не снималось. Ни в какую. Узелки никак не хотели развязываться, ни у второго, ни у третьего, ни у четвертого перышка. Крысиная морда духа понаблюдала за мной с полминуты, а потом тихо поведала: