Неожиданно Нэш спросил:

– А что вы сами думаете о том письме, которое получила миссис Симмингтон?

Элси ответила с возмущением:

– О, по-моему, это была мерзость.., настоящая мерзость!

– Да, конечно, но я не это имею в виду. Была ли в нем какая-то правда?

Ответ Элси прозвучал уверенно:

– «Нет, я не верю в это. Миссис Симмингтон была очень восприимчива.., болезненно восприимчива, ей даже приходилось принимать всякие лекарства от нервов. И у нее были большие.., ну, большие странности. – Элси покраснела, – Такая мерзость должна была быть для нее страшным ударом.

Чуть помолчав, Нэш спросил:

– Вы и сами получали подобные письма, мисс Холланд?

– Нет, не получала.

– Вы уверены? Пожалуйста, – он поднял руку, – не спешите с ответом. Невелика радость получить такое письмо, это я знаю. Люди часто предпочитают отрицать, что это и с ними случилось. Но в данном случае очень важно, чтобы мы знали об этом. Не смущайтесь, нам ведь известно, что все эти письма – сплошная ложь.

– Но я правда не получала таких писем, инспектор. Честное слово! Ничего подобного не было.

Она чуть не плакала, и ее «нет» звучало впрямь убедительно.

Когда Элси снова вернулась к детям, Нэш подошел к окну и, глядя наружу, проговорил:

– Вот тебе и на! Говорит, что не получала никаких анонимок, и похоже, что говорит правду.

– Она не лжет. Уверен, что не лжет.

– Гм, – буркнул Нэш. – Чертовски хотел бы знать, почему она их не получала.

– Это красивая девушка, не так ли?

– Более чем красивая.

– И то верно. Прямо скажем – красавица. К тому же молодая. Для той, кто пишет анонимки, – цель лучше некуда. Почему же именно ее эта женщина пощадила?

Я только пожал плечами.

– Знаете, это любопытно. Надо будет сказать Грейвсу – он ведь спрашивал, знаем ли мы кого-то, определенно не получавшего анонимок.

– Это уже второй человек, – сказал я. – Вспомните, что Эмили Бартон тоже их не получала.

Нэш негромко засмеялся.

– Не всему верьте, что слышите, мистер Бертон. Мисс Эмили получила анонимку – и не одну!

– Откуда вы знаете?

– От ее верного дракона, у которого она сейчас живет, – ее бывшей горничной и кухарки, Флоренс Элфорд. Вот та-то высказала все, что думает! Требовала, чтобы мы живьем содрали кожу с той, кто это пишет, как только поймаем ее.

– Зачем же мисс Эмили утверждала, что не получала никаких писем?

– Да как вам сказать. Особо нежными выражениями эти письма не изобиловали, а мисс Бартон всю жизнь избегала всего грубого и непристойного.

– Что было в ее письме?

– Обычные вещи, в ее случае просто смешные. Помимо всего прочего, обвинение в том, что мисс Эмили отравила мать и большую часть сестер.

Я спросил недоверчиво:

– Надеюсь, вы не считаете, что эта опасная сумасшедшая ходит между нами, а мы так и не поймаем ее на крючок?

– Поймаем, – угрюмо ответил Нэш. – Напишет на одно письмо больше, чем следовало бы.

– Помилуй бог, не хотите же вы сказать, что она будет продолжать свою ядовитую писанину – особенно теперь!

Нэш посмотрел на меня.

– Будет, конечно же, будет. Понимаете, теперь она уже не может перестать, это стало манией. Письма будут приходить и дальше, в этом можете не сомневаться.

Прежде чем уйти от Симмингтонов, я пошел посмотреть, как там Миген. Она была в саду и выглядела уже нормально. Меня она встретила даже довольно весело.

Я предложил ей снова побыть у нас несколько дней, но она, мгновенье поколебавшись, покачала головой.

– Это очень мило с вашей стороны, но я, пожалуй, останусь здесь. В конце концов, это.., ну, это ж мой дом. И я могу немного помочь мальчикам.

– Хорошо, – сказал я, – как хотите.

– Ну, так я лучше останусь дома. А мне можно будет… можно будет…

– Что? – спросил я.

– Если случится что-нибудь плохое, можно будет позвонить вам, чтобы вы пришли?

Меня это тронуло.

– Разумеется. Только что же может случиться плохого?

– Не знаю, – она неуверенно посмотрела на меня. – Здесь все время творится что-то неладное, вам не ка жегся?

– Ну, и хватит уже! – сказал я. – И больше чтоб не смели находить никаких трупов. Совсем неподходящее для вас занятие.

Она мимолетно улыбнулась мне.

– Что нет, то нет. Совсем вышибло меня из седла. Не очень мне хотелось оставлять ее там, но в конце концов, как она и сказала, это был ее дом. К тому же я, предполагал, что Элси Холланд будет теперь чувствовать ответственность и за нее.

Мы с Нэшем отправились в «Розмарин». Пока я рассказывал Джоан о своих утренних переживаниях, Нэш побеседовал с мисс Партридж. Вскоре он присоединился к нам, но лицо его выглядело не слишком довольным.

– Мало толку. Судя по тому, что она говорит, Агнес сказала только, что ее что-то беспокоит, что она не знает, что делать, и хотела бы посоветоваться с мисс Партридж.

– Мисс Партридж об этом кому-нибудь упоминала? – спросила Джоан.

Нэш с досадой кивнул.

– Да, сказала миссис Эмори, вашей уборщице, что-то в том духе, что некоторые девушки просят совета у своих старших знакомых, а не подумают о том, что могли бы и сами решить свои проблемы! Ну, и о том, что Агнес в общем-то девушка милая и умеет себя вести, хотя пороха, конечно, не выдумает.

– Себя-то мисс Партридж ценит высоко, – пробормотала Джоан. – А миссис Эмори, надо полагать, разнесла это по всему городку?

– Разумеется, мисс Бертон.

– Меня все время удивляет одна вещь, – отозвался я. – Почему автор анонимок включил в число своих адресатов мою сестру и меня? Мы здесь чужие – никто не мог питать против нас зла.

– Вы не учитываете склад ума таких людей: будь то Петр или Павел – им все мешают. Можно сказать, что их ненависть обращена против всего человечества.

– По-моему, – заметила Джоан, – именно это имела в виду и миссис Калтроп.

Нэш вопросительно посмотрел на нее, но Джоан не стала подробнее объяснять свои слова, и он заговорил дальше:

– Не знаю, мисс Бертон, хорошо ли вы присмотрелись к конверту, в котором пришла анонимка к вам. Если да, вы, быть может, заметили, что первоначально он был адресован мисс Бартон, а потом «а» было перебито на «е».

Если бы мы еще тогда сумели правильно объяснить это обстоятельство, у нас был бы ключ ко всей загадке. Но никто из нас не приписал ему особого значения.

Нэш ушел, и мы с Джоан остались одни. Она сразу же спросила:

– Ты не думаешь, что мое письмо было и впрямь предназначено для мисс Эмили?

– Вряд ли оно бы тогда начиналось: «Ты, крашеная стерва», – возразил я, и Джоан не могла со мной не согласиться.

Потом она предложила мне сходить вниз, в городок.

– Послушаешь, что говорят люди. Сегодня вряд ли найдется человек, у которого эта история не была бы на языке.

Я пригласил было ее пойти вместе, но, к моему удивлению, Джоан отказалась. Сказала, что пойдет в сад и поищет там чего-нибудь вкусненького. Я остановился в дверях и сказал, понизив голос:

– Надеюсь, мисс Партридж не имеет ничего общего с этими письмами.

– Мисс Партридж?

В голосе Джоан звучало такое изумление, что мне стало стыдно. Я продолжал извиняющимся тоном:

– Так просто стукнуло в голову. Все-таки она немножко брюзга.., и вообще со странностями.., у таких людей случается религиозная мания.

– Но при чем тут религиозная мания?.. Грейвс, по твоим же словам, утверждает совсем другое.

– Ну ладно, сексуальная мания. Насколько я понимаю, они ходят рука об руку. Мисс Партридж – женщина с подавленными инстинктами, ограниченная условностями, да еще целые годы провела тут с массой старух.

– Что тебя навело на такую мысль?

– Послушай, – проговорил я медленно, – о том, что ей сказала Агнес, мы знаем только от самой же мисс Партридж. А что, если Агнес спросила, почему это мисс Партридж неделю назад приносила им письмо, и та ответила, что зайдет к ней после обеда и все объяснит

– А потом, чтобы затереть следы, пришла к нам и попросила разрешения пригласить девушку?