— Может быть, ты попробуешь потанцевать со мной когда-нибудь? — Тамми впилась в него взглядом из-под опущенных ресниц.

— Конечно. — Он бы согласился на все, когда она смотрела на него вот так, но он и танцы — вещи несовместимые. В семействе Фортсонов постоянно подшучивали над Нилом, что у него две левых ноги.

— Как насчет обеда? Все остается в силе? Я наработала себе неплохой аппетит. — От ее улыбки у него захватывало дух.

— У меня есть кое-что как раз для тебя. Думаю, тебе понравится то, что я приготовил. — На самом деле он очень нервничал по этому поводу.

— Уверена, что мне понравится. Когда приходить? — спросила она, и в ее голосе зазвучали соблазнительные нотки.

— Дай мне полчаса, чтобы привести себя в порядок.

— Что принести?

— У меня все готово. Приноси себя.

Нил заправил рубашку в джинсы и открыл дверь.

— У тебя елка! — воскликнула Тамми, пропустив обычное приветствие. — Я увидела ее, как только поднялась по ступенькам.

Нил усмехнулся, довольный тем, что она это заметила, довольный ее энтузиазмом и тем, что она пришла к нему.

— Конечно, я поставил ее. Проходи.

Она прошла вслед за ним, коснувшись мимоходом его руки.

— Ты привез елку с собой из бывшего дома?

— Нет. Я выстоял в очереди и купил ее сегодня. Она продавалась с гирляндой. Правда на ней нет украшений, но мне просто нужна была елка. Когда я был ребенком, мы часто переезжали, но елку всегда ставили.

— Она хорошо дополняет упаковочные коробки, поддразнила его Тамми. — Ты всегда все откладываешь на потом или просто руки не доходят до этих коробок?

— Боюсь, они могут пролежать здесь еще полгода. Ненавижу упаковывать и распаковывать вещи.

Может быть, потому что в детстве мне часто приходилось этим заниматься. Я просто жил на чемоданах. Так было проще.

— Да, но сейчас все не так. Ты ведь приехал, чтобы здесь остаться, — подчеркнула она.

— Да, ты права. — Несмотря на свои слова и намерения, Нил все еще никак не мог свыкнуться с мыслью, что переехал сюда окончательно.

Текс и Лолита наблюдали за ними из-за дивана.

Джиджи и Мемфис свернулись калачиками на собачьей подстилке возле елки, ни на что не реагируя.

— Что это с ними?

— Они устали, гоняясь за белками. Пойдем. Нил взял ее за руку и повел на кухню.

От одного этого прикосновения Тамми захватила волна желания. Недалеко от кухонной двери Нил остановился и повернулся к ней.

— Закрой глаза.

Тамми моргнула, но не закрыла глаза.

— Что?

— Это сюрприз. Закрой глаза. Не бойся, я не допущу, чтобы ты врезалась в стену или расквасила себе нос о дверь.

— Откуда я знаю, можно ли тебе доверять? — За ее шутливыми словами скрывалась настоящая настороженность.

— Иногда нужно просто довериться. — Он и мысли не допускал, что Тамми не так-то легко будет это сделать.

Она опустила ресницы, словно два темных веера-полумесяца. Взяла его за руки, отчего его бросило в дрожь. Поддерживая Тамми за локти, он двинулся задом наперед в сторону кухни. Они вошли, и он отпустил ее, чтобы закрыть дверь.

— Теперь можешь смотреть. — Нил нервничал, как школьник.

Она открыла глаза и осмотрела комнату.

— Ты сделал это для меня? — восхищенно прошептала она.

Он кивнул.

— Сегодня днем. — Он купил двенадцать свечей, покрывало и устроил посреди кухни нечто вроде пикника. Проблем с местом не было, так как кухонная мебель почти отсутствовала. — Ты сказала, что тебе нравится эта комната.

Она отвела от него взгляд.

— Возможно, это самое лучшее из того, что кто-то когда-то делал для меня. Почему ты это сделал?

— Потому что хотел увидеть, как ты улыбаешься. — Он тронул ее за плечо. Она по-прежнему не смотрела на него. — А на улице сидеть холодно, даже с зажженной печкой.

— Это… — Она готова была расплакаться.

Он оглянулся на свечи, горящие на стойке и на полу.

— Ты хотела сказать, что это может вызвать пожар? Вот потому я и закрыл дверь, чтобы не впускать сюда животных.

Она глубоко вздохнула и повернулась к нему.

— Вообще-то я собиралась сказать, что все это так хорошо придумано. Ты всегда такой романтичный?

Он подавил вздох. Когда-то Миа заявила, что в нем нет ни капли романтики.

— Рад, что тебе понравилось, — сказал он. — Я решил приготовить лососевый стейк к обеду.

— Это здорово!

— Пожалуй, начну.

— Хорошо.

Он собирался пойти к холодильнику за стейком и спросить, как она провела день, но вместо этого стоял, как вкопанный, завороженный исходившим от нее ароматом и теплом.

— Я думал о тебе весь день.

— Я тоже думала о тебе. — Ее хрипловатый голос заставил его подойти на шаг поближе.

— В самом деле? — Он отвел прядь ее волос за ухо и провел пальцем по шее, вызвав у Тамми дрожь.

— Да. Тебе нужно было бы пообедать с одной из тех женщин, чьи номера телефонов ты бросил в огонь вчера, а не устраивать пикник со мной.

Говоря эти слова, она коснулась его груди, и он ощутил горячее прикосновение даже через рубашку.

— Я знаю. Но у них нет того, что есть у тебя. Он провел пальцем вдоль ключицы к ямочке на шее, где бешено бился пульс.

— Трех бывших мужей? — Она наклонила голову и поцеловала его тыльную сторону ладони. Боже! Он никогда раньше не думал, что это эрогенная зона. Может быть, он чувствовал такое только с ней?

— Да. — Нил едва мог дышать. Мягкость ее кожи, ее запах, разгоряченный взгляд — от желания у него голова пошла кругом.

Она слегка провела пальцами вверх по его шее.

Потрогала большим пальцем шрам над его верхней губой.

— А мне следовало бы заняться этим с Ловелом.

— Я так не думаю. — Он поцеловал ее палец. На одном дыхании скользнул руками по ее телу и, подхватив за талию, посадил на стойку бара. Она распахнула глаза от удивления, потом ее взгляд потемнел. — Да кто такой этот Ловел?

Она притянула его поближе к себе.

— Никто. Сейчас это не имеет никакого значения.

— Хороший ответ. — Он прижался к ней. Она чувствовала, как он возбужден. Они были одеты и даже еще не целовались, а он уже был готов взорваться от наслаждения.

Тамми со стоном обхватила его ногами и подалась вперед, поближе к его трепещущей твердой плоти.

— Нил. — Она запустила руки в его волосы, притянула его к себе еще ближе и впилась в его губы, как женщина, отчаянно желающая чего-то, что мог дать ей только он один и без чего она просто не могла жить.

Он исследовал горячую влажность ее рта. Языком он ощущал вибрацию от его стонов, что только распаляло его голод. Когда она изогнулась в его объятиях, он пробежал руками по ее груди, обнажив ее шею.

Нил стал осыпать поцелуями ее шею, освободил от лифчика ее грудь и нежно обвел контур сосков, почти не касаясь их.

Над его головой раздавалось ее отрывистое, хриплое дыхание, прерываемое приглушенными стонами, выражающими степень наслаждения, что распалило его еще больше.

Тамми откинулась назад на стойку, заложив руки за голову.

— Поласкай меня.

Он осыпал ее грудь несколькими дразнящими поцелуями.

— Так?

— Еще. — Полуприказ, полумольба. Полная зависимость. Кончиком языка он провел вначале по одному холмику, потом по другому.

— Ты этого хотела?

Стон удовольствия затих, превратившись в тихое мурлыканье. Эти звуки лишь подпитывали его страсть.

— О, Нил…

Он повторил свой ласкающий танец, наслаждаясь ее вскрикиваниями и ее вкусом. Ее запах, только ее, окружал его.

Наконец он отпустил ее, еле сдерживая жажду.

Теперь он упивался созерцанием. Она была экстравагантна каждым дюймом своего тела — сидя на стойке с раздвинутыми ногами, обнаженной грудью и сияющими глазами.

— Я никогда не хотел ни одну женщину так, как хочу тебя. — Его голос резко прозвучал в освещенной свечами комнате. Помоги ему Бог, но Миа никогда не сводила его с ума так, как Тамми.