— Вам с водой? — спросила Рэйка. Мы с Фрэнком кивнули, и тогда она сперва разлила по стаканам принесенный виски неизвестного происхождения, а потом легким нажатием руки на резиновую помпочку, укрепленную на крышке стеклянного кувшина с водой, добавила нам в стаканы воды.

— Вы из Америки? — придвинувшись поближе к Фрэнку, по-японски спросила Лиэ. Вообще-то в этом заведении трогать девушек было запрещено. Но если клиент вел себя спокойно, то девушки могли сами его потрогать, как бы в благодарность. Видимо, расслышав слово «Америка» и догадавшись, о чем идет речь, Фрэнк ответил ей едва слышным «да». Я подумал, что Фрэнк сейчас начнет пить разбавленный виски маленькими глоточками, как тогда пиво в гостиничном ресторане. Поэтому я сказал ему, что, сколько бы он стаканов ни выпил, — цена одна и та же. Но это не помогло — Фрэнк сразу же начал прихлебывать свой напиток. Со стороны было абсолютно невозможно понять, пьет он или просто подносит стакан к губам. Меня это ужасно разозлило.

Рэйка села сбоку от Фрэнка, Лиэ — между Фрэнком и мной. Потом Рэйка положила руку Фрэнку на бедро и засмеялась.

— Как тебя зовут? — спросил Фрэнк. Рэйка назвала ему свое имя.

— Рэйка? — переспросил Фрэнк.

— Да.

— Красивое имя.

— Правда?!

— Мне лично нравится.

— Спасибо.

Я подумал, что Рэйка знает английский где-то на уровне восьмого класса. Примерно, как и я. Только у меня практики гораздо больше.

— Сюда часто американцы приходят?

— Довольно редко.

— Ты хорошо говоришь по-английски.

— Вовсе нет. Я бы хотела говорить лучше, но пока не получается. Хочу накопить денег и поехать в Америку.

— Ах вот как. В американский институт хочешь поступить?

— В институт я не могу. Мозгов мало. Я хочу поехать в «Найки Таун».

— «Найки Таун»?

— Тебе нравится «Найки Таун»?

— Найки? Это, что ли, те «Найки», которые производят спортснаряжение?

— Да. Тебе нравится?

— Ну-у… у меня, кажется, есть такие кроссовки… или нет, у меня вроде «Конверс». А почему тебе так нравятся «Найки»?

— Ни почему. Просто нравятся, и все. А ты был в «Найки Таун»?

— Так я же говорю, я даже ничего не слышал об этом месте. А ты слышал, Кенжи?

— Слышал пару раз, — сказал я. — Но чего только люди не расскажут.

— Это такое многоэтажное здание, где на каждом этаже продают «Найки», — объяснила Рэйка, поправляя лямку от лифчика. — А потом в установленное время на огромном экране начинают показывать рекламные ролики «Найки». Вот. Одна моя подружка туда поехала, так она купила себе там целых пять пар кроссовок. И я тоже хочу поехать в «Найки Таун» и накупить себе всего-всего-всего. Это моя мечта.

— Мечта? Это у тебя такая мечта — «Найки Таун»? — Фрэнк изобразил на своем лице удивление и несколько раз повторил шепотом слово «мечта».

— Ну да, мечта, — сказала Рэйка и спросила: — А ты где живешь в Америке?

— В Нью-Йорке, — ответил Фрэнк.

— Странно, — скривилась Рэйка, — «Найки Таун» как раз в Нью-Йорке находится…

Фрэнк снова изменился в лице. Получалось, что Рэйка — хоть и без злого умысла — намекнула ему, что тот, кто живет в Нью-Йорке и не знает «Найки Таун», наверное, немного не в себе. Конечно, это неприятно, но не до такой же степени. Сбоку было хорошо видно, как отвратительная кожа на его лице натянулась и мелко задрожала. Капилляры набухли, как набухает акварельная краска в капле воды. Лицо сперва сделалось бледным, а потом Фрэнк покраснел как рак.

— Это только японцы так возбуждаются по поводу «Найки Таун», — почувствовав неладное, сказал я Рэйке. — Видишь, американцы даже не знают, где это. В этом «Тауне» вообще, наверное, половина покупателей японцы.

И между прочим, Нью-Йорк — огромный город, на Манхэттене свет клином не сошелся.

Все это я проговорил сначала на японском, а потом на английском. Рэйка согласно кивнула. Фрэнк начал потихоньку приходить в себя. И хотя я был почти уверен, что про Нью-Йорк он наврал, я решил по возможности с ним об этом не заговаривать. Хотя бы потому, что Фрэнка эта тема определенно бесила. А таким «нелегалам», как я, не стоит понапрасну злить своих клиентов. Ничего хорошего из этого не выйдет. Клиент ведь платит в последний день, и если он вдруг возьмет и съедет из гостиницы раньше срока, то фиг его после этого отловишь.

— Давайте попоем караоке, — сказала Рэйка, поглядывая на других посетителей. Полупьяный служащий средних лет с видимым удовольствием распевал какую-то популярную песенку. Его спутник, и скорее всего подчиненный — молодой мужчина с покрасневшим от выпитого лицом, — хлопая в ладоши, негромко мычал ту же мелодию себе под нос.

Девушка в розовом белье, которая подавала клиенту микрофон, не успела убрать руку, и он так и пел всю дорогу, держа ее за руку. Вообще обстановка здесь напоминала какое-то жертвоприношение в древнегреческом храме, и девушки, разумеется, были жертвами.

Я подумал, что мужик с микрофоном и его спутник, наверное, приехали откуда-то из провинции. В Кабуки-тё много таких селян, приехавших в Токио по работе. Для всех остальных районов города эти люди слишком уж простоваты. Заметить их очень легко — они как выпьют, так сразу краснеют. И одеваются по-другому, и держат себя иначе. В некоторых особенно отвратительных местах, так называемых кэтч-барах, селян очень часто жестоко обманывают. Я бы вполне мог работать, например, с группами из провинции, сопровождать их по Кабуки-тё. Но жалко тратить время на изучение диалектов.

— Нет, не надо караоке. Давайте лучше вы меня немного поучите японскому языку. Мне хочется поговорить на японском с девушками в нижнем белье. — С этими словами Фрэнк достал из сумки «Токио Пинк Гайд». Не журнал — книгу.

На обложке, чуть ниже названия, маленькими буквами было написано: «Эта книга поможет вам высвободить все то, что вы ежедневно в себе подавляете». Но это дословный перевод, а вообще-то это означало на английском примерно следующее: «Прочитав эту книгу, вы превратитесь в похотливое животное».

За этой многообещающей фразой следовала не менее многообещающая: «Что? Где? И за какие деньги? Для любителей плотских утех — вся необходимая информация о токийских заведениях».

У меня тоже была такая книга — профессия обязывает, и в свободное время я почитывал ее для улучшения своего английского. Надо сказать, очень любопытная книжка. Например, девятая глава «Токио Пинк Гайд» посвящена геям. Начинается она с исторического бэкграунда — с рассказа о том, как неприятие женщин в буддизме и мачоизм породили в самурайской среде любовь к мальчикам. Потом автор заверяет читателей, что, несмотря на гайджинофобию[7], поразившую секс-индустрию Японии вскоре после открытия СПИДа, геи из развитых стран всегда найдут теплый прием в районе Синдзюку-нитёмэ. Далее следует подробное описание токийских гей-баров.

Фрэнк открыл свою розовую книжку и сказал:

— Ну что же, начнем урок японского. — После чего посмотрел на Рэйку, потом перевел взгляд на Лиэ и начал в алфавитном порядке с буквы «А». — Алкаш, — громко сказал он по-японски и сразу же пояснил на английском: — Это значит «пьяница».

Видимо, Фрэнк решил зачитывать по порядку слова из краткого разговорника, который был напечатан в конце книги.

— Что он сказал? — спросила Лиэ.

— Он сказал по-японски «алкаш», — ответил я, и Лиэ радостно завизжала: «Ой, не могу, какой миленький!» и в восторге ущипнула себя за ляжку.

«…анальный секс; анус; а пошел ты». Потом были «бляди» и «блядки» — именно на этих словах Фрэнк неожиданно повысил голос, «…болт; булки; вали отсюда; вибратор; говно; гомик; дебил; дура; дырка, дырка, дырка, дырка, дырка…»

Когда иностранцы старательно выговаривают японские слова — это получается очень забавно и даже мило. Вот они на твоих глазах выбиваются из сил, выдавливают из себя этот корявый японский, и ты сразу чувствуешь, что надо их подбодрить, показать им, что тебе понятно каждое их слово. Конечно же, это относится не только к японскому языку. Я, например, знаю английский, ну, может, как девятиклассник или вроде того, и вполне могу сымитировать американский акцент нэйтив-спикера не хуже какого-нибудь идиота на радио, однако я этого не делаю. Мне кажется, что гораздо разумней тщательно произносить каждое слово — больше шансов понравиться клиенту.