Келли-Энн поджала губы и скосила глаза, словно что-то припоминая.

— Ты не видела его лица. Он вовсе не выглядел злым, он казался удрученным и подавленным.

Кэррол покачала головой. Это ровным счетом ничего не значило — Митч был помолвлен с другой женщиной.

— Я не хочу больше говорить о Митче Боханне. Обещай мне, что больше никогда не произнесешь при мне его имя.

— Обещаю. — Келли-Энн продвинула тележку с книгами между рядами. — Я вижу, что ты продолжаешь носить волосы распущенными. Мне это нравится.

— Не могу опять вернуться к косам. Я больше не та Кэррол. Иногда я даже не пойму, какая я теперь.

— Да, ты изменилась, — подтвердила Келли-Энн. — И думаю, что в основном к лучшему.

Если только не считать постоянной тоски и тупой боли в сердце, которая не проходит. Должно быть, лишь время способно излечить от этого.

— Думаю, переезд в новую квартиру поможет мне обрести себя. Беда в том, что я должна жить у мамы до тех пор, пока не скоплю денег на уплату ренты.

— Опять начинаешь строить планы?

— Нет. Я никогда не смогу вернуться к прежней Кэррол. Она ушла навсегда. Я никогда не буду столь же свободной от обязательств, как в последние два месяца, но и не буду мисс Консервативностью.

— Так что, — поддразнила ее Келли-Энн, — больше никаких планов на будущее?

— Нет. Думаю, что буду жить так, как живется, и постараюсь использовать наилучшим образом то, что мне дается.

— Звучит как очень здравая идея.

Голос Митча донесся откуда-то из-за ее спины, и волна трепета пробежала по телу Кэррол. Она почувствовала, как заполыхало ее лицо. Ей захотелось, чтобы пол под ней разверзся и поглотил ее.

«О Господи, дай мне силы выстоять и не оказаться вновь одураченной», — вознесла молитву Кэррол, медленно поворачиваясь к Митчу. Он был великолепен. Прядь его черных как смоль волос упала на лоб, изумрудные глаза впились в ее лицо. У Кэррол защемило сердце и перехватило дыхание.

— Что с твоей головой? — Митч наклонился к ней, и вид его щетины пробудил в ней воспоминания, от которых ноги у нее сделались ватными.

Она облизала пересохшие губы и машинально дотронулась до нашлепки пластыря на лбу.

— Несчастный случай. Я чувствую себя прекрасно.

Митч озабоченно нахмурился, а Кэррол уловила в его глазах чувственный огонек, который некогда замечала так часто.

— Ты уверена?

— Да. — Она отвернулась от него, заставляя себя настроиться на работу. Ее рука дрожала, когда она взяла книгу.

Митч обошел ее и оказался перед ней.

— Не могли бы мы куда-нибудь отойти и поговорить?

Понимая, что Келли-Энн не спускает с них глаз, Кэррол ответила шепотом:

— Мне абсолютно нечего тебе сказать.

Было похоже, что он ей не поверил. Он стоял перед ней, гипнотизируя ее запахом, взглядом, чем-то еще, чему не было названия и чему невозможно было воспротивиться. Он сказал спокойным тоном:

— Зато у меня есть что сказать тебе.

Нет, нет и нет! Она не желает слышать о его помолвке. Слышать от него.

— У тебя нет ничего такого, чего бы я уже не знала.

Митч приподнял брови, и дьявольская улыбка появилась на его губах — тех губах, о которых она так часто вспоминала и которые умели доводить ее до экстаза. Он убрал прядь волос с ее щеки, и от этого прикосновения у Кэррол подогнулись колени.

— В самом деле? — спросил он.

— Ш-ш-ш. — Она отодвинулась от него. — Это библиотека. Пожалуйста, говори потише.

— Если ты не хочешь, чтобы я поговорил с тобой наедине, — сказал он, произнося каждое последующее слово громче предыдущего, — то я сделаю это здесь.

Кэррол съежилась. Келли-Энн мгновенно стушевалась, увезя тележку с книгами и оставив их в проходе одних. Кэррол вжалась спиной в шкаф.

Митч протянул было руку, но не дотронулся до Кэррол.

— Пожалуйста, давай выйдем в парк.

Вопреки своим намерениям и здравому смыслу она вывела его в парк, который занимал целый квартал. Погода была мягкая, приятная, лето клонилось к сентябрю. Кэррол привычно обхватила себя за плечи и стала их растирать. Сейчас она благодаря лекарствам замерзала не так быстро, но в присутствии Митча ее тело вновь покрылось гусиной кожей.

Митч накинул ей на плечи пиджак, который хранил еще его тепло. Казалось, что ее обнимал сам Митч. Боль сжала сердце Кэррол. Она не хотела ощущать себя защищенной, не хотела напоминаний о том, как она чувствовала себя в его объятиях, и в то же время не могла заставить себя сбросить его пиджак.

Он жестом показал на скамейку. Кэррол села. Митч сел рядом и устремил на нее взор. Раньше, чем он успел что-то сказать, она выпалила:

— Я не беременна.

Что-то промелькнуло в его глазах. Было ли это облегчение, сожаление или смятение, Кэррол затруднялась сказать. Набрав побольше воздуха, добавила:

— И еще — я не умираю. Так что, если это все…

Она сделала попытку встать, но он снова усадил ее.

— Я знаю. Я говорил с твоей матерью сегодня утром.

— Что?! О Господи, неужели ты сказал моей матери, что я могу быть беременна?

Он насупился, словно обидевшись на нее за то, что она могла так подумать.

— Разумеется, нет. Я никогда не болтаю о том, с кем и как целовался.

«Ты просто целуешься, а потом сваливаешь, — подумала Кэррол. — Интересно, как сейчас Сьюзи?»

Кэррол сдержала готовый вырваться всхлип и справилась с подступающими слезами. Вовсе не так она хотела с ним расстаться. Кэррол всегда гордилась тем, что умеет с достоинством проигрывать. Правда, она никогда не проигрывала что-либо такое, что она любила больше Митча, но все равно надо выдержать класс.

Нужно поздравить его с помолвкой. Это будет классно.

— Я… — Кэррол запнулась. Нет, она не сможет его поздравить. Даже не сможет упомянуть о помолвке. — Я… я тоже не болтаю, с кем целуюсь. Можешь не беспокоиться, я не отступлю от своего слова и не стану распространяться о пари. Этот секрет умрет вместе со мной.

— Ты можешь рассказывать об этом кому угодно. — Митч усмехнулся и наклонился к ней поближе.

Кэррол не поняла.

— Но если Чарли узнает…

— Он уже знает. Я сказал ему в тот вечер, когда мы вернулись с рыбалки.

— Что? — Кэррол открыла рот. Он сдал пари еще до того, как она уехала? Напряжение немного отпустило ее. Оказывается, в чем-то в отношении Митча она все же была права. Ей стало чуть-чуть легче. Хотя оставались другие вопросы. — Тогда почему ты все-таки продолжаешь работать?

— Похоже, Чарли пытался обговорить этот пункт в пари. Он не хочет управлять агентством один. Я сказал, что останусь его партнером лишь в том случае, если наш крупнейший клиент вернется назад. Это было очень непросто. Джей Ди Тэйбек хотел, чтобы ему на ужин подали самую изысканную часть моего тела.

Кэррол улыбнулась и подняла на Митча глаза.

— Представляю.

— Уф! — Митч расплылся в улыбке. — Он поставил условие, что возвратится, если я стану держаться подальше от его дочери.

Кэррол полностью повернулась к Митчу.

— Не будет ли это трудновато, если ты женишься на Сьюзи?

— Женюсь на Сьюзи? Я не женюсь на Сьюзи! Разве ты забыла, что я сделал предложение тебе?

— Н-нет, но…

— И никаких «но». Я больше никому предложений не делал. И никогда не сделаю. Я люблю тебя, Кэррол.

Кэррол попыталась сделать вдох.

— Но ведь Сьюзи была в «Даймонд Б.» и готовила обед на двоих по случаю помолвки.

— Ты была там?

— Да, и она сказала…

— Проклятие! — У Митча побагровела шея. — Сьюзи любит подслушивать. Она слышала часть моего разговора с ее отцом и решила сделать по-своему. Она приехала ко мне с надеждами, которые я не сумел оправдать.

— Ни одной?

— Ни единой. Клянусь в этом.

Кэррол верила ему. Он протянул руки, и она позволила ему обнять ее.

— А я предала тебя. Нас обрих.

— Да, — сказал он, целуя ей руки. — Когда я проснулся в то утро, увидел, что ты уехала, и прочитал твою записку, меня душила ярость и мне было очень больно и тошно. Я был уверен, что мы с тобой созданы друг для друга, что мы любим друг друга. Как ты могла так обмануть меня? Как я мог так ошибиться в тебе? Но потом я понял, что ты делала.