– Ладно, сегодня можно… Просто мне немного жаль, что я посвятила три года жизни откровенному ничтожеству.

– Я вам сочувствую, – тихо сказала Настя. – Честное слово.

– Вы думаете, от этого мне станет легче?

– Нет, ну все-таки… – Настя запнулась. – Впрочем, это ваше дело.

Я с удивлением посмотрел на Настю. Черт бы меня побрал, если на какое-то мгновение в ее глазах не вспыхнула искорка участия!

Светлана глубоко вздохнула и потерла ладошками лицо.

– Нет, Настя, и все-таки ваш друг не супермен и даже не граф Монтекристо. Он забыл об огромной куче кирпича, которая все еще находится на участке вашего мужа.

– Какая такая куча? – довольно искренне удивился я.

– Вот видите, Настя? Умственные способности вашего друга гаснут прямо на глазах.

– Нет, а все-таки о каком кирпиче идет речь?

– О том, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

– Ах, об этом!.. – я разочаровано махнул рукой. – Вы все еще забиваете себе голову такими пустяками? Да забудьте вы о них! Тем более что кирпич уже благополучно свистнули второй раз.

Лицо Светланы вытянулось.

– Ну да!.. – я налил вина и себе. – А вы не знали об этом? Кстати, если сегодня Коля не вернется домой, завтра, в уже известной вам газете, появится статья под заголовком "А был ли кирпич?.." Если вы не забыли, благодаря примерно такой же статье, правда, с другим названием, я уже один раз вышел на свободу. Но на этот раз вам придется объяснять начальству гораздо большее. Боюсь, что после разбирательства вам придется пришпиливать не майорские погоны, а сержантские нашивки.

– Звучит убедительно, – Светлана побледнела и кивнула. – Что дальше?

– Ничего. Сейчас мы закончим наш обед и попрощаемся друг с другом. Надеюсь навсегда.

– Ошибаетесь, мы очень скоро встретимся, – Светлана подняла глаза и посмотрела мне в лицо. – Вы еще пожалеете, что связались со мной. Я превращу вашу жизнь в ад. Рано или поздно, но я добьюсь того, что вы сами приползете ко мне на коленях и сами попроситесь в тюрьму. Кстати, я совсем не собиралась отправлять вас туда раньше, – Светлана вытащила из сумочки листок бумаги. – Смотрите сюда, видите? Это постановление о прекращении вашего уголовного дела. Я бы отдала вам его сегодня вне зависимости от итога нашей сегодняшней встречи. Но вы ошиблись. Вы снова ввязались в женскую драку, и теперь вам придется плохо. Очень плохо.

– Я не люблю, когда меня бьют по ушам на первом же допросе, – напомнил я. – У меня тоже есть самолюбие.

– Скоро у вас его не будет, – Светлана спрятала постановление в сумочку. – Что касается первого допроса, то меня можно понять. Когда в кабинет к женщине вдруг затаскивают типа, который с порога задает вопрос: "А какого хрена вам от меня надо?", она может поневоле растеряться. Потом вместо того, что бы отвечать на вопросы, вы постоянно пытались стащить у меня со стола пепельницу и запустить ей в конвоиров.

– Это была самооборона. Ваши гориллы начали обрабатывать меня еще в "воронке" после того, как я совершенно случайно наступил на ногу одному из них.

– Случайно ли?

– Да, случайно! А, кроме того, я не люблю, когда сплевывают шелуху от семечек мне на колени.

– Ну что ж, – следователь встала. – Теперь я займусь вами вплотную, и вам станет не до шелухи.

– Простите, вы ничего не сказали о моем муже, – напомнила следователю Настя.

– Игра есть игра. К вашему супругу у меня пока нет никаких вопросов, – холодно ответила следователь. – Сегодня же он вернется домой. Это я вам обещаю.

Я посмотрел вслед быстро идущей к дверям Светланы Шарковской и повернулся к Насте.

– Если эта темпераментная дама не предоставит подследственным права самим являться на допросы, то рано или поздно она нарвется на очень большие неприятности, – заметил я.

Настя зябко поежилась и спросила:

– А может быть, ты все зря это затеял? Светлана хотела прекратить дело…

– А мой первый допрос?! И вот что я тебе скажу, Настенька, если Коля вдруг превратится в размазню, способную на такое идиотское всепрощение, рано или поздно ты его бросишь.

Настя посмотрела в окно и немного подумала. Свою следующую реплику она произнесла с явным вздохом сожаления о случившимся:

– Очевидно, что сам черт не разберет кто из вас прав!..

Глава седьмая

в которой рассказывается о том, что победа над женщиной всегда иллюзорна, а так же о том, что у любого игрока есть свои уязвимые места.

На улице шел дождь. Настя улыбалась и ловила ртом капли. Я раскрыл зонтик, но Настя категорически отказалась.

– Не хочу,– весело сказала она, отстраняя зонтик. – Я сегодня счастливая и буду кушать дождь.

– Простудишься.

– Поспорим, что нет? Счастливые не простужаются.

Идти домой Настя отказалась. Оказывается, ей просто необходимо было встретиться с Раей и поделиться с ней радостью. Я пожал плечами и согласился. В конце концов, до возвращения Коли оставалось еще немного времени, и его не обязательно было проводить в трагическом женском одиночестве.

Но Раи снова не оказалось дома. Я включил телевизор, чтобы Настя не скучала, и ушел на кухню. В виду отсутствия Раи, все заботы по приготовлению праздничного ужина пали на мои плечи.

Я выглянул из кухни минут через двадцать для того, что бы спросить который час. Настя не отреагировала на мой вопрос. Она оцепенело смотрела на экран телевизора. Я взглянул туда же и выронил тарелку. На экране извивалась моя старая знакомая секс-певичка.

Настя оглянулась.

– Хорошо поет. Правда?..

– Правда, – я нагнулся и принялся собирать осколки. – Я только не могу понять, о чем она поет?

– О любви, конечно, – охотно пояснила Настя.

– Поэтому она пляшет возле смятой постели и дергает животом?

– Кровать – только символ.

– Довольно прозрачный.

– Не будь старым ханжой.

– Ладно, не буду. Но я никак не могу понять, почему ее окольцевали за губу? Она что, настолько страстная женщина, что ее нужно держать на привязи как племенного быка?

Ответить Настя не успела, в прихожей раздался телефонный звонок. Движимая чисто женским инстинктом, Настя бросилась в прихожую. Уже через секунду оттуда донеся ее восторженный голос:

– Это Коля!..

– Скажи ему, что бы ехал к нам.

Настя не обратила на мои слова никакого внимания. Она нежно прильнула к телефонной трубке и захлопнула ногой дверь.

Я пожал плечами и пошел на кухню.

Глупец пытается понять женщин, умный их только терпит.

Коля приехал к нам через полчаса. Все это время Настя металась по квартире не находя себе места. Она обрела покой только после того, как Коля сел в кресло и она, наконец-то, взгромоздилась ему на колени.

Глядя на любовную идиллию, я не мог сдержать улыбки.

– Как дела, Коля? – спросил я. – Мы не ждали тебя так быстро. У следователя проснулась совесть?

Коля устало улыбнулся. Он потер лоб рукой и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:

– Выпить бы, а?..

– Я сейчас принесу.

Настя бросилась на кухню и вернулась оттуда с бутылкой коньяка, которую, откровенно говоря, я приберегал для личных нужд. Это просто возмутительно до чего много начинают пить люди, если на их долю выпадают кое-какие приключения!..

Коля выпил рюмку и тихо сказал:

– Вообще-то, я ничего не понимаю…

– А тебе и не надо ничего понимать, твоими делами занимаюсь лично я, – заметил я. – Но теперь все кончилось.

Коля посмотрел на меня странным, не мигающим взглядом и спросил:

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– А вот я нет. Когда я выходил из КПЗ, мне показали Шарковскую. Издалека, конечно…

– Что за странный тон, Коля? – удивился я. – Ты говоришь так, словно тебе показали голого следователя.

– Не голого следователя, а растрепанного адвоката. Мне показали Надежду, а потом ее затолкали в камеру.