Я вдруг ощутил тот странный приступ веселья, который охватывает меня, когда мы с ней вместе оказываемся в переделке. И не раз пытался понять, в чем дело, но так ничего и не придумал. Я могу сказать одно: я не одержим жаждой смерти, совсем даже наоборот. Может, это потому, что я верю, что, раз рядом Принцесса, мы обязательно выйдем сухими из воды. Это не так уж и глупо, потому что у Принцессы великий талант выживать. Этому она выучилась еще с пеленок, и тут ей просто нет равных.

Даже теперь я готов был поставить на то, что она ухитрится выиграть бой с автоматчиками Роделя, если дело дойдет до этого. Но пока до этого дело не дошло. Я успел привести в боевую готовность гранаты, но все было тихо. Только потом мы узнали, в чем дело, и в это трудно было поверить.

Тогда мы только знали одно: они оставили нас в покое на столько, сколько мне потребовалось, чтобы разобраться с гранатами. Собственно, они дали нам куда больше времени, потому как на гранаты у меня ушли считанные секунды. Потом Принцесса кивнула, и я пополз вперед к повороту, а она прикрывала меня своим кольтом. Затем я осторожно заглянул за угол.

Я увидел только темноту, подал знак Принцессе, и она присоединилась ко мне, прихватив и фонарик, но не включая его. Мы так прождали минут десять. Затем вдалеке, у другого поворота, мы увидели блики света. Ребята Роделя продвигались вперед медленно, прячась за контрфорсами. Принцесса стала отползать от меня. Я понял, что она задумала. Минуту спустя вспыхнул ее фонарик, осветив центральную часть погреба. Тотчас же началась неистовая стрельба, но Принцесса была далеко от фонарика, прячась за выступом стены.

Ни одна пуля так и не задела фонарик, который Принцесса поставила то ли на ящик, то ли на старинную колоду для рубки голов. Впрочем, это не имело значения, потому что я сразу же увидел то, что хотел: трое прятались за каменными столбами, четвертый перебегал от столба к столбу. Я выдернул чеку, отсчитал «раз, два, три» и швырнул гранату так, чтобы она упала сзади тех, кто прятался, а сам снова скрылся за выступом. Граната разорвалась с приятным моему слуху грохотом, и секунд десять по всему подвалу летали осколки, весело рикошетируя от каменных стен и потолка. Впрочем, интереснее всего то, что случилось потом.

Замок рухнул.

Я, наверное, единственный в мире человек, которому удалось взорвать целый замок одной гранатой. Ну, не весь замок, конечно, но, во всяком случае, внутреннюю часть первого этажа, а также кое-что над ним. Когда эхо от взрыва гранаты стало стихать, внутренности замка начали со скрежетом оседать. Тут-то я смекнул, что мы как раз находились в той части, которая, по словам Джанет, была непригодна для жилья. Вслед за скрипом и скрежетом раздался грохот — рухнула какая-то огромная балка, оставив бездомными миллионы древесных червей. Ну, а потом все стало падать, словно карточный домик.

Вокруг бушевала самая настоящая пыльная буря, и если бы не сырость, которая помогла как-то успокоить ее, мы наверняка задохнулись бы. Мое веселое настроение как ветром сдуло. Я порядком перепугался. После первого же обвала я вскочил и, завопив: «Принцесса!», вылетел из-за угла. Не спрашивайте, как я углядел ее — может, потому, что она ринулась к фонарику — лишний знак того, как она быстро соображает. Но когда я увидел, что она лежит, обхватив голову руками, я прыгнул и упал на нее.

Потом я выяснил, что она вовсе не ушиблась — по крайней мере до моего идиотского приземления. Я слышал, как она тяжело дышит и как бьется ее сердце, и это сильно подняло мне настроение. Я прикрывал ее, прислушиваясь к тому, как обрушиваются балки и падают камни. Замок разваливался медленно, но верно. Это длилось минуты две. Затем все стихло, и мы по-прежнему были живы.

Я услышал приглушенный голос Принцессы:

— Вилли-солнышко, не хочу тебя беспокоить, но фонарь впился мне в ребра.

Я скатился с нее, и с моей спины свалилось фунтов пять пыли.

— Ты прямо как Принцесса на горошине, — хмыкнул я. — Она чувствовала ее через двадцать матрасов и перин.

Она тоже усмехнулась и села. Пошарив вокруг себя, нашла меня, потрогала мое лицо и сказала:

— Но все равно, огромное спасибо.

Еще через мгновение щелкнул и загорелся фонарик.

Мы стали осматриваться. Да, тот, кто объявил восточное крыло непригодным для жилья, был прав лишь наполовину. Нужно было закрыть и проход между крыльями. Груда обломков вокруг нас не поражала своими размерами, но зато в средней части выросла настоящая гора из камней и кусков балок.

Похоже, на людей Роделя обрушилась крыша, что было приятно. Куда менее приятным было то, что мы, похоже, оказались замурованы в каменной гробнице. Принцесса выключила фонарик, и мы решили немного помолчать, пока глаза не привыкнут к темноте. Затем, минут через пять, она коснулась меня рукой и сказала:

— Посмотри вон туда, Вилли.

Я присмотрелся и увидел небольшую полоску света то ли от луны, то ли от звезд среди каменных обломков у поворота.

Примерно час у меня ушел на то, чтобы понять, что это такое. И все это время мы работали с камнями, которые фараон Хеопс с удовольствием взял бы для своей пирамиды. Приходилось осторожно двигать эти глыбы, а потом выжидать, не обрушится ли что-нибудь на наши головы. Разумеется, когда одна рука действует еле-еле, это не ускоряет процесс, но Принцесса отличается большой физической силой, причем уму непостижимо, где эта сила у нее хранится, потому как она никак не поражает мускулатурой.

Наконец мы убрали с пути балку, на которой громоздилась куча камней, а когда осела пыль, мы наконец увидели проход — извилистый путь среди руин, который вел на первый этаж. Ну, а свет, который мы увидели, возможно, попадал через незашторенное окно. Принцесса посмотрела на этот готовый в любой момент закрыться проход, потом сказала:

— Все равно лучше не будет. Пошли.

Мы не стали долго спорить, кому идти первому. Поскольку Принцесса гораздо легче меня, то, стало быть, имело смысл именно ей и рискнуть. Она только начала ползти, как вдруг голос неподалеку произнес: «Помогите».

Слово прозвучало негромко, но четко, остальное доделало эхо, отчего у меня прошел мороз по коже. Мы замерли на мгновение, потом Принцесса показала рукой туда, где восточное крыло соединялось с центральной частью.

Оказалось, что Родель был рядом с нами. Это и объяснило ту самую отсрочку в их продвижении. Они потратили лишнее время, когда сносили его в кресле по ступенькам в дальнем конце подвала. А когда они наступали, он двигался за ними в кресле по дальней южной стене. Похоже, он хотел лицезреть наш конец: пришлось отказаться от первоначального замысла и довольствоваться лишь зрелищем нашей смерти. Когда взорвалась граната, он был ближе остальных, за контрфорсом.

Поначалу я решил, что Родель провалился с первого этажа. Но его пригвоздило к полу деревянной балкой, а потому, скорее всего, когда рухнула крыша, он уже был в погребе. Кресло спасло ему жизнь. Оно теперь лежало на боку, и бревно придавило колесо, но сам Родель уцелел. Выглядел он хреново, но и мы тоже были не в лучшем виде.

Странная штука жизнь. Час назад он собирался устроить себе кровавую потеху за наш счет. Теперь надеялся, что мы спасем ему жизнь. Он посмотрел на нас безжизненными глазами, сверкавшими на черном от грязи лице, и повторил: «Помогите».

— Может, ты попробуешь подползти под брус и чуть приподнять его… — сказала мне Принцесса. Я так и сделал, но чуть было не лопнул от натуги. Казалось, я приподнял весь чертов замок. Ей же удалось ухватить его за плечи и вытащить. Я снова опустил брус на те самые два дюйма, на которые до этого приподнял, и выбрался обратно. Секунду спустя тонны камней обрушились на то место, где я только что находился.

— Боже! — только и смог произнести я.

Принцесса наставила на Роделя фонарик в одной руке и кольт в другой. Никто ничего не говорил. Я обшарил его. Кобура на плече была пуста, и в карманах тоже оружия не было.

Принцесса убрала кольт в карман, и мы еще раз уставились на этот чертов тоннель. У меня в рюкзаке был моток веревки, но нельзя было выбраться наверх и поднять Роделя, как ведро из колодца. Я не имел ничего против того, чтобы он попытал удачу, но этот проход был загроможден разными обломками и от неосторожного движения мог закупориться.