— ХВАТИТ!!! — С леденящим кровь воплем Гучу вскочил со стула, пригнулся, сцапал красную канистру и принялся поливать ее весьма пахучим содержимым свою курчавую голову, прыгая и завывая: — Не могу больше! Сейчас подожгусь! Не смотреть же, как вы все пресмыкаетесь перед этим никчемным, грязным, трусливым чучелом без жил и мужества! Нет уж, поджигаюсь! — И он выхватил из складок своего одеяния что-то вроде приборчика, как мне показалось, для высекания искр или выбрасывания язычка пламени.

— Товарищ, брось свои восточные штучки! — рявкнул на него Эль Торо.

— Язычник! — возопил отец Франциск. — В моей церкви ты гореть не будешь!

— Из всех чокнутых!.. — сообщила Роза синему потолку, выбивая каблуками негодующую дробь.

— Хватит, безмозглая черная башка! ХВАТИТ!!! — загремел я, отключив все ограничители.

Он остановился. Нет, профессиональный актер обладает огромным, пусть и нечестным, преимуществом перед наземными тварями!

Я обвел их всех вглядом средней неторопливости, придавая лицу максимально черепной вид, и сказал:

— Подлые бандюги! Я глубоко оскорблен вашими уничижительными намеками по адресу моей мускулатуры и мужественности. Не стану задерживаться на том, что ни у кого из вас не хватило умишка сообразить, какая мощная диафрагма потребна для такого великолепного голоса, как мой. Я предлагаю…

— Мне непонятно, как можно устроить дуэль на мышцах диафрагмы, — презрительно перебил Эль Торо, однако вглядываясь в меня с новым интересом.

— Разве что устроить состязание, кто кого перекричит, — вставил Гучу не только вполне нормальным голосом, но и, как ни странно, даже весело. Поджигательное устройство исчезло из вида, но с буддиста продолжало пахуче капать. — Только этим нас и кормит, — слова, слова, слова… — Он со смешком умолк, дважды глубоко вдохнул и экстатически улыбнулся. — Кайф в самый раз.

— Жулье бессовестное! — вмешалась Роза, грозя ему пальцем.

— Грозишь самосожжением, чтобы надышаться бензином!

— Состязаться, кто кого перекричит, я не предлагаю, — объявил я спокойно. — Хотя дуэль на диафрагмах вполне возможна. Например, зажмем носы, наберем в грудь побольше воздуха, сомкнем открытые рты и проверим, у кого первого лопнут барабанные перепонки. А предлагаю я помериться силой внешнескелетной мускулатуры.

— Но тебе тогда обеспечено преимущество за счет твоего металлического устройства и моторов, — возразил Эль Торо. — Хотя, конечно, я могу согнуть вдвое любой из этих стержней, — добавил он, рассматривая мои титановые кости.

— Я намеревался полностью отказаться от этого преимущества, — ответил я, не объяснив однако основной причины моего решения: батарейки мои заметно истощились. Подкрепляя Внутреннего Человека пилюльками и всем прочим, я забыл о нуждах внешнего, титанового. А схватка даже при включенных моторчиках ничего хорошего не сулила. И ведь Рейчел-Вейчел в рассеянности ускакала с моим багажом, со всеми бесценными батарейками! Чтоб ей провалиться, дылде долговязой!

Не меняя позы, я медленно разогнул правую руку и повернул ее ладонью к членам Революционного комитета, а затем показал им ее тыльную сторону.

— Как видите, моя кисть за запястной опорой, включая пальцы, ничем не прикрыта и лишена каких-либо механических приспособлений. Я предлагаю самому сильному из вас простейшее состязание. Предплечье плотно прижато к столу, запястье неподвижно. Мы смыкаем руки в пожатии и сжимаем их, пока один из нас не признает себя побежденным, либо сказав "сдаюсь", либо распрямив пальцы.

Мягко звякнув многолучевой и локтевой костями, я положил правое предплечье на аналой.

— Дайте его мне! — радостно завопил Гучу, кругообразно размахивая правой рукой и топыря пальцы. — Я из его тыкалок пюре сделаю. Э-гей, небеснорожденный! Прощайся со своей ручонкой!

— Нет, я, — заявил Эль Торо, небрежным движением отбрасывая буддиста на стул. Потом достал сигару, раскурил ее и зажал в крепких белых зубах. Впервые я ощутил на Терре подлинный запах табака без примеси марихуаны. Мекс сел напротив меня, закатал правый рукав до плеча, открыв могучий бицепс, однако руки на стол не положил.

— Я не вполне уверен, сеньор, — сказал он, — что ваша рука каким-то образом не укреплена металлом то ли невидимым, то ли хирургически вживленным под кожу.

— Я проверю, — сказала Ла Кукарача, опустилась на колени и, взглядом испросив у меня разрешения, приподняла мою руку с аналоя. Она ощупала ее очень тщательно, кое-где довольно глубоко вонзая острые ноготки. — Чувствую только кости и мышцы под плотной кожей. Это рука труженика, — сообщила она Эль Торо, поцеловала два свои пальца, прижала их к моей ладони и, не поднимаясь с колен, приказала: — Начинайте.

— Валяй, Бычок! Раздави его в лепешку! — завопил Гучу. Отец Франциск, явно во власти противоречивых чувств, произнес сурово:

— Устраивать какие бы то ни было спортивные состязания в храме, и уж тем более на Господнем аналое, противно закону. За исключением случаев, когда нужно принять революционное решение, — докончил он неубедительно, увлеченно уставившись на наши руки.

Эль Торо медленно разогнул мускулистое предплечье, придав кисти нужное положение. Мы прижали ладонь к ладони, стараясь найти наиболее удобную позу. Моя рука, несколько более костлявая, была больше, чем его, которая показалась мне мягкой и влажной.

Внезапно он со всей мочи сжал мою руку, и воздух вырвался между зубов, закусивших сигару, с громким "ха!".

Я в ответ сжал свои пальцы примерно с той же силой, безмятежно глядя в его карие глаза, в которых отразилось изумление. Затем я сжал его руку чуть сильнее, он ответил тем же, яростно попыхивая сигарой. Мышцы ниже локтя начали распирать мой рукав, как твердые палки салями. Включились и взялись за работу поверхностный и глубокий разгибатели пальцев, а также девятнадцать мелких мышц кисти, в основном под апоневрозом ладони. Я усилил нажим. Выплюнув остаток сигары с тихим, но страдальческим "aiii", он разжал и выпрямил пальцы. Я тотчас растопырил мои, продолжая смотреть непроницаемым взглядом на Эль Торо, который легонько массировал свою сокрушенную кисть.

— Un milagro[19], - прошептал отец Франциск и перекрестился.

— Провалиться мне на этом месте! — воскликнул Гучу.

— Amado muy bravo! — вскричала Роза. — Ole![20]

Эль Торо протянул мне левую руку, но тут же, пожав плечами, опустил ее и протянул правую.

— Camarada, — произнес он торжественно. Мы обменялись осторожным рукопожатием. Он, правда, поморщился, но продолжал улыбаться. — Ты удивительный hombre, — сказал он. — Но hombre, muy hombre. Гучу, у него есть мышцы, можешь мне поверить.

Право же, он мог бы это сообразить и без проверки на горьком опыте. Причем вопреки возгласу падре, чуда тут никакого не было. Просто пальцы у человека в невесомости сжимаются и разжимаются столь же часто и с такой же силой, как при тяготении. А может быть, и с большей. Практически для всех видов деятельности и передвижения в невесомости достаточно самых жиденьких мышц, уступающих силой раз в двадцать мышцам, вынужденным непрерывно преодолевать тяготение Терры — за исключением мышц, обслуживающих кисти (и пальцы на ногах, если у вас хватает ловкости). Во всяком случае, так обстояло дело со мной, поскольку я с раннего детства принимал участие в изготовлении костюмов, реквизита и декораций для отцовских спектаклей. Кроме того я постоянно лепил разные вещицы из самой упругой глины, и многие — одной рукой (вторую отец привязывал к спине).

— Ole! — снова крикнула Ла Кукарача и пустилась в пляску на аналое, отбивая каблуками чечетку и вихляя очаровательными ягодицами. В такт она запела бойкую песню, начинавшуюся словами "Эль эскелето, эль эскелето", лукаво на меня поглядывая.

Эль Торо и Гучу тут же подхватили песню — Гучу хлопал в такт, а Эль Торо барабанил левой непострадавшей рукой по аналою. Только падре не присоединился к ним, то негодующе хмурясь, то улыбаясь наперекор себе.