Я тоже невольно начал хлопать. Внимательно вслушиваясь, я разобрал, что это революционная песня о пришествии Высокой Смерти, и меня непреодолимо потянуло взяться за эту роль. Сыграть Смерть перед зрителями, исполненными благоговейного страха и обожания, — вот задача! А точнее, беспроигрышная роль, верняк!

Роза завершила танец совсем уж сногсшибательной чечеткой.

Внезапно для самого себя я сказал:

— Senores у sinorita sublima[21], если вы гарантируете доставить меня в Йеллоунайф до истечения трех недель, я гарантирую хотя бы пробный дебют в роли Эль Эскелето.

— Мой герой! — вскричала Роза, кидаясь ко мне по аналою. — Mi heros de la revolucion!

Мы горячо обнялись, и вновь посыпался град поцелуев.

Этого занятия мы не прервали и когда услышали у себя за спиной звук распахивающихся тяжелых створок, а затем топот босых ног по земляному полу. И даже когда застучали копыта идущей шагом лошади. Собственно, оторваться друг от друга нас заставил только голос Рейчел-Вейчел:

— Милый, я нечаянно увезла твой багаж и потому… Ах, так ты лапаешь и лижешь эту дерганую пигалицу, мексиканскую потаскушку Розу Моралес!

Она въехала в церковь на своем белом коне. Коленопреклоненные мексы все-таки вскочили и прыснули к стенам. Двое, бежавшие впереди нее, метнулись за аналой и начали что-то взволнованно рассказывать Эль Торо, но все мое внимание сосредоточилось на Рейчел-Вейчел. Бледное лицо Черной Мадонны стало от ярости еще бледнее, смертоубийственные глаза — еще смертоубийственнее.

— Я просто присоединяюсь к вашей революции, дорогая, — объяснил я ей с неподражаемой находчивостью.

Никогда еще ни одно мое остроумное замечание не пропадало настолько втуне. Обе девицы теперь явно слышали и видели только друг друга.

Роза, ничуть не испугавшись гнева и роста Рейчел, сдернула туфли, чтобы воспользоваться их каблуками как оружием, и язвительно крикнула:

— Так я, по-твоему, потаскушка? Да кто же не знает, что ты подделываешь себя под революцию, только чтобы вешаться на шею самым грубым и невзыскательным из наших последователей!

— Мне начхать, что бы ты ни несла про меня, хуаресская шлюха! — отпарировала Рейчел. — А вот лапы от капитана Черепа держи подальше. Он мой!

— Ах, твой! Или ты не видела сейчас, как он меня ласкал? К твоему сведению он перед этим устроил поединок с Эль Торо, а я была наградой победителю. И победил он! Он мой, слышишь? Мой, мой, мой!

Я сделал последнюю очень рискованную попытку помирить их, хотя сказал чистую правду:

— Красавицы! — пророкотал я. — Прекратите эту губительную ссору. Я люблю вас обеих одинаково.

— Он чокнутый, но он мой! Он обручился со мной в Господнем храме, техасская ты воровка мужей! — отозвалась Ла Кукарача.

— Черепуша в бреду. Обращая единолично в бегство двести солдат, он был ранен в голову, а ты даже не заметила, не помогла ему, микроскопическая сучка, карликовая болонка в течке! — объяснила ситуацию Рейчел.

Меня ухватили сзади за плечо, и Эль Торо быстро зашептал:

— Не вмешивайся, camarada. Они устраивают драку уже — ау, Dios[22]! — да-да, уже в двадцатый раз. Каждая считает себя единственной героиней нашей революции. Но мне сообщили, что собралась толпа. Camarada, ты должен сейчас же придумать, с какой речью обратишься к ним. Я коротко представлю тебя. Ты выйдешь рядом с камарадой Ламар для вящего эффекта — ваши костюмы очень гармонируют. Конечно, если она еще сможет выйти к ним.

— Elefante! No, jirafa![23] — тем временем вопила Роза товарищу Ламар. — И в постели никуда не годишься, как утверждают все мужчины.

Руки Рейчел опустились на пистолеты.

— Вот-вот! Стреляй в меня! Убей меня в святом храме! — с торжеством потребовала Роза. — Докажи, что ты не истинная дочь Революции, а всего-навсего заносчивая техаска!

Руки Рейчел сомкнулись, расстегнули пояс с пистолетами и положили его на седло. Затем она грациозно спрыгнула на пол, хлопнула коня по боку и, указав на боковую стену, приказала:

— Туда, Серебро!

Конь послушно присоединился к мексам, жавшимся среди статуй с дьявольскими глазами.

Ровным шагом Рейчел-Вейчел направилась к аналою, поигрывая черным хлыстом.

— Я просто перекину тебя через колено, — небрежно сообщила она, — и спущу шкуру с твоей слишком бойкой задницы.

— А я… я просто раздеру твою непривлекательную фигуру в еще более непривлекательные клочья, — отпарировала Роза, занося туфли с каблуками-шпильками.

Я глядел на происходящее с глубоким чувством, но довольно рассеянно. Мысленно перебирая свой запас испанских слов, я старательно составлял вступительные фразы революционной речи. Лишь бы она удалась, а остальное приложится.

Внезапно Роза спрыгнула с аналоя, бросилась к Рейчел, в последнюю секунду выбросила вперед босые ноги и, словно снаряд, прорезала воздух, целясь пятками в брюшной пресс противницы.

Рейчел посторонилась с поразительной гибкостью, схватила болтающийся конец кушака Розы и дернула за него, успев полоснуть ее саму хлыстом.

Но Роза умудрилась нанести удар туфлей, разорвав рубаху Рейчел на талии и расцарапав кожу. Она хлопнулась на земляной пол, ловко перевернулась, вскочила и тотчас бросилась на противницу, вдвое превосходившую ее ростом. Рейчел пригнулась, готовясь встретить нападение.

Вновь в последнюю секунду Роза прыгнула — на этот раз головой вперед. Вновь Рейчел посторонилась.

Однако на этот раз Роза направляла прыжок чуть вбок — и угадала. Но в тот миг, когда ее голова вмазала в живот Рейчел, техаска ударила ее ребром ладони по шее.

Рейчел тяжело села на пол и слегка позеленела.

Роза, откатившись в сторону, извивалась на сухой земле пола, держалась за шею и стонала:

— Aii, aii, mi cabeza! Ой, моя бедная голова! Эль Торо подбежал к ним и сказал властно:

— Ну, хватит, хватит! Схватка окончена. Вничью. А теперь идемте, не то толпа взбунтуется!

Я сказал ему про севшие батарейки. Он помог мне пробраться к Серебру, с седла которого все еще свисали три мои саквояжа, и мы быстро сменили старые батарейки на свежие. Я вновь ощутил прилив механических сил.

Тем временем девушки кое-как поднялись на ноги.

— Быстрее, быстрее, — поторапливал Эль Торо. — Я выйду первым с отцом Франциском. Роза, ты за нами с Гучу. Ламар, ты рядом с Эль Эскелето… А ты, товарищ, запахни поплотнее плащ, и спусти пониже капюшон. Скелет этот не следует показывать раньше, чем ты начнешь свою речь.

Роза, все еще пошатываясь, постанывая и поддерживая головку, взяла Гучу за руку и спросила:

— На спине у меня от блузы что-нибудь осталось?

— Более чем, — ответил буддист. — Хотя за твои нижние штанишки не поручусь. Но не бойся, вид у тебя прекрасный. Только плюнь на ладошку и вытри физию.

Рейчел придала лицу спокойное выражение, выпрямилась с явным трудом, взяла мою руку, еле касаясь ее пальцами, и подняла на высоту плеча, словно мы собирались танцевать менуэт. А потом сказала мне, почти не разжимая губ:

— Распутный ты обманщик и подлец! Меня все-таки, наверное, вытошнит!

— Ты только не теряйся, — ответил я ей тем же способом. — Публика будет глубоко поражена, узнав, что ты прискакала сюда, несмотря на серьезную болезнь. Ну, пошли. Сыграем выход как следует. И раз, и два, и три!

— Разумеется, сыграть хорошо — это главное, — ответила она без всякого энтузиазма.

Отец Франциск, проходя мимо Розы в развевающейся сутане, сказал:

— Пятьдесят "Богородице Дево" и пятьдесят "Отче наш". Сеньорита Ламар, — добавил он, — посоветуйтесь со своей протестантской совестью. И, пожалуйста, не въезжайте больше на лошади в мою церковь.

Створки двери распахнулись перед нами — каждую толкали четверо мексов, и мы спустились в мелкое море пылающих факелов, смуглых лиц и шума.