В часы занятий
Утром первого сентября Гоша начал свой первый в жизни учебный год. Он был уже далеко не тем тщедушным, хилым замухрышкой, каким я приобрел его три месяца назад. Заметно подросший, плотный, с красивой шерстью, очень резвый, он невольно заставлял любоваться собой. Все наши артисты, души не чаявшие в нем, собрались посмотреть его первые уроки. Разумеется, они были не очень сложными.
Для начала я попробовал научить его ходить на задних лапах. Новый способ передвижения пришелся Гоше по душе, и он в первый же день охотно стал им пользоваться. Не следует забывать при этом, что понравились ему и так называемые вкусовые поощрения за успешное выполнение задачи, то есть попросту сахар.
Первый Гошин трюк - езда на самокате - остается его любимым трюком и сейчас
Затем я решил обучить его кататься на самокате. Опять-таки с обязательным вознаграждением за "смышленость". И уже довольно скоро медвежонок с лихим разбегом стал быстро гонять по асфальту циркового двора - ни дать ни взять озорной мальчишка, только что прибежавший из школы.
Мне кажется, что стоит несколько подробнее рассказать, как достигаются такие результаты, чтобы у читателя не сложилось впечатления, будто все это так просто. Дрессировать животных трудно. И дело здесь не только в опасности - если животное хищное - хотя и об опасности нельзя ни на одну секунду забывать. Главное заключается в сложности "объяснения" зверю, чего от него добиваются.
Гоша отлично овладел велосипедом и азартно выписывает 'восьмерки'
Речь, конечно, пойдет о нашей советской системе дрессировки, базирующейся на прочной научной основе, в отличие от методики, применяемой на Западе. Не случайно там люди моей профессии чаще всего именуются не дрессировщиками, а укротителями. Лично мне слово "укротитель" глубоко антипатично, с ним, на мой взгляд, связано представление не о разумной строгости, а о тупой, бессмысленной жестокости, о запугивании, внушении зверю безотчетного страха, что враждебно нашей школе дрессуры.
Так вот, о самокате.
Прежде всего надо было "разъяснить" животному, что самокат ничего страшного собой не представляет, так сказать, познакомить их (более подробно о такого рода знакомстве я скажу позднее). Добившись этого, я поднял Гошу на задние лапы, а передние положил на руль.
Между двумя товарищами, вызвавшимися помочь мне, обязанности были распределены следующим образом. Один, поставив на площадку самоката заднюю лапу Гоши, удерживал ее в этом положении. Другой, пятясь, шел впереди самоката, неся в руках миску ароматного меда. Я же, держа поводок, следил за правильным положением всех четырех лап нашего питомца, не спускавшего глаз с маячащей впереди желанной миски.
Осторожно, чтобы не напугать медвежонка, мы тронулись в путь, по мере продвижения подкармливая малыша медом.
Многократно проделав эту процедуру, я добился усвоения Гошей того, что если передние лапы держать на руле, одну заднюю - на площадке самоката, а другой отталкиваться от земли, то медовому блаженству конца не будет.
Через некоторое время Гоша научился проделывать все эти манипуляции почти без всякой посторонней помощи. Я только продолжал еще держать его на поводке, что необходимо было для выработки баланса, а подкармливал уже не так часто - в зависимости от усердия, проявляемого четвероногим спортсменом.
По нескольку раз повторял я с ним каждое упражнение - ходьбу на задних лапах и катание на самокате. Гоша охотно выполнял их, неожиданно открыв для себя приятную возможность получать лакомства сверх обычных норм.
В нашем деле методическая, пунктуальная последовательность играет огромную роль. Когда медвежонок овладел самокатом, следовало приступить к обучению его езде на велосипеде. Тут при значительно большей сложности самого процесса дрессировки принципы ее сохраняются те же - ознакомление с новым предметом и вкусовое поощрение.
Велосипед ставится в козлы и очень прочно закрепляется таким образом, чтобы он совершенно не шатался, так как малейшие колебания машины могут вызвать испуг у животного. После того, как Гоша убедился в полной безобидности машины, мы с медом и сгущенным молоком в руках стали, как у нас в цирке говорят, заводить медвежонка на велосипед. Он, целиком поглощенный лакомством, охотно пошел, уселся в седло. На этом этапе моя задача состояла в том, чтобы малыш освоил правильную посадку, сидел бы прямо, не горбясь, как это обычно делают медведи, и чтобы передние его лапы правильно, твердо лежали на руле. Одновременно мы ставили его задние лапы на педали, которые начинали усиленно вращать. Получая при этом умноженные порции своих любимых лакомств, не ощущая ничего неприятного, Гоша с удовольствием снова и снова повторял весь комплекс движений до тех пор, пока не освоил их в совершенстве. Особенно энергично он вращал педали, так как за это получал наибольшую порцию угощения.
Когда Гоша как следует овладел неподвижным велосипедом, установленным на станке, я перевел его на пол. Здесь, разумеется, все оказалось значительно сложнее: ведь теперь, когда вращались педали, машина с седоком начинала двигаться. А это ощущение медвежонку было знакомо отдаленно, только по самокату. Но там он имел дело с твердой, неподвижной опорой, хотя бы для одной лапы. Здесь же под обеими задними лапами - крутящиеся педали, а все тело, увлекаемое аппаратом, стремительно рвется вперед...
Вначале Гоша терялся, не зная, что и в какой последовательности делать. Чтобы напомнить ему, приходилось неоднократно возвращаться к станку, после чего мы снова и снова принимались за движущийся велосипед. Усадив медвежонка в седло и положив его передние лапы на руль, а задние - на педали, я левой рукой сам брался за руль, чтобы потихоньку направлять велосипед, а правой за хребет удерживал Гошу, чтобы он не свалился. Один из моих помощников все свое внимание сосредоточил на задних лапах животного, следя за тем, чтобы малыш ни в коем случае не убирал их с педалей во время движения; другой помощник, идя впереди с миской меда в руках, то и дело подкармливал его. Вначале приходилось резиной привязывать лапы к рулю и педалям, а потом, когда он привык, мы перестали их привязывать.
Когда в общих чертах медведь освоился с новым кругом обязанностей, возникла самая ответственная задача - нужно было выработать у него чувство баланса. Делалось это так. Во время тренировок я постепенно отпускал руль. Потом перестал поддерживать Гошу за хребет, а положение его тела регулировал только туго натянутым поводком. Почувствовав поводок слева, медвежонок всей силой отваливался в противоположную сторону. Так мы прокатывали его круг за кругом. Через несколько дней я стал потихоньку ослаблять поводок, а затем и вовсе снял его. Так Гоша научился ездить в одну только сторону - в правую. Тем же способом, но натягивая поводок справа, я затем приучил его ездить в левую сторону. После этого мы перешли к репетициям "восьмерок". Тут уже пришлось попотеть нам с помощниками. Теперь оба они с двух сторон занимались вкусовым поощрением четвероногого велосипедиста, а я с поводком в руках перебегал слева направо и справа налево...
Хотя наш ученик и оказался очень "способным", все же не раз и не два приходилось чинить велосипед, который в довольно могучих лапах медвежонка нередко приобретал весьма печальный вид. В этих случаях мы утешались известным изречением о том, что искусство требует жертв.