"Гоша - замечательный актер,- рассказывал мне после просмотра "Медведя" автор сценария Гоже Можу.- Мы долго подыскивали исполнителя на эту роль. Экзамен держали несколько медведей, но ни один из них не подошел. Тогда мы решили обратиться к советским организациям с просьбой предоставить нам Гошу для участия в фильме. И вот Гоша на экране. Он необычайно талантлив Он не только послушно исполняет заданные ему сцены, но нередко импровизирует прямо перед кинокамерой. Его импровизации всегда смешны и удачны. После того как начали снимать Гошу, мы вместе с режиссером Эдмоном Сешаном внесли в сценарий немало изменений, которые "подсказал" нам Гоша".
"С таким партнером легко работать,- делится своими впечатлениями актер Франсис Бланш,- Гоша - настоящая "звезда" экрана, с тем лишь отличием, что у него нет капризов, присущих обычно избалованным славой и рекламой кинозвездам, и он вникает в роль",- шутит актер.
Сразу после окончания съемок мы с Гошей отправились домой. И тут бы мне хотелось привести еще одну выдержку из печати - заметку "Самый тяжелый пассажир":
"Самым тяжелым пассажиром, которого пришлось перевозить между Францией и СССР авиационной компании "Эр Франс", оказался, по сообщению газеты "Юманите", артист цирка и кино весом 300 килограммов и ростом 1 метр 90 сантиметров. Это медведь Гоша. После участия в съемках фильма "Медведь", где он был партнером Франсиса Бланша и итальянского комика Расселя, Гоша возвратился самолетом домой".
Так завершился еще одни этап в артистической биографии моего спутника по арене.
Неожиданный рейс
Весной 1961 года мы гастролировали в Минске. В столице Советской Белоруссии мне и раньше приходилось бывать, но сейчас, в самую прекрасную пору года, одетый в зеленый наряд мая город был особенно хорош. Из окна гостиницы "Беларусь", в которой я поселился, открывалась перспектива уходящих вдаль широких улиц и площадей с массивами зданий современной архитектуры. Минск буквально утопал в зелени - аллеи кленов, декоративные кустарники, газоны цветов великолепно дополняли городской пейзаж.
Вспомнилось, что, путешествуя по белу свету, я не раз встречал за рубежом мощные МАЗы, дизельные тракторы и другие машины с маркой предприятий Минска. И каждая такая встреча радовала как привет любимой Родины.
...После Минска предстояли гастроли в Сочи. И вот уже упакованы ящики с реквизитом, отправлены афиши,- все готово к отъезду. Ежевечерние представления порядком утомили меня и, естественно, я заранее предвкушал удовольствие отдохнуть на берегу Черного моря. Но...
Как часто нежданно-негаданно вторгаются эти коварные "но" в жизнь артиста.
Накануне отъезда в Сочи я получил из Москвы телеграмму: "Немедленно вышлите медицинские справки для поездки в Японию".
Итак, вместо Черного моря надо было отправиться к берегам Тихого океана. Лишь во Владивостоке я узнал причину срочного вызова.
В цирковую программу для Японии наряду с другими номерами была включена группа наездников под руководством М. Туганова и номер Н. Ольховикова - жонглера на лошади. И вот перед самым отъездом в Японию, когда артисты прибыли во Владивосток, стало известно, что японское правительство не разрешило привозить копытных животных. Запрещение мотивировалось опасением, как бы лошади не завезли в Японию... сибирскую язву. Наши представители убеждали японцев, что сибирская язва, как и многие другие инфекционные заболевания животных, в Советском Союзе давно искоренена, что цирковые лошади находятся под постоянным тщательным ветеринарным наблюдением и никакой опасности не представляют. Японцы стояли, однако, на своем.
Пока длились эти переговоры, которые, кстати, завершились успешно,- японцы все же разрешили привезти наших лошадей,- Союзгосцирк, чтобы не сорвать гастроли, и направил мне телеграмму в Минск.
Из Владивостока мы отбыли теплоходом "Александр Можайский". Родные берега остались за кормой.
На следующий день ветер стал крепчать. Теплоход заметно покачивало. Потом его стало встряхивать. Бушующий вал в один миг с особой силой ударил в задраенный иллюминатор, пол каюты неожиданно оказался там, где только что был потолок. Пока я делал робкую попытку переместить свой корпус из горизонтального в вертикальное положение, дверь стремительно распахнулась, и в каюту вбежал сотрудник, ухаживающий за нашими животными. Глаза его были расширены до ужаса, задыхаясь, он крикнул:
- Медведь... съел...
И, не договорив, опрометью кинулся вон.
Его панические возгласы подняли всех на ноги. Забыв о качке, цепляясь руками за стенки, я выскочил на палубу. И был окачен с ног до головы косматой бешеной волной, хлестнувшей через борт. Задыхаясь, я побежал в трюм. Воображение рисовало жуткую картину. Еще один трап, другой-и я на месте происшествия...
Что же заставило сотрудника поднять тревогу? Клетки с животными моряки поставили на растяжках на некотором расстоянии друг от друга, но разбушевавшийся океан сблизил их, и тогда рядом с Гошей оказалась клетка с голубями народного артиста РСФСР Эмиля Кио. При виде голубей у Гоши разгорелся аппетит. С пеной у рта он заметался, норовя достать их лапой. Одного голубя ему удалось сцапать. В то время, когда Гоша, облизываясь, пытался продолжить охоту, появился наш сотрудник. Испугавшись, как бы Гоша не проглотил всех пернатых артистов, служащий и кинулся в каюту с паническим воплем: "Медведь съел!"...
Японские встречи
Японские друзья
Каждый раз, отправляясь в дальний путь, перед встречей с незнакомой страной я стараюсь еще дома узнать ее. Хотя, разумеется, никакая справочная литература, географический очерк, документальный фильм не откроют вам своеобразие, национальный колорит страны, душу народа с такой полнотой, как непосредственные наблюдения, личное общение с людьми.
В порту Иокогама нас встретила огромная толпа. И первое, что мы услышали, была "Катюша", которую пели мужчины, женщины, дети. Поющие держали в руках транспаранты, на которых по-русски были начертаны слова: "Добро пожаловать, дорогие друзья!"
"Катюшу" сменили японские песни. Они звучали непрерывно до тех пор, пока продолжались таможенные формальности, а когда мы сошли на берег, то оказались в горячих объятиях. То и дело раздавались возгласы: "Русские - хорошо!", "Мир!" "Дружба!" В порту нас ожидали автобусы, украшенные по японскому обычаю разноцветными бумажными лентами. На крыши автобусов забралась группа японцев, размахивавших красными флагами. Мы заметили, что некоторые из них были одеты в медвежьи шкуры. Неужели в честь Гоши? Так и есть. В толпе отчетливо слышались скандирующие голоса: "Го-ша! Го-ша!.."
Гоша тем временем вместе с другими нашими животными был перегружен на японскую шхуну, а спустя два часа доставлен на карантинный пункт.
Боюсь, что первая встреча на японской земле оставила у Гоши и его четвероногих "коллег" менее приятные воспоминания, чем у нас, артистов. Дело в том, что местные власти в целях профилактики установили для животных трехсуточный карантин, поместив их в тесный сарай. Сквозь дырявую крышу проникали палящие лучи солнца, от которых некуда было деться. И без того спертый воздух в сарае был отравлен ядовитыми испарениями от химикатов, которыми дезинфицировали помещение. Но если медведь все же стойко переносил душную атмосферу карантина, то другие, менее "выдержанные" животные, по-своему протестовали против подобного отношения.