Тут-то и приключилась история, которая неожиданно получила широкую гласность. Героем этой истории стал Чижик - всеобщая любимица, пушистая собачка, с которой работал артист Середа. Спасаясь от палящего солнца, Чижик, изловчившись, выбрался из клетки и, как сообщили потом японские газеты, "скрылся в неизвестном направлении".

Японские журналисты, учтя большой интерес своих соотечественников к советскому цирку, использовали бегство Чижика для очередной сенсации. Сообщения о пропаже собачки попали на первые полосы многих газет. Одни газеты, доброжелательно настроенные к нам,- таких, надо сказать, оказалось большинство - напечатали о происшествии небольшие заметки, в которых содержалась просьба в случае поимки Чижика передать его владельцу. Другие же, реакционно настроенные корреспонденты, следуя, видимо, примеру своих заокеанских коллег, решили сделать на нашем Чижике политический "бизнес". С самым серьезным видом они писали о том, что бегство Чижика из советского цирка имеет, видите ли, "символический смысл". Досужие репортеры пустились в пространные рассуждения о том что четвероногому артисту "надоел социализм", и, оказавшись в "свободном мире", он "выбрал свободу".

Эти нелепые измышления, естественно, вызывали у нас улыбку. Но вместе с тем они не могли не заставить и задуматься. Плохи, видно, дела у буржуазной прессы, если даже исчезновение нашей собачки служит ей предлогом для антисоветских упражнений.

Несколько дней спустя Чижик, заметно отощавший, сам прибежал к нам в отель. Весело помахивая пушистым хвостом, он громко тявкал, ошалело тычась артистам в колени; словом, всем поведением красноречиво выражал свою неуемную радость по поводу благополучного возвращения.

Впоследствии во время гастрольных выступлений на цирковой арене своей сообразительностью он неизменно вызывал горячие аплодисменты зрителей, среди которых наверняка были и незадачливые репортеры, столь ретиво пытавшиеся сделать нашего четвероногого артиста объектом своих неумных измышлений.

Наш переезд из Иокогамы в Токио был организован японским импрессарио с полным соблюдением церемониала парадного циркового шествия.

Стоял нестерпимый зной, от которого ни нас, артистов, ни животных не спасали бамбуковые зонты. Всеобщее внимание, как всегда, привлекал Гоша, который следовал в открытом "персональном" грузовике. Поднявшись во весь свой исполинский рост, он то и дело махал правой лапой, галантно приветствуя толпу. Но неистовое японское солнце с каждым часом палило все жарче, и медведь не стерпел: схватившись лапами за голову, он, рванув поводок, залез в клетку, по-видимому, надеясь обрести в ней желанную прохладу.

...Вот и Токио. Оповещенные афишами и газетами о предстоящих гастролях советского цирка, жители японской столицы горячо приветствовали артистов, проделывавших в открытых движущихся машинах акробатические и гимнастические упражнения.

Сейчас, мысленно перебирая впечатления от первой встречи с Токио, я вспоминаю прежде всего пестрые рекламные вывески. Иероглифы чередуются с латинскими буквами. Это - реклама американских фирм, наглядное свидетельство интенсивного проникновения заокеанских бизнесменов в экономику Японии.

Улицы в Токио не имеют названий. Впрочем, для одной сделано исключение. Главной магистрали города присвоено название Гинза, что в переводе означает "Серебряная".

Гинза запружена американскими машинами, в витринах - американские товары, вокруг слышится английская речь. А что же здесь японское? И вдруг увидел: усталой, шаркающей походкой, стуча деревянными гэта, шагает "человек-сандвич" - живая реклама: на его спине и груди прикреплены два щита с надписью: "Посетите наш универмаг..."

Свернув с Гинзы, я оказался в лабиринте улиц. После бешеной неоновой свистопляски, после грохота электрички, мчащейся по эстакаде, я с изумлением увидел пейзаж, который словно сошел с шелкового панно, вытканного руками искусного художника: уютный домик с раздвижными картонными стенами и садик с низкорослыми деревьями сакуры - дикой японской вишни.

Домики с картонными стенами - нет, это не экзотика, которой так умиляются богатые туристы. Американские бомбы сожгли во время войны десятки тысяч домов, миллионы токийцев остались без крова. Квартиры в новых каменных домах не по карману ни рабочим, ни ремесленникам, ни мелким служащим. Вот они и вынуждены селиться в наспех построенных маленьких домах, где круглый год, особенно в пору зимних дождей, не исчезает сырость.

Народ Японии, изведавший ужасы войны, переживший трагедию Хиросимы и Нагасаки, высоко ценит миролюбивую политику Советского Союза. Мы были свидетелями многочисленных проявлений сердечных чувств трудящихся к нашей Родине.

Еще в юности я много слышал о японском искусстве - изобразительном, театральном, хоровом,- сложившемся на основе богатых национальных традиций. Я читал об японском классическом театре "Кабуки". В этом театре - он дважды с успехом гастролировал в Советском Союзе - все роли, в том числе и женские, исполняют только мужчины. Репертуар театра состоит из пьес на мифологические темы и на сюжеты из жизни средневековых самураев. Любопытно, что представления - они идут под аккомпанемент национальных музыкальных инструментов - длятся подчас с утра до вечера.

Есть в Токио и национальный женский театр, в составе которого двести пятьдесят актрис. В отличие от "Кабуки" здесь и мужские роли исполняют женщины. Мы с интересом смотрели спектакль этого своеобразного, единственного в мире женского театра.

Большие перемены, которые произошли в послевоенной Японии, пробудили интерес людей к жгучим проблемам современности. Зрителей уже не удовлетворяют драмы о самураях, они стремятся увидеть пьесы, посвященные актуальным темам. Такие пьесы идут на сцене одного из ведущих театров Японии "Дзенсиндза" ("Вперед"). В его репертуаре, наряду с лучшими произведениями национальной и мировой драматургии, пьесы русских классиков и советских драматургов. Большой успех этих спектаклей у зрителей свидетельствует о растущем интересе японской общественности к Советскому Союзу, к его искусству, проникнутому идеями гуманизма, мира и дружбы между народами.

Особенно популярны советская музыка, песни. Об этом красноречиво свидетельствует репертуар участников знаменитого движения "Поющие голоса", возглавляемого известной певицей Акико Сэки, которая за свою деятельность на благо мира была удостоена международной Ленинской премии мира. Нам говорили, что хоры "Поющих голосов" созданы более чем в ста двадцати пунктах Японии, при центральном хоре организована музыкальная школа, в которой учатся пению наиболее одаренные мужчины и женщины.

Песня - "ута" - для трудового люда не только источник эстетического наслаждения, это - острое оружие в борьбе за мир, против тех, кто торгует свободой и независимостью своего отечества.

Нам рассказывали любопытные детали движения "Поющие голоса". Последний ежегодный фестиваль их превратился в яркую политическую демонстрацию, хоры вышли на эстраду со знаменами и транспарантами, на которых были написаны слова, выражающие волю всего японского народа: "Против подготовки к войне, за мир!", "Против японо-американского военного договора!"

В репертуаре "Поющих голосов" много советских песен: "Россия", "Рябинушка", "Подмосковные вечера" и, конечно же, наша родная "Катюша", которой нас встретили в Иокогаме. В Японии, кстати, имеются ансамбли "Катюша" и "Березка", созданные бывшими военнопленными, которые после разгрома Квантунской армии находились в плену на Дальнем Востоке. Советские песни, исполняемые этими ансамблями, пользуются огромным успехом.

Мне довелось присутствовать на концерте одного из хоров в Токио. Репертуар его был обширен: национальные песни, хоровые произведения народов мира, в том числе и наша советская песня, которая, по словам Акико Сэки, "сама идет от человека к человеку, помогая понять душу советского народа". В заключение концерта хор исполнил песню на слова .современного японского поэта Масиока Тосикаду. У этой песни красноречивое название "В борьбе за мир я сложил эту песню, сестра":