Ассистенты и я заметили это, когда уже был объявлен мой номер. С трудом мы отобрали у медведя его добычу. Начавшуюся паузу нам удалось быстро погасить, но настроение Гоши было уже испорчено... На манеже он сразу же повел себя нервозно и крайне агрессивно, улучив удобный момент, набросился на меня, сбил с ног, однако мне удалось быстро вскочить и с помощью помощников утихомирить разъярившегося было медведя. Публика же восторженно аплодировала, приняв этот эпизод за тщательно отрепетированную сценку. На следующий день газеты писали о том, что "огромный сибирский медведь дерется с дрессировщиком прямо при публике" и что "борьба человека с медведем очень эффектна и необычайно впечатляюща".
В общем, этот не очень приятный случай оказался вдруг полезным с чисто рекламной точки зрения.
Три дня спустя испанский импрессарио Артуро Костелио за дружеским обедом, устроенным для нашего коллектива, весьма удовлетворенно говорил:
- Теперь могу спать спокойно, несмотря на то, что здесь функционируют еще три других цирка. Ведь у них нет Гоши.
Помню, тогда же я предложил с рекламной целью провести в Барселоне цирковую кавалькаду с участием Гоши.
-- Как,- удивился импрессарио,- выпустить медведя на улицу?! Но ведь опасно, люди ходят, автомашины движутся...
Я заверил, что никакой опасности ни для кого не будет, что у меня накоплен богатый опыт проведения таких кавалькад.
Вопрос был тут же решен, выезд наметили на 19 октября. И вот на двух грузовых машинах, украшенных коврами и рекламными плакатами, мы двинулись по городу в сопровождении множества теле-, кино- и фотокорреспондентов. Они снимали Гошу на берегу Средиземного моря, у памятника Колумбу. Мой партнер, как ни в чем не бывало, прогуливался по многолюдным улицам города на самокате, велосипеде, мотоцикле. Иногда кавалькада останавливалась, и тогда медведь деловито накачивал баллоны грузовой машины под восхищенные возгласы и горячие рукоплескания толпящихся вокруг горожан. Затем он совершил прогулку на шхуну Колумба, точную копию той, на которой великий мореплаватель открыл Америку. С палубы этого корабля Гоша лапой приветствовал многочисленных туристов и жителей города. Затем он в открытой автомашине прокатился по главной улице и центральной площади Барселоны.
Кавалькада в г. Канадзаве. Япония, 1978 год
Кавалькада сделала свое дело - в Барселоне мы отработали очень успешно, уложившись точно в срок. А в знаменательный для каждого советского человека день - 7 ноября - мы возвратились домой, в родную Москву, полные свежих впечатлений от знакомства с новой страной, с новыми зрителями, оказавшими нам очень теплый прием.
На родине Иоганна Штрауса
В середине января 1975 года, завершив гастроли в Тбилиси, я получил очередное направление в один из волжских городов. Но прежде необходимо было решить в нашем Главке некоторые творческие вопросы. С этой целью я и поехал из столицы Грузии на несколько дней в Москву. Придя утром в Союзгосцирк, я неожиданно был вызван к заместителю управляющего Л. Г. Зайцеву.
- Здравствуйте,- ответил он на мое приветствие и добавил:-Знакомьтесь.
Находившийся тут же какой-то иностранец и наш переводчик поднялись с кресел. Мы обменялись рукопожатиями.
- Это австрийский импрессарио г-н Хуэмер,- пояснил Леонид Гаврилович,- он настаивает, чтобы вас включили в коллектив, выезжающий в Австрию. Как вы к этому относитесь?
Я не успел ответить, как мой новый знакомый стал что-то очень энергично говорить. Нам перевели:
- Господин Кудрявцев, вы должны поехать, я уверен - не пожалеете. Вас и Гошу там примут очень хорошо. Хотя страна наша маленькая, но это настоящая страна искусства. И не только музыкального. Вот увидите, жалеть не придется...
Произнесено все это было горячо, с большой силой убежденности.
- Ну что ж,- сказал я заместителю управляющего,- вам решать. Что же касается меня, то, честно говоря, интересно побывать на родине Иоганна Штрауса. И я бы охотно...
Услышав фамилию великого композитора, импрессарио еще больше оживился, заулыбался:
- Иа, иа, Штраус...
- Значит, на том и порешим, - резюмировал Л. Г. Зайцев.- Собирайтесь, Иван Федорович.
И вскоре коллектив, возглавляемый директором Сочинского цирка А. Т. Беляевским, отправился на полтора месяца в эту новую для нас страну.
"Как-то мы там будем встречены избалованными искусством земляками Иоганна Штрауса?" - эта мысль не покидала меня всю дорогу.
И вот днем в четверг 6 февраля в одном из крупнейших залов Вены - "Штадтхалле", где не то что яблоку, иголке упасть негде было, состоялась наша премьера. Сказать, что она прошла успешно, значит ничего не сказать. Это был поистине фурор. Огромный зал то и дело сотрясался от грохочущих аплодисментов. То же самое повторилось вечером. И точно так же реагировали зрители Вены и Линца - обоих наших гастрольных пунктов в Австрии - на каждом, буквально каждом из шестидесяти шести представлений, которые мы дали в этой стране.
Вскоре после начала наших выступлений журналистка Елена Брускова писала в "Советской культуре" в статье, озаглавленной "Медведь Гоша и другие"*: "По-моему, местные журналисты использовали все положительные прилагательные, которые есть в немецком языке. О выступлениях цирка пишут много, тепло, хорошо, отдавая должное всем артистам, занятым в этих гастролях".
*("Советская культура", 1975, 25 февраля.)
А о моем подопечном (с него и начинается разговор в статье) говорилось, что за эти две недели он стал любимцем публики и баловнем фоторепортеров. "Не было,- отмечал автор,- такой австрийской газеты, которая не поместила бы его портрета. Гоша на велосипеде. Гоша на мотоцикле. Гоша за рулем автомобиля..."
И далее: "...Когда на манеже появляется медведь Гоша и, закончив круг на "Москвиче", поднимает приветственно лапу, малыши просто визжат от восторга".
Право же, снова, как прежде в Канаде, Соединенных Штатах и многих других странах, я испытывал этакое чисто педагогическое беспокойство, опасаясь, чтобы до моего партнера каким-то образом не дошли адресованные ему восторги. Порой, когда он позволял себе какую-либо шалость, я подозрительно осматривал все вокруг - нет ли где-нибудь поблизости журнала, газеты с его снимком или рецензией на наше представление. А потом, вспомнив, что он у меня не слишком силен в грамоте, облегченно вздыхал: "Хорошо, что он не читает и не понимает по-немецки. Иначе, ох, как тяжело мне было бы с ним".
В самом деле. За полуторамесячные гастроли, которые явились весьма заметным событием в культурной жизни Австрии, было опубликовано о нашем коллективе 130 статей и репортажей, 152 фотоснимка, состоялось пять телевизионных и шесть радиопередач, множество различного рода встреч. В частности, запомнилась мне одна такая радиопередача, происходившая в клубе автолюбителей столицы Австрии ровно через неделю после нашей премьеры. Видимо, автолюбителей заинтересовал их четвероногий коллега, совершивший автопрогулку по Вене, и они пригласили его, а заодно уж и меня принять участие в тематической радиопередаче. Мы оба, конечно, приняли это любезное приглашение.
Передача началась с моего краткого выступления, в котором я рассказал о нашем цирке и его людях, о советской школе дрессировки животных, о воспитании и обучении Гоши.
Собравшиеся в зале автолюбители слушали очень внимательно, как, впрочем, и сидевший рядом со мной Гоша. Иногда он, словно подтверждая мои слова, вдруг тяжко вздыхал, особенно, когда речь зашла о том, как необходимо строго, неукоснительно строго соблюдать правила уличного движения.