— А там ничего... личного? — решился-таки он.

— Ты бы, Сашок, поменьше наших кумушек слушал, — усмехнулась Марго. — А то они тебе и не такого наплетут.

В квартиру они зашли уже к шести вечера, и едва переступили порог, как в нос ударил пряный запах благовоний. «Сандал», — определил Сашка. Дяди Жени на горизонте не наблюдалась, и только Неля, возбужденно стрекоча с молодым бородатым человеком, тонкими полосками скотча приклеивала к стенам репродукции картин Рериха.

— Пришли? Вот молодцы! — вприпрыжку подбежала к молодым Неля. — А то отец уже все телефоны оборвал! А что это у тебя?

Она протянула руку к его порезанной, распухшей брови, и Сашка невольно отшатнулся.

— Да не бойся ты! — засмеялась женщина. — Пошли к свету, полечу...

Сашка пожал плечами и позволил подвести себя под люстру. Неля совсем легонько дунула ему в глаз, еще легче коснулась брови указательным пальцем, еще раз, еще... в голове зашумело.

— Что это вы делаете? — настороженно поинтересовался он.

— Не мешай! — засмеялась Неля, резко прижала палец к брови, и Сашка почувствовал отчетливое пощипывание, как слабый разряд электричества.

— Вот и всё! — улыбнулась Неля. — И совсем не страшно. Правда ведь?

Сашка посмотрел ей в глаза и почувствовал, как внутри екнуло, сердце ухнуло куда-то вниз, а мелкие волоски на загривке встали дыбом!

Нелины зрачки занимали почти все глазное яблоко. Один в один как у Бобика.

Когда Неля переключилась на Марго, бровь еще пощипывало, и Сашка сходил в ванную и глянул в зеркало. Еще вчера утром он сказал бы, что это лицо молодого талантливого специалиста и даже будущего ученого. Но сегодня он видел перед собой напряженные, наполненные тщательно скрываемым страхом глаза человека, которого мало того, что едва не посадили, так еще и чуть не порезали.

— Метаморфоза, блин, — пробормотал он, аккуратно смыл остатки присохшей крови и оторопело заморгал. — Не понял...

Пореза не было!

Он прильнул к зеркалу почти вплотную и с трудом обнаружил на месте пореза тоненькую полоску молодой розовой кожи.

— Черт! — вслух ругнулся он. — Интересно, у кого из нас глюки: у меня или у нее? Или у нас обоих?

Он присел на край ванны.

Сашка знал, что йоги это умеют. Но йогом такого класса не становятся без отрыва от производства, мордатого мужа-мента и семнадцатилетней дочки без тормозов. Тут нужно лет двадцать голой ж... на гвоздях сидеть! И желательно в экстатическом уединении.

Да и вышибло его другое. Он не помнил, был ли на щеках у Нели румянец, но вот зрачок... ее зрачок был точно такой же, как у Бобика. А в том, что этот проворный щенок йогой не занимается, он был почти уверен.

Сашка вспомнил безумные глаза стоявшего напротив него, готового на все Бобика, и его аж передернуло.

— Вот придурок! — пробормотал он.

Сашке не хотелось в этом себе признаваться, но этот сдвинутый сопляк изрядно его напугал. Так его давно уже не пугали. Да и не был он никогда таким беспомощным. А тут — как с ребенком!

"А если это все-таки допинг? И Неля тоже... этим балуется? "

Сашка нахмурился. Вот это могло быть правдой.

Как-то ему рассказали об одном из закрытых экспериментов одного из наших закрытых НИИ. Одна инъекция — и время подчиняется воле, пространство перестает быть преградой, а материя послушно делает стойку по команде «Ап!». Сашка не шибко во всё это верил, но даже если такое допустить, он и представить не мог, сколько должны стоить подобные «медикаменты». Бобику точно не по карману.

— Саня! — замолотили в дверь. — Тебя там не смыло?

Сашка привстал и отодвинул щеколду:

— Заходи, Марго.

— Оставил, блин, одну с этими придурками! — посетовала Марго и достала из рукава сигаретку. — Покурим?

— Я не курю, — мотнул головой Сашка. — Ты лучше посмотри, что твоя матушка сбацала.

Он подставил бровь.

— Ну и че?

— Как — че? — возмутился он.

— Наши пацаны тоже так умеют, — пожала плечами Марго и щелкнула зажигалкой. Ванную комнату наполнил острый табачный дух. — Секу видел? Он и покруче может отчудить.

— И ты считаешь это нормальным? — изумился Сашка.

— Да мне как-то по фиг, — присела рядышком на край ванны Марго. — Если бы они контрольные по геометрии так же легко решали, как щеки протыкают, это было бы круто! А так — балбесы они балбесы и есть...

Сашка рассмеялся: ход мыслей был своеобразным, но по-своему логичным. Марго докурила, спустила бычок в унитаз и сунула в рот карамельку.

— Пошли, мыслитель, разделишь со мной невзгоды юного возраста.

Когда они вышли, народ уже оккупировал просторный зал. Дядя Женя стоял у стены, а его ученики сидели, поджав ноги, по периметру ковра и внимательно слушали. Марго и Сашка тихонечко присели с краю.

Дядя Женя говорил об оздоровительном эффекте позитивного взгляда на жизнь, о необходимости кардинальной смены взглядов, об отказе от ненависти и мести. А потом перешел от слов к делу, и стало по-настоящему интересно.

Он подходил к очередному ученику, что-то тихо спрашивал, затем, наклонив голову и словно к чему-то прислушиваясь, проводил рукой вдоль корпуса «пациента», и тот вдруг замирал и переставал реагировать на внешний мир.

«Транс!» — уверенно констатировал Сашка.

Солнце за окном стремительно садилось, но благодаря огромным окнам света в зале было еще достаточно, и Сашка принялся наблюдать. Из девяти человек, сидящих к нему лицом, у семерых зрачки были почти такие же, как у Бобика и Нели, — просто огромные. У двух — нормальные. Остальные были вне поля зрения. Дядька аккуратно поработал с каждым, но, когда он столкнулся с одним из двоих с нормальными реакциями, «фокус» не сработал, и человек не отключился.

«Оп-паньки! — мысленно отметил Сашка. — А номер-то не прошел!»

— Вам еще походить к нам следует, — ласково тронул то ли ученика, то ли пациента за плечо дядя Женя.

Он переместился ко второму с нормальными зрачками, и Сашка напрягся. И едва дядька начал свои пассы, как стало совершенно ясно: не выйдет! И точно: сколько дядька ни бился, мужчина в транс не впадал. Это уже становилось интересным.