— Я этого так не оставлю! Я до Хомякова дойду!

Ему сунули протокол на подпись, и Сашка, убедившись, что его заявление о том, что никакое «вещество растительного происхождения» он в город не ввозил, отобразили в документе, поставил размашистую подпись, встал, послушно завел руки назад и ощутил, как жестко и холодно защелкнулись на них узкие металлические браслеты.

— Пошел! — толкнули его в спину. Дядька уже стоял в коридоре.

— Не бойся, племяш, через час вытащим, — ободряюще кивнул он.

Сашка судорожно глотнул, протиснулся мимо торопливо набирающей телефонный номер Нели и зашагал вниз по гулким деревянным ступенькам.

«Недаром, блин, матери сон приснился! — внезапно подумал он. — Вот, бля, я попал! Ну, попал!»

Если бы он доверился материным предчувствиям, то не оказался бы на своей исторической родине в поисках пусть и желанной, но, пожалуй, не единственной возможной для него работы. Но он не доверился. И зря.

Это у них было семейное. Сашкина бабка с точностью до часа знала момент гибели своего мужа на фронте под Кенигсбергом. Отец хоть и стеснялся, но всегда неплохо гадал, и у Сашки осталось такое ощущение, что карты для него — просто маскировка, «ширма», призванная придавать его пророчествам, что называется, социально приемлемый вид. И мать в этом ряду смотрелась вполне уместно.

Она совершенно не беспокоилась по поводу страстной, почти демонической увлеченности сына одной зрелой дамой, приехавшей в их город по заданию крупной московской радиостанции, и, напротив, старательно отговаривала Сашку и каждого из его друзей от простенького пешего маршрута по Уралу, ссылаясь на дурной сон. По ее снам всё и выходило: расставание со столичной радиожурналисткой произошло так же естественно, как листопад в октябре, а переломавшего в том походе тазовые кости дружка они двадцать восемь часов попеременно, без передыха, практически бегом тащили на себе до ближайшего поселка.

Сашка поежился: у них с собой даже новокаина не было.

А как только он задумал отправиться на Север, матери стали сниться сны с участием сына. Конечно же, она его отговаривала, но ничего поделать с окончившим аспирантуру и отчаянно желающим профессионально реализоваться молодым ихтиологом не могла. Тем более что на удивление кстати позвонил дядька, сообщивший, что у них в городе вот-вот освободится место на рыбстанции — кто-то из «старичков» уезжал на материк.

«Вот тебе и кстати, — цокнул языком Сашка. — И охнуть не успел, как попал!»

Уазик резко затормозил, захлопали двери, и Сашку вытащили, повели вверх по ступенькам высокого крыльца, затем через турникет и остановили возле одной из бесчисленных, выкрашенных в грязно-серый цвет дверей. Развернули к стене лицом, да так и оставили.

— Привезли? — громко спросили на другом конце коридора.

— Ага! — откликнулся автоматчик. — Щас Шитов придет, и оформим.

Сашка прикусил губу.

Рядом из открытой двери слышался неторопливый разговор. Менты обсуждали сегодняшнее происшествие в аэропорту, ругали начальство областного авиаотряда, спорили о размерах пенсии, которую получал бы, наверное, покойный, если б вовремя завязал с полетами, а Сашка смотрел в стену и связывал факты воедино. И со всех сторон выходило одно: подстава.

Анашу подкинули в аэропорту. Накрыть хотели еще по дороге. Но мужики заподозрили что-то неладное, провернули этот финт с пересадкой, и «форд» оказался пустым. И тогда менты выбили ордер на обыск жилища и через час...

Ах, если бы полез в рюкзак за чистой рубашкой! Скинул бы пакет в форточку, и всего делов!

«Может, чья-то наводка?»

Где-то он слышал про эту агентурную «методу», когда «своих» наркодилеров по-настоящему не трогают, а вот пришлых, никак не пристегнутых к агентурной сети, по наводкам всё тех же местных нещадно сажают. Но он-то дилером не был!

«А может быть, кто-то просто ошибся? И показал на меня случайно?»

Исключать этого было нельзя. Но теперь, когда все уже произошло, доказать, что это агентурный промах и его «отстреляли» по ошибке, было невозможно. В таких вещах не признаются.

Сбоку загремели ключи, и Сашка вывернул шею. Капитан Шитов уже заходил в кабинет.

— Заводи.

— Пошел! — ткнули его в спину.

Сашка прошел следом и глянул в зарешеченное окно кабинета. На улице уже темнело.

Шитов кивнул автоматчику, Сашку силком усадили на табурет, дверь хлопнула, и потянулись минуты ожидания.

Капитан открыл и закрыл сейф, разложил на столе бумаги, ругнулся какой-то своей, не имеющей отношения к Сашке мысли и неторопливо закурил.

— Ну что, Никитин, запираться будем?

— Хороший вопрос, — печально усмехнулся Сашка. — Можно сказать, судьбоносный.

— Ага, — спокойно подтвердил капитан. — Только ты не думай, что отмажешься. Статью двести двадцать восемь, часть вторую, я тебе гарантирую. От трех до семи.

Капитан уткнулся в разложенные на столе бумаги. Сашка ждал.

— Значит, говоришь, работать приехал?

— Да, работать.

— На рыбстанцию?

В голове у Сашки что-то щелкнуло. Этот вопрос ему уже задавали, но только те, на аэродроме, спросили, не на прииск ли он приехал... И это понятно: кто бы вспомнил про маленькую ихтиологическую станцию со штатом в два-три человека?

— А вы откуда знаете, что на станцию? — упер взгляд в капитана Сашка.

— Мы много чего знаем, — усмехнулся капитан. — Тебе и не снилось, как много. Кстати, работу тебе, случаем, не Евгений Севастьянович обещал?

«Дядька!» — мгновенно поразился своей непроходимой тупости Сашка. Конечно же! Единственной причиной, по которой местные менты вообще могли иметь к нему какие-то претензии, был дядя Женя! Точно. Этот — как его? — бородатый уже по пути знал, что их пасут. Потому и пересел в другую машину.

— Что молчишь? Вопрос понятен?

— Понятен, — задумчиво кивнул Сашка.

— Отвечай всё как есть, и тебе зачтется. Разницу между тремя и семью понимаешь?

Сашка глотнул. Он понимал разницу между тремя и семью годами заключения и уже догадывался, чем за эту разницу придется платить.

— Что вам надо? — хрипло поинтересовался он.

— Понимаешь... — язвительно улыбнулся капитан. — Вижу, что не тупой. Тогда давай по порядку. Сколько тебе гражданин Никитин обещал за доставку марихуаны?