Глава 25

Глава 25

Выкрики горластого рекламщика, что терзали уши еще на подходе, усиленные магией, разлетались по площади и сбивали с ног высотой децибел. Но болящая голова прошла, едва я за головами рослых граждан заметила необычный круговой занавес бордовых тонов на сооруженных наспех театральных подмостках. Круглую арену, пространство вокруг которой постепенно заполнялось зрителями, закрывала плотная ткань, за которой готовились актеры. Голубоватое сияние намекало, что не обошлось без магии, с помощью которой управлялся занавес. Мирна заработала локтями, пробивая себе путь к местам с лучшим обзором, о чем сообщила, раздраженно хмыкнув, на мое возмущение. Вокруг нас сдержано гудели, словно пчелы в улье, празднично одетые горожане, пересказывая новости, и покорно уступали дорогу грубоватой девице. В толпе шныряла местная шпана, промышлявшая поясными кошельками. Я стиснула свой мешок в кулаке, протискиваясь следом за светлым чепчиком Мирны, мелькавшим впереди. Как только голос зазывалы стих, местные «театралы» затихли и уставились в ожидании начала на колыхающиеся кулисы. Голубой свет мягко вспыхнул, и занавес истаял, явив сцену, на которой магия иллюзии создала декорации темной спаленки старинного замка, освещенной единственным узким стрельчатым окном. Грубоватая каменная отделка стен, прикрытая коврами и гобеленами. Бронзовый кованый напольный поставец на пять свечей. Массивная кровать из темного дерева с тяжелым пологом, соседствовала с низким столиком, с небольшим зеркалом, заставленным девичьими безделушками и рукодельем, скрашивающими унылые вечера хозяйки. Навевая грусть, лилась негромкая музыка, нежные и легкие переборы струн на лютне, которой вторила арфа. Выглядывающая что-то снаружи, стройная женская фигурка, одетая в темное платье без изысков, замерла у окна. Лицо скрывала маска и распущенные золотистые волосы, плащом укрывавшие спину. В нетерпении девушка оттолкнула резной ставень и распахнула скрипнувшую узкую створку окна. Я с изумлением услышала бряцание оружия, гортанные крики, смех. Перед самыми окнами раскинулось ристалище. В небольшом проеме можно было заметить парочку поединщиков, что отчаянно старались достать друг друга клинками. Надо сказать, не очень-то умело, даже на мой непрофессиональный взгляд.

Рядом выдохнула Мирна, впившись взглядом в сцену, она не обращала внимания на окружающих, боясь пропустить хотя бы звук.

М-да, оригинальное начало. Ни названия, ни кратенько о чем в пьесе пойдет речь.

Между тем, девица охнула и подалась вперед, желая получше рассмотреть дерущуюся парочку.

— Опять рискует жизнью, принимая вызов. Он видно делает нарочно. Ведь знает, больно мне и страшно его лихое безрассудство. Как это ранит сердце, — горестно причитала девица, разглядывая панораму ристалища за окном. — Бессердечный… безжалостный… О, матушка, как ты права была, слезами заклиная сторонится любви…

Вопль, донесшийся из иллюзорного окна, собравшейся вокруг поединка толпы возвестил о победе и окончании поединка. Девушка, что-то разглядев, побледнела, отшатнулась и схватилась рукой за грудь.

— Он ранен, кажется… — прошелестели шепотом, усиленным магией бескровные губы, — они сюда его несут. Но где же лекарь? Пусть залечит рану!

Сделав пару неловких шагов, блондинка тяжело рухнула на краешек кровати. Ладони закрыли лицо. Вся фигура поникла и мелко вздрагивала от душивших рыданий.

По стоящей вокруг толпе прокатились вздохи сочувствия и тихий ропот.

— Бедняжка, — прошептала стоящая рядом Мирна, сочувствуя актрисе, — вот ведь угораздило влюбиться в дурака.

— Ты уже видела эту постановку?

— Нет. Но разве так не понятно?

Порыдав еще какое-то время, девица решительно поднялась, смахнула слезы и вздернула подбородок. Толпа затихла, ожидая продолжения.

— Но нет. Я слезы лить не стану по тебе, Орой, прекраснейший! Пусть и достоин ты, — девушка подошла к зеркалу, убрала упавшие волосы и стянула пышную золотистую гриву шелковой лентой. — Недаром твое имя означает «жестокий». Со мною ты жесток, ведь я тебе открылась. Доверила ту тайну, что слово матушке дала сберечь.

Она вернулась к окну и со звоном захлопнула створ, даже не глянув на галдящих внизу людей. Осторожно, едва касаясь, провела пальцами по тонкому кремовому шелку маски.

— Меня теперь ты сторонишься. А раньше речи вел лишь о любви и чувствах. Остыл, едва узнал, как безобразно лицо мое. Теперь свои улыбки и признанья другой ты даришь?!

Последние слова вылетели с рыком. Девица метнулась к зеркалу, схватила стоящий на столике среди флакончиков с косметикой и статуэток писанный портрет в серебряной рамке и замахнулась выбросить.

По рядам пробежал возмущенный шепот, девушки дружно поддержали бедняжку и осуждали вероломного возлюбленного, охладевшего, как только раскрылась тайна.

— О, Лима, твои слова мне сердце разбивают, — проворковал появившийся в иллюзорных дверях виновник трагедии.

Брюнет осуждающе качал головой, опираясь плечом на косяк, и с улыбкой разглядывал смутившуюся его внезапным появлением девушку. Невысокий, изящный, с узким лицом и плечами, он прятал тонкие кисти, вызывающе сложив руки на груди. Заляпанная кровью белая рубашка совсем не портила вид и не скрывала грудь. Бедра, обтянутые темной тканью брюк, казались слишком округлыми для мужчины.

— Это девушка?! — не сдержавшись, громко воскликнула я.

На меня тут же зашикали со всех сторон местные театралы.

— Конечно девушка, — недовольно фыркнула Милна, раздосадованная, что приходится отрываться от представления и объяснять очевидные вещи. — Все роли в театре табукки играют девушки. Так было угодно Триединому.

На сцене в это время, молодой дуэлянт уже держал за руки свою ненаглядную, признаваясь ей в любви в стихах.

— И лишь когда Путь Млечный прервет свой бег средь звезд, а океан уйдет, вернув назад пустыню, моя любовь к тебе умрет, прекрасная. Ведь Лима — это «прекрасная». В тебе не вижу я изъянов, любимая моя.

Вокруг послышались всхлипы и шмыганье носами. Женщины не выдержали накала эмоций, и как ранее дружно осуждали героя, теперь прониклись симпатией. Мужчины бросали недовольные взгляды на слишком сентиментальных барышень, грозивших устроить потоп из слез.

Орой недвусмысленно наклонился к подружке, приобняв за плечи, желая сорвать поцелуй, но девушка резко отпрянула и замотала головой:

— Орой, моя болезнь… она лишь наступает, отбирая краски жизни у лица. Со мной, что с жабой целоваться. И мерзко и противно, — она вывернулась из объятий и отступила на пару шагов, выставив вперед руку в протестующем жесте. — Я в монастырь уйду. Молится стану за тебя Единому, любимый. Так будет лучше всем.

Мирна всхлипнула, вытирая платочком глаза. Кто-то позади нас, не стесняясь, захлюпал носом, сочувствуя влюбленным.

— Есть выход, Лима. Я нашел его — лекарство, что исцелит тебя, прекрасная.

Театральным жестом Орой вынул из-за пазухи цветок, напомнивший мне золотистую орхидею. Девушка ахнула и протянула обе руки к хрупкой зеленой веточке, на которой покачивались распустившиеся бутоны иллюзорного цветика.

— Аралия, цветок чертог Единого небесных. Где взял его ты? — пальцы тронули лепестки, сменившие цвет на оранжево-розовый.

Магия заструилась по ладоням, окутывая руки и всю фигуру Лимы. Общий выдох восхищения заглушил фоновую музыку. Когда магический флер рассеялся, перед нами стояла девушка в раскрашенной маске, имитирующей кожу, точно повторяющей абрис лица и без вуали. Нарисованные кармином губы непривычно чувственно аллели. Мужчины смущенно закашляли, поглядывая на стоящих рядом жен. По правилам этого мира, представшее зрелище было более чем неприличным.

Девушка на сцене коснулась пальцами нарумяненных щек, радостно улыбнулась и кинулась в объятия счастливого Ороя. Влюбленные слились в поцелуе под одобрительные выкрики и свист зрителей. Занавес скрыл целующуюся парочку.

— Аралия, — вскинула брови на истово хлопающую Мирну, повторившую мой жест благодарности игравшим актерам, — есть такой цветок? Или это все выдумка автора пьесы?

— Есть. Он растет только в южном герцогстве. Его еще называют Аралийским.

— И цветок лечит болезни? — поинтересовалась для себя.

— Я о таком не слышала. Скорее всего, это просто метафорический образ, — пожала плечами Мирна, высматривая выход.

Мирна уже не первый раз за этот день заставила меня удивиться. Вот никак не ожидала от девицы ее уровня знания таких понятий. Не так-то она проста, как хочет казаться.