Глава 27

Глава 27

В камине потрескивал живой огонь, играя отблесками на роскошной мебели и паркете из драгоценного дерева, которым выстелили пол в герцогском кабинете. Я присела в одно из двух кресел, стоящих у камелька. Сам Девис сидел у каминной решетки, задумчиво помешивая кочергой сизые головешки. В любимой светлой рубашке с расстегнутым воротом и домашних брюках он не казался больше опасным. Меня посетило дежавю. Совсем недавно так же у моих ног сидел император, излагая опасную идею ловли убийцы на живца под видом королевской охоты.

Это знак, что от герцога стоит ждать рисковых решений?

— Угощайтесь, милена Юли, — по своему обыкновению сократил мое имя брюнет, кивая на маленький столик между кресел, где стояли напитки и закуска.

— Благодарю, милн Девис, — вежливо кивнула, — не хочется напиваться на ночь. Я плохо переношу похмелье, а завтра у меня первая тренировка.

— Вы умница, милена, — непривычно мягким голосом произнес герцог. — Камелусы не жалуют запах алкоголя. А я, пожалуй, угощусь.

Он легко для такого роста поднялся, устроился в своем кресле, вытянув длинные ноги к огню, и отсалютовал мне бокалом, наполненным янтарной жидкостью наполовину. Вспомнился утренний «ликбез» со служанкой. Мой взгляд прилип к руке, определяя размеры достоинства милна по методике Мирны. Если ее метод не фикция, то за Девиса и его дам можно только порадоваться. Странно, что не смотря на явные достоинства, он не пользуется успехом у местных леди.

— Похоже, специально отпугивает претенденток, — заметила про себя, жуя ментоловую пастилку.

— Как вам наш город, ярмарка? — поддержал разговор герцог. — Уж поделитесь впечатлениями.

Я уже открыла рот, чтобы рассказать о представлении, как за спиной зловеще зашипело, и шею ожгло прикосновение чего-то мерзкого и липкого. Я взвизгнула и вскочила с места, с отвращением оттирая пострадавшее место на коже.

— Харди, малыш, замерз и решил погреться? — проговорил вдруг герцог странным воркующим голоском, снимая со спинки моего кресла шерстяного ящера. — А у нас гости. Познакомься, это милена Юли.

Перекочевавшая в руки милна ящерка высунула язык и зашипела, тараща на меня красные, разделенные пополам зрачком глаза. С темного, блестящего языка свешивались нити слюны, падающие на ковер. Тело рептилии покрывала зеленовато-бурая шерсть. Ящер угрожающе шипел, не сводя с меня глаз. Я отступила на пару шагов, опасливо поглядывая на недружелюбного варана. Черные коготки насквозь пробили дорогой шелк рукава рубашки. Но милн не замечал ничего, любуясь своим любимцем, поддерживая одной рукой под брюшком, а другой поглаживая по плоской морде. Ящер сощурился от удовольствия.

Надеюсь, мне он не предложит его погладить. А еще говорят, что питомцы похожи на хозяев. М-да, все с вами ясно, милн Девис.

— Милена Юли, представляю вам Харди. Он хороший мальчик. И не хотел вас напугать. Это он шутит так с незнакомцами.

Я незаметно оттерла ладонь о платье, поморщившись от брезгливости, изобразив на лице приветливую, надеюсь, улыбку. Герцог уселся в кресле, устраивая рептилию у себя на коленях. Послышался звук раздираемой когтями ткани брюк, и тихий рык брюнета.

— Так как вам сегодняшний выход в город, Юли? — не забывая об учтивости, из-за вбитого с детства этикета, поинтересовался милн.

Косясь на замершего на хозяйских штанах в немом восторге варана, я присела на краешек кресла, предварительно оглядев спинку на предмет новых неожиданных гостей с липкими языками.

— Мрачновато, но фонтаны выше всяких похвал, — честно отозвалась я, понимая, что милн не слушает меня, поглощенный своим любимцем.

— Были на площади «Трех фонтанов», смотрели представление? — опровергая впечатление, поинтересовался милн, продолжая смотреть только на своего любимца. — И как вам театр табукки?

— Ну, я не театрал, — замялась, не зная, что ответить герцогу, — очень драматично… поэтично…

— …патетично, — закончил за меня брюнет, поморщившись. — А вы знаете, что не просто из чьей-то прихоти в театре табукки играют только девушки?

Я нервно зажевала еще одну пастилку, больше всего желая сейчас спать в своей постели, а не устраивать посиделки с длиннющими монологами у герцога. На репутацию плевать, но вредные домашние зверюги меня нервировали. Я-то помнила, что зубы варанов ядовиты, а в слюне столько заразы, что укушенная жертва медленно умирает от яда и инфекции. Сам же варан таскается за ней следом и ждет, пока та ослабнет и издаст последний вздох, чтобы наесться падали.

От таких мыслей меня передернуло, но я все же выдавила из себя вежливый интерес:

— Какая-то тайна?

— Несомненно, милена, — подтвердил брюнет мои худшие опасения, что сегодняшняя аудиенция затянется. Он откинулся на спинку, покачивая янтарной жидкостью в пузатеньком бокале, задумчиво глядя на танцующие языки пламени. — Когда-то герцогство Лаграж было самостоятельным королевством. Оно последним присоединилось к империи, тогда герцоги Лагражи были в далеком родстве с Зарат. Но дальновидный монарх Августир отдал свою дочь в жены герцогу Лаграж, при подписании договора об объединении, влив королевскую кровь. Но это я отвлекся. До слияния, королевство Лаграж сопротивлялось, готовило переворот в империи. Выбор пал на тайное общество тайных магов-убийц «Лаэррэ Табукки». В переводе разящий удар. Это был закрытый клан, готовящий специалистов высшего класса. Но после слияния его, конечно же… расформировали.

Герцог запнулся, подбирая подходящее слово. А я представила, как «расформировывал» Августир Зарат крайне опасное общество магов-убийц. Всех вырезал подчистую.

Я не сдержалась и насмешливо фыркнула, выражая свое отношение к его способности, достойной дипломата, находить обтекаемые формулировки. Ящер поднял голову, разлепил яркие очи и грозно зашипел в мою сторону.

— Не все были согласны с решением Августира. Спасшиеся после «расформирования» организовали движение сопротивления. У них имелся тайный шифр сообщений. И долгое время Служба Безопасности империи Зарат не могла понять, как они передают шифровки. Допрашивали всех, кто приходил со стороны юга. С помощью магии, конечно. И ничего. Мы опасались нападений с целью убить монарха. Августир пережил с десяток попыток. И секрет так бы и остался секретом, если бы не молодой южанин.

— Что! Предатель?! — вскинула бровь, заметив, что варан наблюдает за мной из-под прикрытых век.

— Вы догадливы, Юли, — похвалил Девис, удивленно качнув головой. Он выпил залпом содержимое бокала. — Табукки придумали прятать послания в слова и символы. Создали для этого бродячий театр. Набрали в него актеров частью с большой дороги. Но где-то проговорились. Этот предатель оказался обиженным актером такого бродячего театра. Ему не дали главную роль. Парень вспылил, подрался и был изгнан. Ему, по счастью для нас, пришло в голову слить информацию, что каждая пьеса их театра — это зашифрованное послание окопавшимся в столице террористам.

— М-да, умно. И главное никто ничего не заподозрит, — восхитилась пронырливостью заговорщиков.

— Вот именно. Никто не увидит скрытый смысл, кроме тех, кому он предназначался. До предателя в итоге добрались и убили, но конспиративность была утеряна. С тех пор в театре по традиции все мужские роли играют девушки.

— А девушки предателями не становятся? — подивилась нелогичности безопасников империи.

— Сейчас уже нечего предавать. Организации больше не существует.

— Они все еще пользуются секретным языком? — вспомнила красивую цветущую ветку в руках героя пьесы Ороя, символ спасения влюбленных.

Брюнет пожал плечами, не понимая вопроса. А я задумалась над увиденным сегодня представлением. В памяти сияла золотистая орхидея — лекарство от болезни. Имя героя трагедии слишком уж напоминало имя старого герцога. Может это быть намеком, что в Лаграже нашли лекарство от «золотой маски»?