Его картины отличались удивительной прозрачностью, его живопись казалось невесомой, словно сотканной из воздуха и солнечных лучей. Настя с удивлением вглядывалась в натюрморты с золотыми шарами цветов в голубой вазе, в пейзажи зимнего Петербурга, на которых сквозь черную сетку веток просвечивали заснеженные крыши домов. Потом он показал портрет девушки, такой красивой, задумчивой, печальной, что Настя не решилась спросить, кто она такая…

— Ну все, мне пора, — чуть хриплый голос Дмитрия нарушил тишину мастерской, — у нас теперь каждый день то репетиция, то концерт, я должен высыпаться. Рад был познакомиться, — он улыбнулся Насте.

— Можно я с вами пройдусь до метро, — тоном маленькой девочки спросила она, — хочу немного прогуляться.

— Пожалуйста. — Дмитрий пожал плечами.

— Вот он, разгул феминизма, — тут же прокомментировал Фарид, — не кавалеры провожают дам, а дамы — кавалеров.

Настя не слушала, она сбежала по лестнице вслед за Дмитрием. Он не стал дожидаться лифта. Они шли по улицам рядом, молча. Дмитрий искоса поглядывал на нее. Он вздохнул несколько раз, как будто порывался что-то сказать, а потом произнес:

— Очень неудобно.

— Что? — насторожилась Настя.

— Неудобно, что метро закрывают в двенадцать часов. Раньше до часу работало. Мне теперь из гостей приходится уходить часов в одиннадцать. На такси денег нет.

— А вы где живете?

— На самой окраине, вы там и не были никогда. Туристы туда не заглядывают. Конечная станция метро, потом автобус, которого еще надо дождаться. Зря вы сейчас со мной пошли, погулять я с вами все равно не успеваю…

— А может быть, как-нибудь в другой раз, днем? — решилась спросить Настя.

— Может быть, — неопределенно ответил Дмитрий.

Настя не отступалась.

— А возьмите меня как-нибудь на концерт. Я даже могу билет купить. Мне правда очень нравится, как вы поете.

Дмитрий посмотрел на Настю и улыбнулся. В его улыбке сквозила легкая грусть, смешанная с жалостью. Похоже, он считал, что любительницу цыганских песен можно только пожалеть.

— Ну хорошо, — он пожал плечами, — если вы так рветесь, пожалуйста. Давайте встретимся послезавтра на станции метро «Гостиный двор» в центре зала, в шесть вечера. Только прошу не опаздывать, я вас больше десяти минут ждать не смогу.

— Конечно! — воскликнула Настя так громко и радостно, что взгляд Дмитрия потеплел. — Я приду ровно в шесть. Спасибо!

Настя пришла на пятнадцать минут раньше. По случаю концерта она решила принарядиться и надела длинную черную юбку из жатого шелка и свитер с яркими геометрическими узорами. На шею она повязала шелковый шарф, который она привезла из дома. Она была очень довольна. Ведь знакомство определенно состоялось, и продолжение обещало быть очень заманчивым. Настя и не подозревала, что накануне ровно в половине второго ночи, когда она уже крепко спала и видела романтические сны, между Дмитрием и Фаридом состоялся телефонный разговор. Позвонил Дмитрий.

— Слушай, где ты ее подобрал? — почти без всякого предисловия начал он.

— Если ты о Насте, то ко мне ее привела моя бывшая натурщица. А уж где та ее подобрала, как ты изволил выразиться, мне неизвестно, да и не слишком интересует.

— И ты сразу поселил у себя незнакомую девчонку?

— А что тут такого? Разве у тебе не ночуют постоянно знакомые твоих самых отдаленных знакомых?

— А если она тебя обворует? Или приведет толпу мошенников?

— Петрович, фу! Как не стыдно плохо думать о людях. Настя хорошая девушка. О цели ее приезда в Питер мне, правда, неизвестно, но я точно знаю, что материальные интересы она не преследует.

— А что же ей тогда надо? — продолжал допытываться Дмитрий.

— Похоже, она поругалась с родителями там у себя в Твери и приехала в большой город поискать счастья. Что ты хочешь? Лето, пора перелета девушек к морю. А что это тебя так зацепило? Признайся, понравилась она тебе? Ты не смотри, что у нее волосы зеленые, она ведь очень мила.

— Брось, Фарид, небось ты уже успел ее развратить. А я в отличие от тебя с малолетними не связываюсь. И вообще, за кого ты меня принимаешь? Какая-то девица неопределенных занятий из Твери. Вот уж спасибо. Напросилась, кстати, к нам на концерт.

— Ну и своди ее. В чем проблема?

— Поведу, — с плохо скрываемой тревогой произнес Дмитрий.

В метро он заметил ее еще издали, по все тем же злосчастным зеленым волосам.

«Боже, что обо мне наши подумают, — внутренне содрогнулся он, приближаясь к Насте, — когда я явлюсь на концерт с такой девицей?»

Но отступать было поздно. А когда Дмитрий подошел ближе и увидел, каким сиянием светло-карих глаз его встретила Настя, он слегка оттаял и даже пробормотал что-то одобрительное о ее наряде.

Они вышли из метро, пошли вперед по Невскому, в сторону Дворцовой площади, потом Дмитрий свернул направо. Они быстро шли по совсем неизвестным Насте улицам и остановились у трехэтажного старинного здания с большими ярко освещенными окнами. У входа выстроилась вереница машин, среди которых преобладали иномарки.

— У нас в городе сейчас проходит большая выставка, посвященная туристической индустрии, — негромко объяснил Насте Дмитрий, — теперь здесь для представителей турфирм устраивают сборный концерт. Цыгане в таких случаях просто обязательны. А вот и наша солистка, — он показал Насте на высокую девушку с темными, собранными в большой узел волосами, глазами немного навыкате и яркими пухлыми губами.

— Привет, Маша. Знакомься, это — Настя. Она ненадолго приехала в Питер, очень хотела попасть на наше выступление.

Маша критически оглядела Настю и подняла одну бровь.

— Здрасьте, здрасьте. Мы выступаем вторыми, — повернулась она к Дмитрию, — уже пора переодеваться. Нам там комнату выделили.

— Лично нам?

— Как же, жди! Там еще трио барокко, из-за их арфы повернуться негде.

— Ну, Настя, пошли скорей.

— А я вам не буду мешать?

— Ну, а куда я тебя дену? — со вздохом ответил Дмитрий, и Настя почувствовала себя виноватой.

Они поднялись на второй этаж в просторную комнату со стульями в стиле ампир, стоящими вдоль стен. Комната была полна артистов, некоторые из которых уже успели переодеться в сценические костюмы, а некоторые еще только переодевались. Настя с изумлением увидела, что мужчины и женщины, ничуть не стесняясь друг друга, спокойно снимают обычную одежду и облачаются кто в цыганский наряд, кто в широкое, украшенное парчовыми розочками платье на кринолине.

Дмитрий хмуро поздоровался со своими коллегами. Настя почувствовала на себе вопросительные взгляды, ей стало неловко. Самым неприятным было то, что и Дмитрий, похоже, ее стеснялся. Тем не менее он старался держаться как настоящий джентльмен.

— Это моя гостья, — представил он Настю, — а это — мои приятели цыгане.

Настя изобразила на лице жалкое подобие улыбки. Она уже встречалась однажды с этими так называемыми «цыганами». К счастью, они ее не узнали, так же как не узнал Дмитрий.

Он бросил на стул спортивную сумку, извлек из нее костюм и принялся переодеваться. И хотя Настя стыдливо отвернулась, она успела заметить, какое у него сильное мускулистое тело, поджарый живот и мощные, как у человека, много игравшего когда-то в футбол, ноги. Дмитрий облачился в широкие черные штаны, мягкие кожаные сапоги, надел алую рубаху и перетянул талию широким, расшитым бисером поясом. В его ухе появилось серебряное кольцо серьги, а в руках — маленький, почти игрушечный бубен. Дмитрий стоял и нетерпеливо звенел им о ладонь.

Настя с плохо скрываемым любопытством разглядывала остальных артистов «Цыганского двора». Немолодой мужчина с шапкой светло-русых волос в рубашке с кружевным воротничком явно был руководителем ансамбля. Сейчас он стоя настраивал скрипку. Две женщины, уже знакомая Маша и другая, темная шатенка, Вероника, помогали друг другу застегнуть пышные яркие платья.

В группе были еще два гитариста и один танцор, совсем молодой парнишка с простым русским лицом. Но когда он повязал голову красным шелковым платком и повесил в ухо золотую серьгу, в нем тут же появилась цыганская удаль. У Насти было ощущение, что она наблюдает начало веселого карнавала. Единственное, что ее немного смущало, это совершенно будничное выражение лиц артистов. Она не замечала на них ни волнения, ни радости. Просто лица людей перед началом обычной работы.