— У меня много денег… очень много…

— Но это же хорошо, моя дорогая, — отозвалась мисс Силвер.

Девушка подняла на нее печальные серые глаза:

— Но я никогда раньше не открывала этого отделения… я уверена…

До нее вновь донесся голос мисс Силвер:

— Загляните в боковое.

Сбоку, под самой защелкой, располагался маленький серый карманчик. Заглянув в него, она вспомнила, что именно оттуда вынимала деньги, чтобы заплатить за проезд. Она дала кондуктору двухшиллинговую монету, и поэтому в кармашке была сейчас горстка серебра и меди. Билет стоил четыре пенса, и она положила сдачу в тот же карман — двухпенсовик, шесть пенни и шиллинг — и снова застегнула замок.

— Да, я взяла деньги отсюда, — проговорила девушка, ощутив вдруг необъяснимое чувство облегчения. Которое тут же исчезло, потому что она уже не помнила, что именно искала в этой сумочке и зачем.

Тяжело вздохнув, она вынула руку из сумки и поднесла к глазам. Да, она забыла. Все смешалось в ее голове — прошлое, настоящее и будущее сплелись, спрессованные в одну-единственную секунду. Снова накатил панический страх, голова закружилась. Девушка прижала ко лбу руку, и все прошло. Когда она вновь подняла глаза, страха ее как не бывало.

— Что я сейчас делала? — спросила она. И в ответ раздался добрый, но твердый голос мисс Силвер:

— У вас в сумочке письмо. Думаю, вам стоит взглянуть на него.

— Да… да, сейчас.

Она опрокинула сумочку набок и увидела письмо. Вынув его, осмотрела оборотную сторону конверта, затем перевернула. После слова «кому» значилось имя миссис Джеймс Фэнкорт.

Это ее имя? Она не знала.

Ее пронзило ощущение паники, такое стремительное, что она едва успела осмыслить его. Сумочка упала на стол, и в руках ее осталось лишь письмо.

Мисс Силвер не сводила с девушки пристального взгляда, но та не замечала ничего, кроме конверта, который сжимали ее пальцы.

Миссис Джеймс Фэнкорт… Имя это казалось ей совершенно незнакомым. Пальцы замерли. Ведь нельзя вскрывать чужие письма! И немедленно вслед за этой мыслью — воспоминание о мертвой девушке в подвале. "Это адресовано или ей, или мне. Если ей — то ее ведь уже нет.

Кто-то же должен его прочесть. А если оно мое — тем более". Мысли с ужасающей скоростью сменяли одна другую. Она снова осмотрела письмо.

Конверт был уже распечатан. Девушка развернула сложенный вдвое лист бумаги и прочла:

Чантриз,

Хэйликотт.

Дорогая Энн!

Я в полной растерянности. Мы получили письмо от Джима и, конечно, выполним его просьбу — примем тебя. Но все это очень меня тревожит. Письмо Джима совсем короткое, и я ничего толком не поняла. Поняла только, что вы поженились и ты скоро к нам приедешь. Все это весьма странно.

Но, разумеется, мы сделаем все, что в наших силах. Хотя я не совсем понимаю, почему он не приехал вместе с тобой.

Твоя Лилиан Фэнкорт.

Она подняла глаза, посмотрела на мисс Силвер и снова опустила голову. Прочтя письмо еще раз, она протянула его своей собеседнице, пробормотав:

— Не представляю, о чем это. — Глаза ее округлились от ужаса.

Мисс Силвер взяла письмо и тоже его прочла. Затем потянулась за конвертом. На нем было лишь имя адресата — миссис Джеймс Фэнкорт — и более ни строчки. Личное письмо, надписанное и запечатанное. Но чьей рукой?

— Как оно к вам попало? — спросила она.

— Не знаю…

— Понятно. Не надо напрягаться, это вам повредит.

А других писем в сумке нет?

— Не думаю…

— Не могли бы вы посмотреть?

Девушка послушно заглянула в сумку, но больше там ничего не было. Итак, лишь одна ниточка связывала ее с прошлым и с будущим.

— Почему вы вышли именно на этой остановке? — спросила мисс Силвер.

Темно-синие глаза подернулись пеленой слез.

— Я не знаю… Кажется, я вообще ничего не знаю…

Мисс Силвер стало ясно, что силы девушки на исходе, и что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут.

— Не мучайте себя больше, моя дорогая, — ласково проговорила она. — Очень хорошо, что у вас есть этот адрес и вы теперь знаете, что родственники вашего мужа с радостью ожидают вашего прибытия. Что же касается амнезии… вы, безусловно, многое вспомните, когда встретитесь с ними..

Указанное в письме местечко не так уж отсюда далеко.

— Оно вам знакомо?

— Мне не приходилось там бывать, но одна моя приятельница недавно гостила по соседству.

От этих слов неведомый Хэйликотт стал вдруг чуть ближе и роднее. Энн… Да, это правильно. Так много лет назад звала ее мама…

— Вы думаете, мне следует туда поехать?

— Безусловно, — с горячностью отозвалась мисс Силвер. — Вас ждут, и если вы не появитесь, ваши родственники встревожатся. И вам не следует расстраиваться. Память — удивительная вещь. Может статься, завтра вы проснетесь и поймете, что все в порядке.

Потом ей так и не удалось вспомнить подробностей путешествия в Хэйликотт. Оно смутно мелькало в ее памяти, как полузабытый сон. Мерное покачивание поезда и вагонное тепло. Вот и все, что ей запомнилось. И еще она вроде бы ненадолго задремала и проснулась в паническом страхе, решив, что проехала нужную станцию. А потом она уже не спала, но все вокруг было каким-то нереальным, кроме беспрестанного движения поезда, который нес и нес ее куда-то, да темноты, прильнувшей к окнам. Ей казалось, что ее окружили незримые стены, и что только среди них ей ничто не грозило, никакие беды. Но внутреннее чутье подсказывало, что нельзя слишком доверяться этому чувству защищенности и снова засыпать.

Одни пассажиры входили, другие выходили из вагона. Поезд часто останавливался. В таком маленьком местечке, как Хэйликотт, делают остановку только те поезда, которые не пропускают и множество прочих, таких же мелких местечек. Девушке запомнилась пожилая женщина, кидавшая на нее суровые взгляды, и молодая, очень смешливая, то и дело перекидывавшаяся шутками со своим юным спутником. Когда они вышли, на их места уселись женщина и ее ребенок лет шести.

А затем поезд прибыл в Хэйликотт. Энн поднялась на ноги, оглядываясь в поисках шляпной картонки.

Но никакой шляпной картонки не было.

Потом она вышла на платформу и остановилась, охваченная ужасным чувством опустошенности и растерянности. Случайная, никому не ведомая — даже себе — странница в незнакомом месте. А поезд, привезший ее, уже отходил от перрона. Волна одиночества нахлынула на нее, но внезапно его сменило какое-то иное чувство, куда более сильное. Словно солнце выглянуло из-за туч. Девушка стояла на пустынной платформе, и вокруг сгущалась тьма, но незримый свет вдруг затеплился внутри нее самой. Она перестала бояться, перестала гадать, что ждет ее впереди.

Расправив плечи, она уверенно зашагала по платформе, словно знала эту маленькую станцию всю жизнь. Словно наконец возвратилась домой.

Рядом, на привокзальной площади, стояло такси, и Энн села в него. Нет, у нее нет багажа, сказала она водителю и назвала адрес, указанный на конверте. И они тронулись в путь.

Если бы Энн спросили, о чем она думала в дороге, ответить ей было бы сложно. Она не знала, думала ли о чем-нибудь вообще. Ей вспоминалось лишь то чудесное чувство, которое вызывает восход солнца и ощущение того, что грядущий день несет с собой только хорошее. Странная уверенность, но ей она казалась совершенно естественной.

Автомобиль остановился. Энн вышла, заплатила таксисту и, не мешкая, потянула шнурок старинного звонка-колокольчика. В желтом свете фар такси она смутно различала очертания двери и контур фасада.

Дверь скоро отворилась, и Энн шагнула вперед. Ей казалось, что это не дверь распахнулась перед ней, а театральный занавес, возвещая о начале представления. За дверью стояла женщина в коричневом платье и переднике, с густой шевелюрой седых волос.