- Наверное, в Вифлееме! - улыбнулся Бачана.

- Он, кажись, и теперь там! - погрустнел Булика.

- Да нет, я действительно вернулся! - успокоил его Бачана. - Сколько дней я тут? - обратился он к фельдшерице.

- Один день и одну ночь, - ответила она, поправляя подушку.

- Спасибо...

- Как вы себя чувствуете?

Бачана задумался. Сердце его билось с перебоями, но не так слабо - он слышал свое сердцебиение. Он пошевелил руками и ногами, но тела своего не ощутил. Им овладело легкое, приятное чувство свободного полета. "Вот это и есть, наверное, невесомость", - подумал Бачана.

- Как вы себя чувствуете?

- Как космонавт! - ответил Бачана с уверенностью опытного межпланетника.

- Сердце беспокоит?

- Болит немного, но это не такая боль, как тогда...

- Знаю, - прервала его фельдшерица, - я сейчас сделаю вам укол гепарина и пантопона. Спите, отдыхайте, не разговаривайте и не двигайтесь... Вечером придет профессор.

- Совсем не двигаться?

- Совсем!

- А если чуть пошевелиться?

Фельдшерица призадумалась, потом тихо, но с убийственной твердостью и уверенностью заявила:

- Умрете!

Бачана с трудом проглотил слюну. Потом он покорно принял два укола (фельдшерица тотчас же приложила к местам уколов теплую грелку) и затих.

- Если что, позовите меня, - обратилась фельдшерица к нему. - А вы, повернулась она к остальным, - примите седуксен - и спать. Кое-что замечают и в других палатах, но не устраивают из-за этого скандала на весь свет!

Она вышла.

- Все профессору расскажу! - крикнул ей вдогонку Булика, но фельдшерица не слышала.

- Это тут у нас, до вашего возвращения в наш мир, вышел небольшой спор по поводу крысы, - разъяснил Бачане больной No 2.

- Какой крысы?

- Она скоро пожалует, тогда и познакомитесь с ней... А теперь позвольте представиться: настоятель Ортачальской церкви святой троицы Иорам Канделаки. А это сапожник из Ваке, Автандил, он же Булика, Гогилашвили...

- Почему же Булика?

- В детстве я вместо "булка" говорил "булика". Вот и прозвали меня Буликой. Вы тоже можете называть меня так, - ответил Булика.

- Очень приятно... А я - Бачана Рамишвили, писатель.

- Это нам известно. А отчего с вами случился инфаркт?

- Ей-богу, не могу сказать! - вздохнул Бачана.

- Может, вы того... Это самое? - Булика выразительно щелкнул себя по горлу. - Говорят, писатели очень любят...

- Нет, что вы! - улыбнулся Бачана.

- Ни-ни? - удивился Булика.

- Как это "ни-ни"? - удивился в свою очередь Бачана.

- То-то!.. А то странно: как же человек пишет, если он не пьет?! А сколько, например?

- Ну... одну, две, три...

- Рюмки?

- Бутылки!

- Вот это я понимаю! Молодец!.. Но теперь вам придется временно переключиться на компот.

- Не временно, а навсегда! - проговорил отец Иорам.

- Не говори! Лучше уж покончить с собой! - вскрикнул Булика.

- Да, на компот... Если б ты пил компот, не пришлось бы валяться здесь! - произнес наставительно отец Иорам.

- А ты? Ведь ты не пил вина, почему же лежишь рядом со мной, а? спросил Булика со злорадной улыбкой.

- Да, похоже, так оно и будет... Компот, - сказал Бачана.

- Вообще-то оно верно... Вот у меня был один знакомый писатель вроде вас, туфли я ему чинил. Так каждый раз, когда я бывал пьян, он каркал вороной:

Булик мой, не пей напитки,

Обретешь, поверь, ты пытки!

А я не верил ему, думал, ненормальный он, как и все поэты... Вот и допрыгался! Мне еще и тридцати нет, а уже инвалид... Да черт с ним, с вином, - вздохнул Булика, - каждую ночь, словно красавицы, папиросы мне снятся!.. В общем, после этого инфаркта - жить не захочешь!..

- После инфаркта человеком овладевает страх, отвратительный страх! Вы боитесь? - спросил отец Иорам Бачану.

- Боюсь, очень даже боюсь! - признался тот.

- Напрасно! - вмешался Булика. - Вы пока еще под наркозом, а со временем все пройдет... А вам ничего не мерещится? Никого не видите?

- Да, вижу кое-кого, - ответил Бачана после недолгого раздумья.

- Бывает... Иногда и говорить будете во сне... Все свои тайны выдадите!.. Глядите, если у вас есть любовница, будьте осторожны, не называйте ее имени при жене!

- Благодарю вас, учту, - улыбнулся Бачана.

- Вообще, - продолжал Булика, - умные люди обзаводятся любовницами, которых зовут так же, как их собственных жен. Вот я, например, когда был в таком же, как вы теперь, положении, ну вроде космонавта, что ли, все вспоминал, оказывается, свою любовницу Свету, называл ее разными ласковыми именами... Моя собственная Света сидела, оказывается, тут, у кровати и рыдала: "Вайме, Булик-джан*, я и не думала, что ты так меня любишь!" А я знай себе болтаю свободно про свою любовницу... Если и отчества у женщин одинаковые, - тогда у мужа не жизнь, а настоящий рай!.. Но однажды я все же опростоволосился! Вот отец Иорам свидетель...

_______________

* В а й м е - горе мне. Д ж а н - ласкательная форма обращения.

- Как это? - оживился Бачана.

- Сморозил я в бреду такую, оказывается, глупость: "Света-джан, - это я, значит, любовнице своей, - Света-джан, знаешь ведь, первый плод достается свинье, - под свиньей я подразумевал свою жену, - но ничего, если бог даст, выкарабкаюсь отсюда, женюсь тотчас же на тебе!" Услышав такие речи, моя жена разревелась и стала, оказывается, биться головой о вашу кровать, тогда она пустовала. "Вайме, мой Булика совсем спятил, про нашу свадьбу даже не помнит!" Знала бы она, что именно тогда я был в самом что ни на есть трезвом уме!.. Вот... - Булика вдруг оборвал речь и уставился на Бачану.

Бачана лежал с закрытыми глазами, с выражением блаженства на лице и мерно, спокойно дышал.

- Э, да какой же это странный человек, как он быстро ходит туда и обратно! - обиженно сказал Булика священнику.

- Оставь его в покое, это действие пантопона... Пусть поспит.

А Бачана сквозь розовый туман спускался вниз по знакомой крутой лестнице, но на сей раз ясно чувствовал, что поднимается все выше и выше...

4

- Вот тебе, сынок, направление. Сходи в Чохатаури*, сделай рентгеновский снимок... Не нравятся мне твои блестящие глаза и розовые щеки!

_______________

* Ч о х а т а у р и - районный центр в Западной Грузии.

Бачана сложил вчетверо листок бумаги и спрятал его в карман.

- А что со мной, дядя Евгений? - спокойно спросил он врача.

- Давно тебя температурит?

- С месяц, наверно.

- Потеешь?

- Днем потеют ладони, а ночью прямо-таки плаваю в поту! - Бачана вытер о брюки потные ладони.

- Кашляешь?

- Иногда, но сильно, как собака, - грустно сострил Бачана.

- Крови не замечал в мокроте?

- Было немного на прошлой неделе, вот столько, - Бачана показал ноготь мизинца.

- Что же ты молчал до сих пор, сынок? - Голос у врача дрогнул.

- Да что же такое со мной? - забеспокоился Бачана.

- Посмотрю снимок, тогда скажу.

- Как эта болезнь называется?

- Инфильтрат... В более сложной форме - бронхоаденит.

- А по-грузински как? - не отставал Бачана.

Врач не ответил. Он сел за стол и стал бесцельно ворошить бумаги.

- А какое против него лекарство? - снова спросил Бачана.

- Пенициллин и сульфидин, - ответил, не поднимая головы, врач.

- Можно их достать?

- Можно! За десять тысяч рублей в Тбилиси! - Врач взглянул в расширившиеся от изумления глаза Бачаны.

- Где же взять такие деньги?

Врач пожал плечами и беспомощно развел руками.

- А еще какие лекарства, дядя Евгений?

- Еще? Сливочное масло, молоко, рыбий жир, икра, яйца, сахар, мед, тепло и Бахмаро!..* Вот лекарство!..

_______________

* Б а х м а р о - высокогорный курорт в Западной Грузии.

У Бачаны пересохло в горле... Все перечисленное врачом стоило вдвое дороже названных лекарств. Он долго стоял молча, не двигаясь, потом достал из кармана направление, аккуратно расправил его, положил на стол и так же молча направился к двери.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: