— Лучше всего тебе вернуться туда, откуда пришёл, — равнодушным голосом предложила Анастейша, медленно оборачиваясь. — У меня нет желания разговаривать.

Обратив особое внимание на возбуждённое состояние девушки, Клинт попытался смягчить обстановку. Напряжение буквально витало в воздухе, наполняя сердце ещё большим волнением.

— Ана, послушай, — Бартон совершил неуверенный шаг вперёд, — нам нужно поговорить.

— Я же просила оставаться на месте! — воскликнула девушка. Вскочив с постели, она резко обернулась, и глаза запылали в полумраке, сливаясь с рыжими локонами, ниспадающими на плечи.

— Просто задумайся о том, что делаешь, — снова попросил Клинт, стараясь говорить как можно мягче. — До сих пор я здесь, рядом, потому что верю: всё может измениться. Ты не такая. Все это знают. И я в том числе. Нет ничего, через что бы мы не смогли пройти вместе, помнишь?

— Ты действительно думаешь, что слова и уговоры вернут к прежней жизни?

— Однажды ты подарила свет, теперь настал мой черёд.

— Ты смешон, — заявила Ана, — настолько беспомощен и слаб, что не нашёл ничего лучше, как вернуться за мной! Тебе стоило оставаться рядом с Фьюри и продолжать скрывать его местоположение!

— Что? — переспросил Клинт, почувствовав, как сердце замирает в груди. — Кто сказал об этом?

— Не притворяйся, достаточно лжи, — посоветовала девушка, разминая пальцы. — Я не настолько глупа, чтобы не заметить правды. Ты твердишь о свете, об обещаниях, которые мы дали друг другу, а сам в это время лжёшь в лицо!

— Ана…

— Убирайся.

— Да просто задумайся и вспомни, как мы дорожили нашими отношениями! — настаивал Бартон, пытаясь пробудить в её памяти моменты, неминуемо связывающие их в единое целое. — Вспомни о нашем общении, о близости, о том, как ты просила всегда быть рядом. И вот, я здесь, Ана. И не уйду.

— Я ошибалась, — равнодушно сообщила девушка, разводя руки в стороны. — На самом деле отец и Питер были правы. У нас с тобой слишком большая разница в возрасте. Ты мне не подходишь.

— Серьёзно?

— То, что было между нами, нельзя назвать любовью, — продолжила Ана, каждым словом принося Бартону очередную порцию душевной боли. — Это всего лишь глупость, лёгкое и бесперспективное увлечение. Теперь и ты знаешь об этом.

— Значит, не было любовью… — протянул мужчина, с усмешкой покачивая головой в стороны. — И ты называешь наши отношения глупостью.

— Именно. — Ана кивнула. — Не дожидайся извинений. У тебя ещё есть шанс уйти.

— Ты знаешь ответ, — напомнил Бартон, поднимая глаза на возлюбленную. — Что бы ни решила, он будет отрицательным.

— Ты настолько ослеплён своей правдой, что не замечаешь очевидного? — наигранно удивилась девушка, едва сдерживая гнев под контролем.

— И если всё, что было между нами всего лишь глупость, думаю, что тебе не составит особого труда предпочесть Паркера, не так ли? — заметил Клинт, сжимая кулаки до боли в пальцах. — Неплохой вариант, да и по возрасту подходит.

— Да, ты прав. Питер — лучшая кандидатура.

Это стало последней каплей в чаше его терпения. Несмотря на боль и предостережения Аны, мужчина сорвался с места и, ухватившись за её плечи, с силой сжал пальцы, резко встряхнув. Рыжие локоны разлетелись в стороны, зрачки расширились. Тяжело вздохнув, девушка не стала сопротивляться, вслушиваясь в каждое слово.

— В таком случае, Анастейша Старк, почему бы ему не стать твоим парнем? — процедил Клинтон сквозь зубы, со злостью всматриваясь в её глаза.

— Возможно, так оно и будет.

Прикрыв веки в неистовом гневе, мужчина изо всех сил стиснул плечи Аны руками и, подтолкнув вперёд, прижал к бетонной стене. Заявление девушки пробудило в Бартоне непреодолимую ярость и неукротимое бешенство. Почти на грани, он пытался сдержаться. С трудом выпуская воздух из лёгких, Клинтон снова посмотрел на Ану. Как же она могла всерьёз говорить о таких глупостях? Никогда, даже в беспамятстве, мужчина и представить себе не мог, что услышит от Анастейши подобные слова. Преодолевая неистовый гнев, Бартон всё-таки пришёл в себя и, заглянув в холодные и непроницаемые глаза, тихо заговорил:

— Я люблю тебя, — прошептал он, впервые открыто признаваясь в чувствах. — И, чёрт возьми, чувствую это. А ты не смеешь говорить о Паркере! Мы не потерям друг друга! Не бывать этому!

— Но я не люблю тебя, — спокойно сообщила Анастейша, пожимая плечами. — Здесь уже без вариантов, Бартон.

Слова больше походили на откровенный плевок в самую душу. Не разжимая ладоней, мужчина не верил собственным ушам.

— Ты лжёшь, — твёрдо заявил он, отказываясь слушать, — и жаждешь причинить боль.

— Да, — Ана кивнула, — но при этом я не люблю тебя. Больше нет.

— Не верю, — прошептал Клинт, отшатнувшись в сторону.

— Уходи.

Всего лишь пара слов, а сколько противоречивых чувств они вызвали. От безумной боли до жгучей ненависти, будто обращаясь в замкнутый круг, прогоняя Бартона следом, пронзая насквозь, раз за разом, секунда за секундой… Нескончаемый водоворот из непрерывных эмоций, разрывающих на части. Кто бы мог подумать, что человек способен испытывать столько всего одновременно. И это ещё не было финалом. Сквозь пелену из раздавленных чувств и затуманенного сознания, Клинт понял: чтобы Ана не сказала, он ни за что не сможет оставить её одну. Никогда. Чувства укоренились, проросли слишком глубоко. И ничего уже не изменить. Именно поэтому Бартон отрицательно покачал головой в ответ на слова девушки.

— Нет, — прошептал он, — не уйду.

— Безумец! — закричала Ана, постепенно теряя контроль. Прижавшись руками к груди Бартона, она оттолкнула его в сторону, не обращая внимания на перебинтованную поясницу. — Ненавижу! Из-за вас погиб отец! Мне больше никто не нужен, а ты тем более!

— До сих пор мы были вместе и ты не предъявляла подобных обвинений, — усмехнулся Клинт, поморщившись от боли. — Не думаю, что причина именно в этом.

— Ты, правда, настолько глуп и тщеславен? — спросила девушка, буквально взрываясь на пустом месте. — В тебе никогда не уймётся эта жажда справедливости? Ты, точно как Лаки, подхватил заразу у Стивена?! Да пойми, наконец, я не желаю тебя знать, да и что-либо слышать! Ты несёшь за собой смерть! И в гибели своей семьи виноват только ты сам!

— Как ты смеешь? — прошептал мужчина, ошеломлённый столь внезапным и незаслуженным обвинением.

— Не строй из себя великого мученика! — со скучающим видом попросила Анастейша. — Все четыре года ты провёл, убивая других людей в погоне за местью, а теперь решил поиздеваться надо мной?!

— Ты не понимаешь, что делаешь, — пробормотал Клинт, не в силах продолжать этот бессмысленный спор. Он ничего не добьётся. Это бесполезно. Ана потеряна навсегда.

— Ты причина всех бед, — со смешком добавила девушка. — Мой отец был прав. Не зря он тебя ненавидел.

— А теперь проклинаешь и ты, — прошептал Бартон, скользя по Анастейше взглядом, переполненным болью и отчаянием.

— Уходи, — сухо попросила она, даже не удосужившись взглянуть на Клинта.

— Нет, я не могу, — повторил мужчина, оставаясь на месте. — Ты наделаешь глупостей.

— Это уже не твоя забота. Между нами все кончено, Клинтон Фрэнсис Бартон, — сообщила Ана, громогласно добавляя: — Ты свободен от своих клятв. Убирайся.

Неужели у него не осталось ни единого шанса? Ана потеряна навсегда. И что же дальше? Продолжать скрываться от Конгресса? Жить в пустоте и мраке? Что могло ожидать мужчину в будущем, без света, который он только что потерял?

— Но я люблю тебя, — повторил Клинт, всё ещё сохраняя призрачную надежду на спасение души от неминуемых страданий, но ответ девушки остался неизменным.

— Ну а мне плевать, — безучастно заметила она, а затем практически выплюнула: — Убирайся!

— Это твоё окончательное решение?

— Да. Можешь не надеяться. Я не заберу свои слова назад.

Молча кивнув, Бартон развернулся и побрёл к двери. Он знал, что девушка наблюдает. Ана провожала насмешливым взглядом, в то время как внутри мужчины творился неподдельный хаос. Он был не только раздавлен, а совершенно опустошён. Всё повторилось. Бартон вновь остался один. Несмотря на попытки, ему не удалось уберечь собственное счастье, до которого ещё совсем недавно можно было дотянуться рукой. Замкнутый круг изо лжи, тщеславия, лести и обмана… И этому не было конца и оправдания!