Когда Лилли вышла из кухни, она замера на месте посреди гостиной, уставившись на стеклянную дверь. Исаак прислонился к перилам, пытаясь разглядеть её, так как комната была залита утренним светом, но, скорее всего, он видел её. Господи Иисусе. У нее был собственный сталкер. Невероятно горячий, интересный сталкер с сексуальным, восхитительным голосом, но несмотря на эти достоинства, все равно сталкер.

В течение нескольких мгновений она просто рассматривала его. А там было на что посмотреть: уже знакомые мотоциклетные ботинки, джинсы, черная фланелевая, застегнутая на все пуговицы рубашка, байкерская жилетка, черные очки, и его восхитительные волосы, собранные резинкой. Он стоял, прислонившись к перилам, руки скрещены на груди. Что-то в его позе, да и во всем образе говорило о том, что он невероятно раздражен, весь вид его словно намекал, что ей следовало ожидать его. Она направилась к двери и открыла её, но не давая ему возможности пройти в дом.

Когда она медленно открыла дверь, он оттолкнулся от перил.

— Ты закрываешь двери, когда находишься дома? Хм, тебе не кажется это странным, зачем закрывать, если ты ничего не скрываешь?

Она сложила руки на бедрах, продолжая стоять в дверях, не позволяя ему пройти в дом, чего он, безусловно, хотел.

— Что-то мне подсказывает, задавая этот вопрос, ты прекрасно знал, что они заперты. Что означает, что ты пытался открыть их. А это значит, что, если бы ты вошел в дом, ты бы нашел меня в душе. Поэтому, да, я закрываю двери.

Он проскользнул пальцем за пояс её джинсов.

— А ты как думаешь, что бы я сделал, м? Ты в душе, да еще и полностью обнаженная и мокрая. Ты уверена, что не хотела бы меня там?

Её тело словно по волшебству реагировало на всё, что касалось этого мужчины: его запах (а от него исходил запах кожи и мужественности), его образ, его прикосновения к её коже, хрипотца в его голосе. Она была уверенна, что её реакция на встречу с ним в душе была бы плачевной для них обоих, но прямо сейчас она не могла сказать, что промокнуть с ним под душем — плохая идея.

Она размеренно выдохнула.

— Чего ты хочешь, Исаак? У меня есть дела, которыми необходимо заняться.

— Для женщины, у которой нет работы, ты чертовски занята.

Он слегка потянул её за пояс джинсов и проскользнул другим пальцем между её джинсовой тканью и нежной кожей живота. Это было невероятно чувственное движение, и все её нервные окончания ожили в один момент.

Она, определенно, не хотела попасться на крючок, который он закинул и терпеливо ожидал её ответа. Она просто стояла, молча глядя на него, не отводя глаз, только лишь приподняв брови.

Наконец, он прочистил горло с покорной улыбкой на губах и убрал свою руку.

— Ладно, ладно. Ты победила. Можно мне, пожалуйста, войти? Мне нужно перекинуться с тобой парой слов по поводу происходящего.

Она отступила назад и дала ему войти в дом.

Лилли развернулась по направлению к кухне и, наконец, взяла в руки свою чашку с кофе, но Исаак внезапно схватил её за запястье и потянул обратно к себе. Его рот накрыл её губы, прежде чем у нее появился шанс что-то сказать. Он запутался пальцами в её волосах и притянул её голову к своей.

Исаак проник глубоко языком ей в рот, требовательно и... убедительно. Лилли всецело отдалась на пару мгновений этому поцелую, поглощая его вкус и наслаждаясь ощущением его бороды, затем она положила ладони на твердые мышцы его груди и оттолкнула его, потому что по-другому она просто не могла собраться с мыслями.

— Парень, это не разговор.

Он издал гортанный рычащий звук и вытер тыльной стороной ладони свой рот, внимательно глядя на нее.

— Прости, не мог ничего поделать с собой, — проговорил он ухмыляясь. — Между прочим, ты и сама не очень-то сопротивлялась.

Она закатила глаза, глядя на него.

— Я думала, что мы уже пришли к единому мнению, что у нас обоюдная страсть к друг другу. Но ведь ты сам сказал, что ты не за этим пришел сюда, — теперь она все же направилась на кухню. — Хочешь кофе? Только сварила.

— Спасибо. И не нужно класть в него никакого дерьма. То, что ты пьешь, уже вряд ли можно назвать кофе. Это практически десерт, — он прислонился плечом к дверному косяку компактной по размеру кухни.

Она проигнорировала его колкую насмешку и налила для него напиток, вручая ему горячий и черный кофе. Себе она сделала так, как ей нравилось, сладко и с большим количеством сливок. Затем она указала ему кивком на небольшой прямоугольный обеденный стол фирмы Formica[32], который располагался в углу гостиной, и они присели у него.

— Так, что же привело тебя сегодня шпионить за мной?

Он ухмыльнулся.

— «Шпионить» — это такое некрасивое слово. Навевает нечто мрачное. Я предпочитаю «навещать».

— Ага. Так почему ты решил навестить меня?

— Потому что я достиг успеха в том, что касается загадки, которой ты являешься, — ему уже удалось завладеть её вниманием, а теперь она и вовсе навострила уши. Он сделал глоток кофе. — Хороший. Крепкий.

Она ожидала, и он подался вперед, складывая руки на столе.

— Мой брат сказал мне, что между ним и информацией о тебе стоит армия. Слово, которое он использовал, это «вооруженные силы». Он провел достаточно долгое время, выясняя это, но не смог пробиться на сервер и узнать о тебе. Он был взволнован, что его засекут. Поэтому я разрешил ему отступить. В связи с этим я думаю, что мы вряд ли будем искать какую-либо информацию о тебе, ну точно не таким образом. Мы не хотим проблем с вооруженными силами США.

Лилли кивнула в ожидании его дальнейшего шага. У нее не было ничего, что она могла бы сказать ему. Она могла сказать лишь то, что, отступив, они сохранили свой клуб, а его хакер — жизнь, потому что как бы там ни было, рано или поздно они бы все равно вычислили его. Но она не стала произносить эти мысли вслух. Она просто стояла там и ожидала его следующий ход. Ей было прекрасно известно, что он не закончил. Исаак бы не отступил так быстро. Она продолжала неторопливо потягивать кофе.

Он легко провел пальцами по её предплечью.

— Вопрос, который меня волнует, состоит в том, кто и зачем: армия или же правительство защищает информацию о безработной девушке, которая живет в деревенской местности? Должен сказать тебе, Спорти, что это очень привлекло мое внимание. И я начинаю подозревать, что, возможно, твои и мои интересы пересекаются. А я не могу позволить этому произойти. 

Лилли отставила свою чашку с кофе в строну и подалась к нему. Они буквально упирались лоб в лоб.

— Это звучит в какой-то мере как угроза. Ты пришел для того, чтобы угрожать мне? Для этого ты здесь, Исаак?

Он покачал головой.

— Просто убеждаюсь, что мы все разрешили, крошка. Понимаешь, это моя работа — защищать этот город, этих людей. А в тебе есть что-то, что заставляет тебя воспринимать как угрозу. Ты можешь немного развеять мои сомнения по этому поводу?

Так, отлично, пришло время для её хода.

— Исаак, я говорю тебе честно, ничего не утаивая, я даже не знаю, что я могу сделать такого, чтобы представлять для тебя опасность. И, откровенно говоря, я совершенно не заинтересована в твоем клубе. В профессиональном смысле точно нет. И я могу тебя заверить, что я не коп. Сама их терпеть не могу. А из того, что я вижу, ты в большей степени ведешь себя как коп, нежели я. Это всё, что я могу тебе сказать.

Тяжелая тишина повисла между ними на несколько долгих мгновений, Исаак рассматривал её, прищурившись, затем покачал головой.

— Я не знаю, почему, но я склоняюсь к тому, чтобы поверить тебе. Я не чувствую радости от этого ощущения, но я хочу, чтобы ты поняла, что я буду защищать своих людей и свой город несмотря ни на что. Ну что ж, если ты не хочешь ничего говорить, значит, мы поиграем немного дольше, чем предполагалось, крошка.

Лилли закончила пить свой кофе и забрала их кружки, чтобы отнести их на кухню. Она не предложила ему еще чашку. Вместо этого она напрямик направилась к двери и распахнула её.