Лилли развернулась к нему

— Иисус, Исаак. Это потрясающе. Могу я... — выражение лица Лилли явно говорило о том, как она хочет рассмотреть это поближе.

— Конечно, но игра находится в процессе, так что будет хорошо, если ты оставишь фигуры на своих местах. Он пошел вместе с ней, когда она направилась к столу, пересекая комнату.

— Кто играет? Ты? — она провела кончиками пальцев по белой королеве, которая была сделана из идеального куска канадской ели.

— Я уже говорил тебе, что шахматы — моя игра. Шоу и я играем много времени. Ни у кого из этих придурков не хватит мозгов для игры в шахматы, — он проговорил эти слова намерено громко, чтобы все, кто находился в комнате, услышали его, он так говорил всегда, когда хотел укорить их. Многие из парней были достаточно умны, как он полагал, но в большинстве своем они были теми парнями, кто предпочитал шумные игры и алкоголь. Покер был их игрой. И они все знали, что нужно держать свои руки подальше от игровой доски.

Исаак встал позади Лилли и положил свободную ладонь ей на бедро. Он оставил поцелуй у основания шеи, и она прильнула к его телу. Он прекрасно знал, что люди в комнате видели это. Он не прикасался к ней таким образом ранее, и теперь был рад показаться всем. Он проложил неспешную дорожку из поцелуев вверх по ее шее, и она склонила голову набок, чтобы предоставить ему лучший доступ. Когда он достиг ее уха, то прошептал:

— Ты играешь?

Она подалась навстречу его поцелую, ее голова откинулась на его плечо.

— Я знаю, как ходят фигуры, но нет, по-настоящему никогда не играла.

— Тебе следовало бы, Спорти. Ты была бы хороша в этом. Твой разум работает соответствующе этой игре, — дерьмо, касающееся Рэя, вновь завладело его мыслями, он прижал губы к ее виску. — Пойдем, давай поговорим с Шоу, — он поднес бутылку к губам и осушил ее, затем взял ее за руку и повел обратно. Он кивком указал Шоу на кабинет, тот поднес бутылку пива к губам и поднялся с барного стула, последовав за ними.

Когда они втроем вошли в кабинет, Исаак подвел Лилли к дивану, который располагался у дальней стены, и сел рядом с ней. Оставляя Шоу выбор присесть третьим на диван, остаться стоять или же сесть за стол в кресло Исаака. Шоу после короткой заминки сел в кресло Исаака. Исаак относился к этому нормально. Ему не было нужды напоминать Шоу, кто был главным, и он хотел быть поближе к Лилли.

— У нас возникли некоторые проблемы, Шоу. Мне нужно, чтобы ты выслушал Лилли. Но то, что ты услышишь не должно покинуть комнату. Это останется между нами тремя до того момента, пока мы не будем готовы что-то сделать по поводу этого.

Без лишних слов, Шоу кивнул и повернулся к Лилли, ожидая, когда она изложит свою часть информации. Бросив неуверенный взгляд на Исаака, она сделала, как он велел. Она рассказала в полном объеме историю, которую она рассказала Исааку. И у него возникло чувство, что это было единственным возможным способом, которым она могла делиться той историей, — отстраненно, будто читая копию.

Исаак наблюдал за Шоу, пока Лилли рассказывала. Его вице-президент был на несколько лет старше его, он являлся одним из умнейших людей, с кем был знаком Исаак. Из него вышел бы отличный президент, но он был слишком умен, чтобы хотеть этого. Уговорить его, чтобы тот стал его вице-президентом, отняло у Исаака много сил. Но еще с того времени, когда Исаак был подростком, Шоу был единственным, с кем он мог разговаривать и делиться проблемами, у Шоу было правильное видение вещей и проблем. Он был тем парнем, который садился и видел всю ситуацию со стороны. Но это не значило, что он был медленным на реакцию или действие, когда это было необходимо, но, в то же время, Шоу никогда не действовал только по той причине, потому что что-то было необходимо предпринять. Он был молчаливым и рассудительным. Он был в МК на протяжении долгого времени, а также ему довелось увидеть огромное количество жестокого дерьма. Кроме должности в клубе, Шоу управлял продовольственным магазином, после работы он уходил в свой небольшой дом, где проводил вечера со своей женой и тремя дочерьми.

Исаак был тоже рассудительным, но ему приходилось прилагать огромные усилия, чтобы руководствоваться своей головой, а не кулаками, и его характер был намного темпераментнее, чем у Шоу. Когда его провоцировали, он мог совершать такие опрометчивые вещи, как, например, воткнуть ножницы в руку гребанного риэлтора. К слову, риэлтор вел себя сейчас более приветливо, после того, как Шоу побеседовал с ним и привел ему Кэнди. Отвлек его яркими вещами.

Теперь Шоу сидел спокойно и слушал, ни разу не перебив Лилли, когда она рассказывала ему всю историю и то, как она узнала, что это сделал Рэй. Исаак уловил перемену в его выражении лица — от простого любопытства к крайней заинтересованности, от сочувствия к явному шоку, и, наконец, к тому, что Исаак не мог объяснить, — чему он бы не смог подобрать слов. Шоу предопределял ход развития событий.

Наконец, он сосредоточился на Лилли и проговорил:

— Извини меня, милая, за то, что я сейчас скажу, — он повернулся к Исааку. — И ты во все это веришь? Это все невозможно уложить в голове без доказательств. Я буду честен и скажу прямо: нужно думать мозгами, а не другой частью тела.

Исаак бы избил любого до бессознательного состояния, кто посмелел бы сказать такое, но Шоу делал свою работу.

— Нет ни одного сомнения, Шоу. На все сто.

Шоудаун кивнул.

— Достаточно для меня. Но не будет достаточно для клуба. Я просто не могу представить этого. Лилли новенькая в городе, и клуб ее совершенно не знает. Ее слово против слова брата — этого не достаточно, — он подался к Исааку.— Брат, ты знаешь, что я прав, если бы она была с кем-то из нас и рассказала эту историю, тебе бы понадобилось больше информации.

Лилли кивнула и начала подниматься. Исааку вскинул руку, даже сам того не осознавая, и пригвоздил ее к месту, на котором она сидела. Он прекрасно знал, о чем она думала.

— Полегче, детка. Мы еще не закончили. Уайетт и Рэй уехали как минимум на две недели. Ты не сможешь сделать ничего до того времени. У нас есть достаточно времени, чтобы решить это все. Затем он повернулся к Шоу и обратился к нему:

— Ее слово и моего доверия должно быть достаточно для тебя. Это между мной и тобой, так же этого будет достаточно для Барта и Лэна. Нам не нужно анонимное голосование. Нам просто нужен еще голос.

Шоу откинулся на стуле назад.

— Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь о том, чтобы совершить голосование за смерть. Это может расколоть клуб как раз в то время, когда происходит все это дерьмо с Эллисом. Ты готов пойти на этот риск?

— Рэй и так покойник, с голосованием или без него. Я готов пойти на риск, чтобы помочь Лилли совершить возмездие, да. Прямо сейчас.

Глаза Шоу распахнулись от услышанного, и он повернулся к Лилли.

— Не могла бы ты дать нам пару минут, Лилли?

Исаак не желал ничего от нее утаивать.

— Нет. Она останется. Говори.

— Тогда, ладно. Ты знаешь эту девчонку сколько, три недели? Месяц? И ты готов рискнуть клубом — и целым чертовым городом — ради нее? Исаак, ты сейчас думаешь своим членом.

Внезапно Исаак позабыл о том, что работа Шоу в данный момент заключалась в том, чтобы говорить настоящее положение вещей, озвучивать жестокое дерьмо и держать Исаака в узде. Его настроение резко сменилось гневом, и он начал подниматься, все его тело было напряженно. Но Лилли удержала его руку у себя на бедре, тем самым принуждая его оставаться на месте, и заговорила, полностью сосредоточившись на Шоу.

— Смотри. Я все понимаю. Вы не знаете меня. И то, что я собираюсь сделать, обязательно повлияет на ваш клуб и принесет вред члену вашего МК. Но Рэй — покойник, и это уже не обсуждается. Отряд мертв по его вине. Их тела осквернили, они были сожжены, и затем все, что осталось от трупов, было повешено на стену, чтобы поиздеваться над нами. И все это произошло, потому что Хобсон не желал меня видеть на месте офицера. Этот мудак уже мертв. Я прошу искреннее прощение за то, что это как-то повлияет на клуб, и я понимаю, что вы будете делать то, что вам придется. Черт возьми, это даже не какое-то там возмездие, это просто должно свершиться и все.