— У тебя карточка что ли размагнитилась…— начинает говорить Кэс, держа зубную щетку в руке. Она одета в старую футболку, доходящую до середины бедра, волосы собраны в растрепанный пучок, который она делает, когда готовится принять душ перед сном. Затем она обращает все свое внимание на Себастьяна.

— Добрый вечер, мистер Блэк. Моя соседка сильно осложняла вам жизнь сегодня вечером?

— Не больше чем обычно, — бормочет он.

Я смотрю на него через свое плечо:

— Как ты видишь, мой номер уже прошел Кэс-проверку. Увидимся завтра после завтрака.

Он прожигает меня взглядом.

— Я проверю твой номер на ночь.

И, прежде чем я могу произнести хоть слово, он идет вперед, говоря Кэс:

— Прошу прощения.

— Не вопрос, — говорит она дерзким тоном, отступая в ванную комнату, чтобы дать ему пройти.

Когда я хмурюсь на нее, она отступает еще дальше и кричит:

— Не сердись. Я просто хочу принять душ.

— Вам не нужно торопиться, — она посылает мне таинственную улыбку и закрывает дверь прямо перед моим носом. Две секунды спустя включается душ.

Вздохнув, я иду за Себастьяном в номер и вижу, как он проводит ключ-картой по замку, который блокирует дверь в смежный номер.

— Чем это ты занят?

Он открывает дверь, чтобы убедиться, что та разблокирована, потом закрывает ее, прежде чем обратить взгляд своих ярко-голубых глаз в мою сторону.

— Она останется разблокированной.

— Я так не думаю, — говорю я, протянув руку за ключом.

Себастьян убирает ее в карман и подходит ближе с выражением лица, не терпящим возражений.

— Я войду, только если ты будешь в опасности, либо буду приглашен. Но чертова дверь между нашими номерами останется незапертой, Наталия.

— Прекрати меня так называть, — огрызаюсь я.

Его лицо ожесточается.

— Предпочитаешь, чтобы я называл тебе мисс Лоун, даже когда мы наедине?

Когда я отвожу взгляд, его тон становится менее ядовитым:

— Твоя защита приоритетнее, чем мы.

Я встречаюсь с ним взглядом, говоря мягко:

— Спасибо, что оберегаешь меня. Знаю, что нет никого более компетентного, но нет никаких нас.

— Отчего так? — он касается моей щеки, чтобы не дать мне отвернуться. — Почему ты не ответила на мою записку, которую я отправил тебе шесть месяцев назад вместе с жемчужным ожерельем?

Моя спина деревенеет.

— У меня было два дедлайна и проект для работы, который нужно было закончить.

— Полная чушь.

Своим пальцем он проводит по моей верхней губе.

— Ты бежала.

Я отстраняюсь от его прикосновений, позволив, наконец, своей злости, обиде и разочарованию отразиться на лице.

— А было от чего бежать? Ты совершенно ясно дал понять, что там, на курорте, просто интрижка. Что вечно ты там не будешь.

Я отворачиваюсь от него, так что он не может видеть мое лицо, искаженное от боли, которую я чувствую.

— Я просто не стала усложнять. Продолжительные прощания не для меня.

Он подходит настолько близко, что я чувствую тепло, исходящее от его тела. Он достаточно близко, чтобы коснуться меня, но он не делает этого.

— Я здесь.

Его голос смягчается до нежности.

— Когда ты нуждаешься во мне больше всего. Я здесь, маленькая Ред.

Услышать данное им прозвище, сказанное тем хриплым голосом, которым он говорил со мной в спальне, ощущается ножом, вскрывающим мою кожу; он вызывает сладостно-горькую боль. Но ты здесь не по тем причинам, по которым нужен мне. Не так, Себастьян. Я закрываю глаза и борюсь с заволакивающим меня туманом.

— Не называй меня так, — резко говорю я.

— Почему же? Потому что это тебя возбуждает? Отлично. Я хочу, чтобы ты возбудилась. Я, бл*ть, хочу тебя.

Его слова заставляют пламя надежды разгореться в моей груди, однако я напрягаюсь и тушу его, отказываясь снова быть втянутой во все это.

— Ну что ж, отлично, но ты меня не получишь.

Себастьян хватает мои бедра и прижимает меня к себе, шепча в ухо:

— Ты и я, мы неразрывно связаны еще с тех пор, когда были детьми. Есть причина, по которой мы не можем долго держаться далеко друг от друга.

— Правда? — я в бешенстве от той фамильярности, с которой он обращается с моим телом, а еще от того, что он совершенно точно знает, как заставить мою кровь кипеть в венах. Вкупе с возбужденной фрустрацией в его голосе, что так вторит моим собственным ощущениям, все мои силы уходят лишь на одно: не дать себе опереться на его жесткое тело. Это было бы так же легко, как сделать вдох.

— И почему же?

Он проводит рукой по моему животу и придвигает меня еще ближе, настолько, что я могу почувствовать, насколько он хочет меня.

— Понятия не имею, дорогая, но на этот раз я не отпущу тебя до тех пор, пока мы оба не выясним это, черт возьми.

Вырвавшись из его хватки, я резко разворачиваюсь.

— Я, правда, ценю то, что ты здесь, чтобы защищать меня, Себастьян, но это максимум, что будет между нами. Думаю, я откажусь от твоего предложения «начнем оттуда, где остановились». Мне все равно.

— Последнее, что ты чувствуешь ко мне, это равнодушие, Наталия.

Его резкое выражение лица меняется на пошлую улыбочку.

— Готов поспорить, издательский паренек оставляет тебя сухой, как Сахара. И что я — единственный, о ком ты думаешь, когда сексуально неудовлетворена и нуждаешься в разрядке.

Кэс выключает воду и именно в этот момент моя рука встречается с его лицом, и звук пощечины звучит неожиданно громко в затихшей комнате. Моя ладонь дико горит, пока я шиплю тихим голосом:

— Ты высокомерный ублюдок!

Себастьян потирает подбородок, а его взгляд меж тем отражает удивление и восхищение.

— Прежде ни одна женщина не была настолько смелой, чтобы ударить меня.

Здравый смысл говорит мне, что я должна опасаться его смертоносных способностей морского котика, но я взбешена настолько, что мне нет до этого никакого дела.

— Ты просто не оскорблял ни одну из них в достаточной мере. Выметайся из моей комнаты.

Со стиснутыми зубами я указываю ему в направлении главной двери. Я цепляюсь за свое возмущение, тогда как внутри все дрожит от беспокойства, что он догадается об истинной глубине моих чувств к нему.

Он поворачивается, чтобы открыть дверь в примыкающий номер, и делает шаг в дверной проем, однако прежде чем захлопнуть за собой дверь, он встречается со мной глазами, в которых плещется самодовольство и удовлетворение.

— Твоя реакция далека от равнодушия, маленькая Ред.

— Вон! — я хватаю первое, что попадается под руку, и он закрывает дверь ровно в тот момент, когда я запускаю ему в голову лак для волос.

Когда он с громким звуком попадает в толстую древесину, Кэс врывается в комнату, наспех обернув полотенце вокруг мокрого тела.

— Господи Боже мой, что происходит?

Я пожимаю плечами и наклоняюсь, чтобы поднять ее помятый лак для волос и отправить его в мусорную корзину.

— Прости. Он слетел, когда я бросила сумочку на кровать.

Кэс смотрит на меня с подозрением.

— Ты носишь кирпичи в сумочке? Если нет, то прости, я не куплюсь на это.

— Тогда это было привидение, — говорю я, сбрасывая с себя каблуки.

Она усмехается и скрещивает руки на груди.

— Разве привидение может звучать как пощечина, достойная первых призовых мест? Мне кажется, тебе придется многое объяснить.

Я вздрагиваю.

— Так ты все слышала?

— Звук был, словно выстрел ночью. Но я не слышала слов. Так что… — она замолкает и делает быстрые движения рукой.

Когда я пожимаю плечами и качаю головой, она вздыхает и поднимает руки в поражении.

— Правда что ли?

— Почему бы тебе не поведать мне, почему ты оказалась в номере раньше трех утра? — говорю я, надеясь ее отвлечь. Последнее, что я хочу обсуждать, это мой спор с Себастьяном. Я так до конца и не поняла, что произошло. Кроме того, что он полностью вывел меня из себя.

— Расскажи, почему Клайв получил отставку, — спрашиваю я Кэс, следуя за ней обратно в ванную.

Кэс оборачивает полотенце вокруг груди и берет расческу. Проводя ею по мокрым волосам, она встречается со мной взглядом в зеркале и пожимает плечами.

— Я не против того, чтобы он играл в разные игры, судить я никого не собираюсь, но этот чувак решил поиграть в две игры одновременно.

— Ааа, он флиртовал с другими женщинами, пока вы были в баре?

Она фыркает и хватается за фен.

— Пытался заказать напитки для других женщин, сидя рядом со мной.

— Ауч, — морщусь я.

Она включает фен и, перекрикивая его шум, говорит:

— Ничего особенного. Просто это значит, что я лягу в постель в приличное время, и ты можешь не быть мне мамочкой с утра, и у меня не будет похмелья. Мне кажется, это отличное завершение вечера.

От меня не ускользает тот факт, что она больше не смотрит на меня, пока говорит, поэтому я протягиваю к ней руку и забираю расческу.

— Что на самом деле тебя тревожит?

Она выключает фен и смотрит на меня.

— Мне кажется, я расстроена, что его образ, который я себе нарисовала, разрушился, понимаешь? Я бы лучше продолжала обожествлять его, вместо того чтобы выяснить, что его цель — осеменить всех, у кого есть вагина, и кто моложе двадцати пяти лет.

Усмехнувшись над ее метафорой, я киваю.

— Понимаю. С Себастьяном — мистером Блэком — у меня то же самое. Больше, чем сама жизнь, мальчик-мечта, который не покидал моих мыслей с тех пор, как я была маленькой девочкой. Мой рыцарь в сияющих доспехах.

— Метафорически, разумеется? — подмигивая, говорит она.

— На самом деле, нет. Буквально. Наши с Себастьяном пути пересекались несколько раз в жизни, и каждый раз он меня оберегал. Первый раз мне было тринадцать и я сбегала от ужасающей ситуации, второй раз был на бале-маскараде — да, он был тем Робином Гудом, который спас меня от слишком подозрительно настроенного по отношению ко мне Гэвина.

— Ты сейчас серьезно? — ее глаза расширяются, и она опускает фен. Она берет мою руку, внимательно разглядывая мое лицо.

— Я бы хотела спросить о вечеринке, но гораздо более важно то, что заставило тебя сбежать? Ты никогда не рассказывала мне о своем прошлом.

Я качаю головой. Я правда не хочу говорить о той части моего прошлого.