— Не важно. Я имею в виду, что возомнила себе, что он единственный и неповторимый, раз у нас есть общее прошлое, однако для него я лишь одна из многих. Я не думаю даже, что в нем есть то, что я навоображала.

Стиснув мою руку, она ловит мой взгляд.

— Моя собственная личная жизнь далека от идеала, но я никогда не видела тебя такой, Талия. С другими парнями ты просто плывешь по течению. Даже твои разрывы такие. Однако с секси мистером Блэком ты под неусыпным контролем. Этот мужик — ходячий сексуальный магнит, и я не могла понять, почему ты осталась такой бесстрастной, когда получила то жемчужное ожерелье шесть месяцев назад или то, которое носишь сейчас, особенно когда я узнала, что он и был тем самым курортным романом. Но сейчас все встало на свои места. Ты именно поэтому не позволяешь своей внутренней шлюхе отдаться ему? Боишься, что он в итоге разобьет твое сердце?

Когда я киваю, она заключает меня в объятия. Сжимая меня, она говорит:

— Тогда тебе нужно заставить его открыться, потому что такой химии, как между вами, ребята, я не видела никогда в жизни. Она такая испепеляющая, что я прямо чувствую феромоны в воздухе, и мне настолько завидно, что я не могу мыслить ясно. Бедного Джареда знатно подвела его интуиция.

Я отклоняюсь назад и закатываю глаза над ее преувеличением.

— Ничего не сработает, Кэс. Мне нужно больше. Себастьян делится со мной лишь маленькой толикой себя. Что касается Джареда, он заставил подписать Себастьяна дополнение к контракту, исключающее тесные отношения, после того как от Натана узнал о нашем с ним прошлом.

— Натан! — выплевывает она имя моего бывшего сквозь плотно сжатые губы, — он как раз тот, кто заслуживает хорошей пощечины. Когда я увидела сегодня вечером, как он выговаривает одной из официанток, моя ладонь начала зудеть, так мне хотелось ему треснуть. Он выглядел раздраженным как черт. Отчитывал ее так, как будто она украла его любимую игрушку.

— Она, вероятно, пролила что-то на его новый костюм, — усмехаюсь я.

Кэс пожимает плечами.

— Одно радует, на этот раз кто-то раздражен уже им.

— У Натана было пару моментов, достойных пощечины, но поверь мне, Себастьян прямо напросился на нее.

Она ухмыляется, ее глаза мерцают.

— Тебе придется держать меня в курсе всего, пока я в отъезде.

Я сжимаю губы:

— Рада, что угроза моей жизни тебя забавляет.

Выражение ужаса появляется на ее лице, и она с жаром говорит мне:

— Ты же знаешь, как я за тебя беспокоюсь. Именно поэтому я сказала мистеру Блэку, Себастьяну, про взлом...

Я взрываюсь смехом, неспособная больше сохранять строгое выражение своего лица.

— Кэс, я же просто дразнюсь. Я знаю, что ты любишь меня и беспокоишься обо мне. Раз уж зашла речь о том, как ты выболтала Себастьяну о взломе, знаешь ли ты, что он настаивал идти вместе со мной в дамскую комнату?

Она изумленно смотрит на меня:

— И ты позволила?

— Нет конечно! Я позволила ему проверить все кабинки, а потом заставила уйти. Однако я почти уверена, он не разрешал никому зайти, пока я там. Я поймала пару разгневанных взглядов от дамочек, ожидающих снаружи.

Кэс разражается смехом.

— Вам придется прийти к какому-то балансу, или вы оба взорветесь. Тот факт, что он не может касаться тебя, делает ситуацию еще более интересной.

Сложив руки, она выдает мне свое лучше надутое выражение лица.

— Я так надеюсь, что ты договоришься со своей внутренней шлюшкой. Этот великолепный мужик не должен впустую простаивать.

Я хмурюсь.

— Отвратительная идея. Никакой договоренности с внутренней шлюхой не будет. Однако напоминать ему, что он подписал соглашение, не такая уж плохая идея. Его кодекс чести очень силен.

Подняв свою расческу, она указывает ею на меня и вздыхает:

— Вне зависимости от того, что там у вас происходит с Себастьяном, аккуратно опусти Джареда с небес на землю. Уильям может и твой босс, но ты знаешь, что такое семейственность. Ты же все еще хочешь рабочих отношений со своим издателем. — Сделав паузу, она демонически скалится, — Блин, запасаюсь попкорном. Жаль, что мне нужно уехать из города.

Я печально улыбаюсь:

— Рада, что могу быть источником для твоего развлечения.

Она хихикает и, без всякого следа извинений в своем голосе, говорит:

— Подружка, сейчас твоя жизнь лучше всякой беллетристики.

Глава 4.

Талия

— Подъем, мисс Лоун! — слышу я глубокий голос, прежде чем с меня срывают одеяло.

— Что за черт! — вскакиваю я и покрываюсь мурашками при виде Себастьяна, стоящего рядом с моей кроватью.

Он одет в свежий безупречный костюм угольного цвета, дополненный темно-фиолетовым галстуком, выражение его лица невозмутимо-деловое.

— Если ты собираешься позавтракать, я предлагаю тебе выдвигаться. Мне надо заскочить в офис, забрать кое-какие бумаги.

Отметив, что время почти восемь утра, я натягиваю одеяло поверх пижамы, состоящей из шорт и майки. Будучи уверенной, что перед тем как лечь спать, я заперлась, оглядываю дверь.

— Как ты вошел?

Выражение его лица твердеет.

— Я говорил тебе не запираться.

— Брошенный в твою голову лак для волос должен был дать тебе понять, что я думаю о твоем приказе, — огрызаюсь я, прежде чем перевернуться на живот и натянуть одеяло на голову. — Мне не нужно никуда выходить еще пару часов. Иди, делай свои дела.

С меня снова срывают одеяло, сопровождая это действо внезапным шлепком по заднице.

И, прежде чем я могу выкрикнуть «Я убью тебя», он быстро прижимает свою руку по центру моей спины и склоняется ближе, чтобы прошептать на ухо:

— Видимо, это прозвучало как просьба, поэтому я перефразирую. Если в течение следующих пяти секунд ты не поднимешь свою сладкую попку с кровати и не отнесешь ее в душ, я раздену тебя и отнесу туда сам.

— Агрх! Почему надо быть таким засранцем?

Он подносит свой мобильник к моему лицу и сурово командует:

— Прочти.

Он убирает руку с моей спины, так что я перевожу свой прищуренный взгляд с его лица на экран телефона.

В Блайндсайде нет ничего, кроме лжи. Я заставлю тебя страдать за все, что ты натворила, и вот тогда правда раскроется.

Мое внимание переключается на Себастьяна, в то время как сердце тяжело стучит в груди. Два других сообщения напрямую мне не угрожали.

— Когда ты это получил?

Он выпрямляется и убирает телефон во внутренний карман пиджака.

— Это скан письма, которое пришло на адрес Центрального Издательства сегодня утром. Кое-кто из моей команды уже проверил: оно напечатано на другом принтере.

Я широко распахиваю глаза.

— Есть кто-то еще? Не обострение у первого?

— Нет, кто-то новый. Словесный рисунок другой, — его взгляд фокусируется на моем. — Есть что-то, чем ты хочешь поделиться? Хоть какая-то причина, почему кто-то думает, что ты лжешь об истории в Хоторне с Томми Слаусоном?

Я хмурюсь.

— Звучит намного более личным, не находишь?

Когда он торжественно кивает, я качаю головой:

— Без понятия. Я рассказала то, что было.

Он мрачнеет.

— Кто может думать, что ты лжешь?

Я пожимаю плечами:

— Обозлившийся член семьи, который не хочет, чтобы я опорочила фамилию Слаусон?

— У Томми не было семьи. Его мать мертва, и нет ни одного живого родственника.

— Уверен?

Когда он посылает мне оскорбленный взгляд, я прикидываю альтернативные варианты.

— Разве у серийных убийц не бывает последователей? Может это кто-то, кто верит, что Томми был не виновен в остальных убийствах, либо кто нашел оправдание его убийственной ярости?

Выражение лица Себастьяна немного смягчается.

— Мы проверяли все ниточки, все сообщения, в которых упоминается Томми и какие-либо его обожатели, которые комментировали тебя. Но на этом фронте ничего. Единственное, что мы нашли, что письмо было напечатано красными чернилами, что поможет нам сузить область поиска принтера, который он использовал.

— Какой в этом смысл?

Он поднимает бровь.

— Прими душ, и я расскажу тебе по дороге к лобби.

Пока мы идем в сторону лифта, взгляд Себастьяна проходится по моему черному жакету, шелковой блузке изумрудного цвета, юбке-карандаш и черным туфлям.

— Ты могла бы переодеться к автограф-сессии позднее.

— Что? — я застегиваю жакет на пуговицу, затем нажимаю на нижнюю кнопку вызова лифта. — Ты не одобряешь мой вид?

Его взгляд хищно скользит от макушки до кончиков пальцев и обратно к моему лицу, а глаза становятся глубокого кристально-синего оттенка.

— Мои предпочтения по поводу твоего внешнего вида не изменились, мисс Лоун.

Мой желудок делает кульбит, а лицо пылает, когда я вспоминаю его последние слова о том, в чем он предпочитает меня видеть: в нем. Обернутая вокруг меня. На мне. Во мне.

Боже, помоги. Кэс бы это понравилось! Я прочищаю горло, чтобы выбросить из головы ее радостное хихиканье.

— Ты собирался рассказать мне про письмо, и про важность красного цвета.

Приходит лифт, и Себастьян придерживает дверь, пропуская меня, затем заходит за мной. Когда мы начинаем медленно спускаться, он говорит:

— С 2002 года каждый цветной принтер ставит уникальный набор невидимых точек на каждую сделанную им цветную копию. Простому глазу они не видны, однако могут просматриваться через синюю лампу. Каждый набор точек идентифицирует конкретный принтер, что означает, что мы сможем отследить владельца.

— Зачем компаниям понадобилось зашифровывать точки в цветные копии?

Он пожимает плечами.

— Эти шпионские точки помогают нашему правительству бороться с контрафактом.

Я киваю в понимании, затем бормочу:

— Большой брат следит за вами.

— Будь благодарной, ведь иначе у нас не было бы ничего, чтобы отследить преступника.

Я вздыхаю.

— Принято. После того, как ты возьмешь все, что тебе нужно в офисе, я бы хотела съесть рогалик. Я видела местечко с кофе и рогаликами в квартале отсюда.

А по пути я полюбуюсь на рождественские декорации. Готова спорить, они потрясающие в этом районе.

— Плохая идея. Ты поешь тут, в ресторане.