Морган снова надел шляпу, скосил ее так, что она прикрывала правый глаз, потом выкинул дымящийся окурок в реку. Он долго размышлял, разглядывая протянутую руку Уикэма, и, наконец, пожал.

– Да-а, – сказал он, – по рукам.

Уикэм свое слово сдержал. Пока Морган расслаблялся в Сантареме, а Генри сопровождал Сару на экскурсию по отлову бабочек, англичанин организовал их путешествие в Жапуру. Ко дню третьему все было готово: люди, лодки, припасы, оружие, амуниция. Винтовок модели Винчестер-66, стреляющих пятнадцать раз без перезарядки, хватило бы на небольшую армию. Только тут Морган осознал, что им предстоит война… против природы, против дьявола. «Интересно, – подумал он, – какой из двух врагов опаснее».

Выйти им предстояло за час до рассвета – и без Сары. К тому времени, когда девушка проснется и увидит, что их нет, они уже будут в нескольких часах пути вверх по реке. Решение оставить ее далось не просто. Моргана подмывало изменить планы и взять Сару с собой хотя бы просто ради поднятия духа. Ведь до сих пор девушка вела себя достойно. Но одно дело храбриться перед лицом зноя и неудобств, и совсем другое – встретиться с опасностями Амазонии, где смерть может прийти откуда угодно и слизнуть твою жизнь в один момент. Сара не вынесет лишений в пути. Да, она упорная и выносливая, но все равно женщина. Красивое, нежное создание, и место ей в усадьбе, а не на Амазонке.

Небосклон был еще черным, когда индейцы грузились в свои каноэ. Морган и Генри стояли у края причала и наблюдали, как Уикэм отдает распоряжения Кану, который – за исключением самого Уикэма – был единственным из них, кто бегло говорил на местном индейском наречии.

– Я кажусь себе подлецом, – сказал Генри. – Ведь Сара нам доверилась.

– Да, но идея-то твоя. «Давай, – говорил ты, – обрушимся на Жапуру. Докажем, что мы настоящие мужчины, и загребем для милой маленькой леди мешок семян гевеи».

Генри обиделся и отвернулся так резко, что кости в его носу брякнули друг о друга. Он прошел вдоль причала туда и обратно, прежде чем вновь присоединиться к Моргану.

– Мы могли бы, по крайней мере, вернуть ей деньги, раз уж ты впутал в это дело Уикэма.

– Я впутал?

– Ладно-ладно. Тогда я мог бы убедить его предоставить нам еще больше оружия и индейцев. – Генри протянул руку. – Давай. Я передам их через Уикэма. Тогда хотя бы в этом совесть моя будет чиста. Морган помедлил и сказал:

– У меня их нет.

Генри нахмурился и посмотрел на него с подозрением.

– Я потерял их на «Сантосе».

– Как потерял?

– Проиграл.

Генри застонал и, бормоча ругательства, демонстративно отошел, а Морган внимательно поглядел на селение. Когда он пошел к деревне, Генри окликнул его:

– Ты куда?

– Забыл кое-что.

Морган шел по тропинке, и зловещие скрипы раздавались из-за деревьев: со всех сторон его окружили листья лианы, стволы деревьев, провалы непроглядной тьмы, и казалось, будто звук его шагов не может проникнуть сквозь эту завесу и литаврами бьет ему в уши. Когда Морган вошел в дом Уикэма, уже забрезжили первые проблески зари. Войдя, он резко остановился.

В дверях спальни стояла Сара, ее миниатюрная фигурка была скрыта белой ночной рубашкой с кружевными манжетами и оборками. Великолепные волосы струились по плечам и полуприкрывали бедра. Из-под полы, подобно крошечным бледным камушкам, виднелись в предрассветном сумраке пальчики ее ног. Она кулачками продирала глаза и напомнила Моргану сонного ребенка. У него перехватило дыхание.

Он тихо произнес ее имя: – «Сара!» – и пронзительно почувствовал, какой шквал драгоценных эмоций пробуждает в нем это имя. Все те чувства, которые Морган отвергал, пробудились в его груди при одном ее виде. Девушка пошатнулась, и он быстро подбежал к ней, протянул руку – и запах ее существа захлестнул его.

– Милая, – шепнул он. – Вы почему не в постели? Ведь еще так рано. Вам не следовало бы вставать.

– Сны… – ответила она.

– Сны? – Улыбаясь, Морган обвил ее рукой и повел назад, к постели. – Боюсь, это все вам снится!

Он откинул москитную сетку, сдвинул простыню, открыв углубление в форме ее тела, образовавшееся на постели, и осторожно опустил девушку на кровать.

Голова Сары лежала в ворохе вьющихся, мерцающих волос, лицо ее – световой овал невинности – остановил Моргану дыхание. Девушка снова спала, и веки ее – дрожащие полумесяцы теней на коже цвета слоновой кости – делали Сару похожей на ангела. Если бы только Морган мог провести здесь остаток утра и упиваться ее красотой, как жаждущий… Последние недели Сара была оазисом тишины среди урагана, бушевавшего внутри него, она отводила его мысли от темных воспоминаний и горьких раздумий. Она дарила ему возможность верить, что он еще чего-то стоит. Она высекла в нем искру истинного героизма тогда, в «Маленьком Китае» и потом, ночью на «Сантосе». На мгновение Морган увидел картинку, как он пробивается по Жапуре в поисках вожделенных семян, которые он добудет во имя ее для страдающего без резины мира. И Сара будет смотреть на него с обожанием, повернувшись спиной ко всему прежде для нее дорогому, и рука об руку уйдут они на закат.

Но Морган не герой. И страх смерти в нем столь же чудовищен, как боязнь жизни. Ни то ни другое не может он встретить хоть с каплей достоинства. Это стало ему совершенно ясно, когда он жил в Жапуре. Кинг прекрасно разобрался с нечистью, которая принуждает человека делать все вопреки своей воле. Он понял суть страха. Он понял суть боли. Он понял суть отвращения к себе, которое способно превратить человека в неразумное животное, озабоченное лишь одним – поскорее покончить с этой духовной пыткой. Морган был как лис, попавший в капкан. Единственным выходом было откусить себе лапы в надежде прекратить невыносимую боль… И вот результат – немыслимая агония, неизбежно ведущая к закланию.

Сны? Боже праведный, с какой радостью поменял бы он хоть один свой сон на ее. Нет, не хочет он, чтобы Сара испытала и крошечной доли того, что довелось ему, нельзя ей знать ни единой темной и грязной тайны его прошлого. Девушка с отвращением отвернется от него. И будет права. Нет уж, пусть лучше все будет так, как есть. Живым он из Жапуры не выберется. Морган это знает так же точно, как и то, что, едва взглянув впервые на портрет Сары, он сразу же попал под ее чары. Слишком часто ему удавалось обмануть смерть; в этот раз не удастся. Морган просто слишком долго бежал и устал. Кроме того, насколько он знает Сару, осуществление того, чего он хотел бы и в чем нуждался, но чего едва ли добьется, – весьма сомнительно. А меньшего Моргану не надо, иначе счастлив он не будет. Так зачем тогда продолжать?

Он присел рядом с девушкой на постель и погладил ее волосы. Губы у Сары приоткрылись. Во сне она повернула головку и уткнулась ему в ладонь. Морган улыбнулся.

– Счастливой тебе жизни, Солнышко!

Это был акт неутолимого голода – Морган склонился над ней; он приблизился лицом к ее лицу, затаился, дыхание его касалось ее губ. И все-таки он поцеловал Сару в лоб, встал и вышел из спальни.

На полпути обратно к причалу он вдруг понял, что Генри увязался за ним. Тогда Морган пошел медленнее, зная, что на каждый его шаг его другу приходится делать два. Они шли молча, и, наконец, его спутник сказал:

– Что с ней теперь будет, Морган?

– Не знаю.

– Если Сара вернется в Англию без этих семян, она потеряет все, включая жениха. Ты можешь себе это вообразить?

– Нет, не могу. Ну, а что ты можешь предложить? – Мы могли бы добыть эти семена…

– Забудь.

– А что нам стоит, Морган? Мы ведь так и так туда… Морган резко обернулся.

– А какого черта я должен помогать ей приплыть в объятия Нормана? – Генри выглядел вначале пораженный, по том озадаченный. И тут в его глазах забрезжило понимание. – Кроме того, – продолжил Морган, – сдается мне, что раз дела обстоят именно так, то ей без него может быть и лучше.

– Вероятно, – уже гораздо осторожнее отозвался Генри. – Но мне довелось пожить среди этих людей, Морган. Имел я дело с их предрассудками и светскими манерами. Сара слишком хрупкое существо, чтобы вынести их презрение и насмешки. Для нее это будет катастрофой. Ты ведь не хочешь, чтобы это оказалось на твоей совести?