— Ты уверен? — спросил он в сомнении. — Выглядит не очень… Хотя нам вроде в ту сторону.　

— Да, я не раз бывал здесь, — раздраженно бросил Грегори, направляя коня в переулок. — Езжайте за мной.　

Уилберт настороженно посмотрел на меня.　

— Идан, езжай следом, я замыкаю.　

Улица оказалась какими-то задворками, и на нее почти не выходили окна и двери. Я насчитала несколько заброшенных домов. Хм, стоит немного отъехать от центра и вот она реальность. Я хмыкнула, обернулась, чтобы сказать о своем наблюдении герцогу, как вдруг возле уха что-то просвистело, и врезалось в герцога. Он покачнулся в седле, его лошадь заржала и встала на дыбы, скидывая его вниз. После чего поскакала в обратном направлении.　

— Уилберт! — закричала я, пытаясь обуздать свою, моментально заволновавшуюся лошадь.　

— Засада! — закричал Грегори. — Впереди засада, Идан, назад!　

Легко сказать, мое животное будто взбесилось — эдак меня еще и раздавит в узком переулке. Не раздумывая, я выскочила из седла, неловко приземлившись вниз, но чудом устояв, и хлопнула лошадь по крупу, посылая в сторону Грегори. Лошадь проскакала мимо него, скрывшись за поворотом, откуда тут же раздались крики и проклятья.　

Я бросилась к Уилберту, окутанному зеленоватым свечением в виде сети. Магическое заклятие? Я не раздумывала, действовала по наитию, забыв, что у меня нет магии, и что вообще я могу сама под него попасть — схватилась за магические веревки руками. И тут произошло что-то странное — веревки лопнули, выпуская изумленного герцога из сетей заклятия.　

Времени выяснять, что произошло, не было и Уил, не теряя ни секунды, вскочил на ноги, бросаясь на помощь Грегори, который уже вытащил меч и сражался верхом с двумя здоровенными головорезами. Я наблюдала за ним, привалившись к стене — вдруг накатила какая-то дикая усталость и дальнейшее видится мне в каком-то замедлении…　

Вот младший де Инжеборг замахивается мечом, но его тут же встречает еще один меч, а в это время второй воин бьет молодого человека плашмя по спине древком алебарды…. Грегори вылетает из седла в сторону противника, и его тут же утаскивают за поворот подбежавшие противники. Конь, оставшись от седока, в растерянности трусит к нам…. Уилберт бросает в нападавших что-то сверкающее, а в следующий момент после неожиданно громкого хлопка все в глубине переулка заволакивает дымом… Конь мечется между стенами, но герцог ловко хватает его за поводья и вскакивает в седло, а затем пускает по направлению ко мне, подхватывая на ходу и сажая впереди себя… Через пару мгновений мы уже выскакиваем из переулка на оживленную улицу, с которой мы свернули ранее… Сзади раздается еще один хлопок, такой же, как первый. Обернувшись, я вижу, как за нами все заволакивает дымом, а люди начинают в панике разбегаться…　

А потом свет меркнет…　

Очнувшись, я обнаружила, что нахожусь в скромно обставленной комнате совершенно одна. Сквозь полупрозрачные занавески пробивались лучи утреннего солнца. Я поводила глазами по комнате — довольно аскетичная обстановка, помимо кровати только шкаф, небольшое зеркало, а рядом на тумбочке обнаружился графин с водой, и я вдруг поняла, что меня мучает жажда, пить хотелось просто неимоверно. Голова раскалывалась, будто я перепила дешевого вина (такое случилось со мной однажды, когда сорвалась одна из первых моих поставок ткани для лавки и я потеряла все свои сбережения. Пришлось влезать в долги и только помощь барона Абеларда меня спасла; тогда я купила кувшин вина на разлив на рынке, и, придя домой, выпила его весь, запершись в комнате. Утром голова болела так, что мне казалось, что проще будет ее отрубить, чем вылечить). Также я обнаружила, что кто-то меня переодел и на мне красовалась типичная одежда монахинь — длинная темная роба.　

Я попыталась слезть с кровати — каждое движение отзывалось болью в мышцах. То ли действие зелья кончилось, то ли я набила новые шишки. Через пару минут мучений мне все же удалось сесть, свесив ноги. Дрожащими руками я потянулась к графину, но не удержала тяжелую посуду и она выскользнула меня из рук, разлетевшись от удара на кучу осколков. Ноги окатило водой, но, к счастью, осколки меня миновали — только порезов еще не хватало!　

Почти сразу же распахнулась дверь и вошла незнакомая пожилая женщина в одеянии, более присущем служительнице храмов. Значит, я в Монастыре Всех Богов? Но где же Уилберт? И что случилось с Грегори? Мысли зароились в голове, отзываясь мучительной болью, и я застонала.　

— Не вставайте, вам еще нельзя! — запричитала она, подходя ко мне.　

— Просто хотела попить воды, — пробормотала я, с трудом сохраняя сидячее положение — голова неожиданно закружилась. Я собралась с силами, подтянулась и оперлась на спинку кровати. — Простите… А вы не подскажете, как я сюда попала? И где мой… спутник?　

Я сомневалась, стоит ли называть Уилберта настоящим именем. Тут же, вспомнив, схватилась за шею, проверяя, на месте ли амулет личины — его не сняли. Значит, я все еще маскируюсь под Идан.　

— Да, уж, вижу… Не переживайте, я сейчас все уберу и принесу вам новый… И сообщу вашим друзьям, что вы очнулись, — женщина сходила за веником и совком, подмела осколки и ушла.　

За окном раздавались типичные гомон толпы, а мне вдруг стало интересно, где же находится этот монастырь. Тем более, приступ головокружения прошел, так что я продолжила изучение жилища. Судя по виду из окна, комната моя находилась на третьем этаже, а само окно выходило на довольно большую мощеную площадь с причудливым фонтаном, украшенным статуями. Приглядевшись, я узнала в них некоторых божеств. По мостовой прогуливалось множество людей, как простых горожан, так и служителей церкви, и даже магов. Площадь окружали 2–3 этажные строения, в освноном жилые, здания, на первых этажах которых располагались новомодные летние кафе и рестораны, где столики выносились прямо на улицу. До Прайера это веяние еще не докатилось, но Регенберг всегда был первым законодателем мод, как наиболее приближенный к более развитым соседям, у которых перенимал все самое интересное. Ах, вот бы посидеть вот так за столиком за чтением романа, нежась в теплых лучах закатного солнца и попивая прохладный лимонад…　

Неожиданно мое внимание привлек целовек, облокотившийся на бортик фонтана. Что-то в его фигуре показалась неуловимо знакомым… Тут он поднял голову и уставился будто прямо на меня! Я в удивлении отшатнулась — не может быть! Что ОН здесь делает? Неужели… Тем временем его закрыла от меня группа проходящих мимо монахинь, а когда они разошлись, то мужчины уже там не оказалось.　

Тут двери за мной распахнулись и я резко обернулась на звук — в комнату вбежал мой двойник в лице Идан, а за ней с прикроватным подносом в руках чопорно прошествовал Уилберт.　

— О! Ты очнулась! — радостно воскликнула принцесса, подбегая ко мне и с размаху обнимая. Мое лицо удивленно вытянулось — откуда такие нежности в мою сторону? Помнится, расставались мы не в самых добрых чувствах. — А мы переживали! Приходил даже глава Ордена Магов тебя осматривать по просьбе Уила, и полечил…　

— А сколько времени я спала? И что со мной было? — от тяжести Идан, повисшей на мне, накатила слабость и я пошатнулась.　

— Сестра, отстань от человека, — строго сказал Уилберт, ставя поднос на прикроватную тумбочку, недавно лишившуюся графина. — А ты, Зельда, ложись обратно, тебе еще рано вставать, зачем вообще вскочила? — проворчал он следом.　

Я послушно поплелась к ложу, заботливо поддерживаемая под локоток сестрой герцога.　

— С тобой случилось магическое истощение, ты пролежала без сознания почти сутки, — тем временем поясняла Идан. — Брат мне все рассказал про ваши приключения, и про лес, и про нападение…　

— Подожди-подожди, какое истощение? — остановила я ее живой поток болтовни.　

— Магическое, — ответил вместо нее Уилберт, подходя к окну и рассматривая что-то извне. — В вашей семье довольно часто встречались люди с магическими способсностями, и ты не исключение… Странно, что ты не выяснила этого раньше. Обычно они проявляются в подростковом возрасте, когда происходит… эээ… созревание организма. Тебя должны были водить к магам для прохождения теста… Тогда выясняется, к чему больше лежат эти способности — боевая магия, ментальная, бытовая, целительская… Конечно, способности можно развивать в разных направлениях, но чаще дается что-то одно.