- Здесь, - ухнул голос из под плаща Толи.

Свет фонаря уперся в бедную могилку с дешевеньким железным крестом. Я осветил надпись.

"Семенова Мария Ивановна. 1905 - 1942 год".

- Здесь же могила?

- Копаем ее, под ней похоронен адмирал.

- Они же наверно повредили его.

- Это блокадница. Их глубоко не хоронили, сил не было. Только пол метра, а может быть и метр земли наверно и есть, адмирал лежит под ней, ниже.

Мы оттаскиваем раковинку, раскачиваем крест и относим его на соседнюю плиту, какой то графини Бенкендорф. Лопаты вонзились в землю. Через полчаса действительно наткнулись на скелет, женщину похоронили без гроба. Толя не стал церемонится и вонзил лопату в цепочку костей. Вместе с землей они полетели наверх. Еще пол часа и глухой стук, оповестил, что мы наткнулись на гранитную плиту.

- Вот черт, - ругается Толя, - как же нам ее сдвинуть? За такое время, она наверно приварилась. Ты очищай поверхность, а я в сторожку, может там лом найду.

Фонарик с Толей ушел темноту, другой подвешенный на куст освещает мне полу засыпанную плиту. Я соскребаю с нее грунт и слабая выбитая надпись сообщает:

"Адмирал Бутягин. Изг. Петербург. Камнерезная мастерская Шиянова А.П."

Дождь без конца подмывает стенки ямы и я так же выматываюсь на выбросе этой жижи наверх. Наконец засветил второй фонарик.

- Вася, вылезай.

Толя подает мне руку и вытягивает меня наверх.

- Я тут принес веревки. Ты мне сначала подашь лом, а потом край плиты сдвинем, зацепим веревкой и тащи ее, по моей команде.

Он спрыгивает вниз, я подаю ему лом. Глухо стучит железо о пустоту камня. Там не очень то развернешься, что бы подцепить стальным прутом тяжеленную крышку. Что то заскрипело. Молодец, сумел сдвинуть...

- Веревку, веревку давай.

Я кидаю веревку. Толя склонился и мне не видно, что он там делает.

- Тяни.

Легко сказать, у меня нет столько сил. Я только натянул веревку. Ко мне вылезает Толя. Он забросил конец веревки за памятник графини и мы, упершись в него ногами, подналегли...

Видно плита поднялась и мы чуть не свалились в грязь. Я подбежал к яме и заглянул вниз. Плита косо стояла ребром, под ней лежала мумия, накрытая сгнившим белым саваном, а под ним выглядывала эмаль и позолота плохо видимых орденов.

- Мать твою, - воскликнул Толя. - Я первый.

Он спрыгивает вниз и стал обдирать остатки известного истории адмирала. Первым он мне подает кортик в ножнах, с перевитой ручкой и тонкой золотой ниткой в местах стыка канавок. Потом пошли ордена, выдранные с кусками темной материи. Я только успевал запихивать их в сумку. Толя стал пригоршнями подавать мне пуговицы, остатки эполет, вышитых золотой ниткой. Наконец в моих руках очутился палаш. Даже при свете фонаря было видно, что это изумительная работа.

- Все.

Веревки вылетели из могилы и я помог Толе выбраться.

- Закапываем.

- А плиту?

- Черт с ней с плитой. Засыпай.

Мы начали сталкивать в яму землю с костями неизвестной блокадницы Семеновой. В самую последнюю очередь, поставили раковину, засыпали ее остатками грунта и вбили крест.

На мне не было сухого места, несмотря на то что одет был в прорезиненный плащ.

Отец все восхищался орденами и подпорченные тщательно реставрировал. А потом объявил мне, что нашел заказчика и продаст ему часть выкопанного клада. Куда то ушел палаш, кортик, пуговицы, эполеты, только четыре ордена задержались в нашей коллекции.

- Так что же вы хотите от меня, Константин Ильич

- Продайте мне орден Победы. Я куплю его. У меня самого много орденов и медалей полно, а вот этого нет. Заплачу прилично. Тысяч, восемьсот пятьдесят, хотите?

Ого, знает цену.

- Я не могу, это память об отце.

- Хорошо. Если ты продашь мне орден Победы, я расскажу, кто виноват в гибели твоего отца.

Я чуть не подпрыгнул.

Я помню этот день, почти пять лет назад. После института прихожу домой и, открыв дверь, не узнаю квартиру. Кругом разбросана одежда, раскиданы бумаги, разломаны полки и плитки пола. Все шкафчики открыты и содержимое их, вывернуто наизнанку.

- Отец...

Тишина, никого нет. Провода телефона перерезаны. Куда делся отец?

Пришлось позвонить в соседнюю квартиру. Ира, Толина жена, открыла сразу.

- Вася, ты? А Толи нет, он на работе.

- Я знаю. Ира мне надо позвонить в милицию, у нас побывали воры.

- Ой. То я слышала в вашей квартире какой то шум. Потом ваш папа...

- Отец?

- Да, ваш папа, очень ругался на лестнице. Вот телефон, Вася.

Я вызвал милицию. Они приехали минут через двадцать. Милиционеры сразу рассыпались по комнатам, а капитан, зажав меня на кухне, стал задавать вопросы.

- У вас что-нибудь пропало?

- Не знаю.

- Так зачем же вы нас вызывали?

- У меня побывали в доме посторонние люди, посмотрите что они сделали.

Капитан глядит на меня как на идиота.

- Как же вы можете говорит, что вас обокрали, когда ничего не пропало? Посмотрите еще раз, все ли на месте.

Я обхожу комнаты, но не могу сразу определить, что пропало.

- Вроде все на месте.

- Тогда, извините.

Он собрал свою команду и они убрались.

Судя по обыску, произведенным неизвестными лицами, это была очередная попытка грабежа. Искали нашу коллекцию. Но где же отец?

Отца нашли на следующий день. По версии милиции, отец попал в автомобильную катастрофу. На перекрестке его машина столкнулась с грузовиком. Я приехал в морг на опознание и не узнал его опухшего, в кровоподтеках, лица. Только родимое пятно у виска, подсказало, что это он.

- Узнаете? - спросил гражданский, стоящий недалеко от меня.

- С трудом. Это вроде он, мой отец.

- Распишитесь вот здесь.

Я расписываюсь и гражданский тут же уходит. Медленно плетусь к выходу.

- Эй, - рядом стоит неряшливый парень с сумасшедшими глазами, закурить есть?

- Нет, я не курю.

- Подкинь тогда на малышку...

- Что это?

- На водчонку. Это там твой старик лежит? Я видел ты стоял рядом с ним.

- Мой отец.

- Тогда тебе стоит раскошелиться.

Я даю ему пятерку.

- Уважил. Я здесь работаю, мою, одеваю мертвяков. А твоего старика пытали. На его теле следы от утюга...

- Врешь...

- Я говорю тебе, я здесь работаю и поэтому все знаю. Ни в какой аварии он не был. Просто замучили, сердце не выдержало.

- Можешь показать?

- Дашь еще на полбанки, покажу.

- Дам, даже на две.

Теперь протягиваю ему десятку.

- Пошли.

Он подводит опять меня к телу отца и откидывает сбоку простынь. На груди ровный матовый след подошвы утюга. Теперь я замечаю распухшие, совершенно синие от кровоподтеков, нелепо торчащие пальцы.

- А это что?

- Пальцы были сломаны и вывернуты на изнанку, мне пришлось их вправлять.

- Когда его привезли?

- Вчера вечером. Ты парень, давай, уходи быстрей. Врач придет, мне попадет.

- Кто же это его?

- Иди, иди.

- Если вы мне сообщите все полностью и подробно, Константин Ильич, то я действительно продам вам орден Победы.

- А вы вообще знали, что вашего отца убили?

- Знал.

- Хорошо. Я расскажу вам одну историю. Когда ваш отец продал мне палаш и кортик адмирала Бутягина, я сумел заинтересовать этими вещами одного человека. Он сразу вцепился в оружие и пытался узнать, как оно попало ко мне. Обычно мы все, коллекционеры, сохраняем в тайне своих клиентов, поставщиков антиквариата, но... своих конкурентов мы знаем и нескрываем этого. Тем более у нас есть свой клуб, где всегда можно сделать обмен или выгодную сделку. Кстати, почему вы там не бываете, Василь Денисович?

- Некогда.

- А жаль. Так вот, человек, который заинтересовался оружием, заинтересовался вашим отцом. Он, через меня, предложил ему продать орден подвязки, да не тот, каким в дальнейшем награждали государи Англии своих подданных, а именно первый, врученный королем Генрихом Четвертым своему любимцу, графу Глостеру.