Приходит Толя. Он закидывает на пол машины лопаты, сумку и садиться сзади.

- Что мы теперь с ней будем делать? - кивает он на девушку.

- Ее надо привести в себя. Как она там не задохлась. Столько времени без свежего воздуха.

- Немного, почти пять часов. Цветов было много..., если действительно жива, то они ее спасли. Ох и намаемся мы с ней. Поехали.

Толя помогает мне занести девушку в квартиру. Он зашвыривает библию на стол и расстроенный уходит в свою квартиру. Дома я сразу же наливаю ванну почти горячей воды и, раздев девушку, запихиваю ее в воду. Два часа вымачиваю и потом, перенеся на кровать, растираю полотенцем. Красивое тело приобрело розовую окраску. Закидываю ее одеялами и иду на кухню. Где-то у меня там завалялся куриный кубик.

Бульон получился не очень удачный, я бухнул много воды. Эту бурду я принес в стакане к кровати и, присев рядом с девушкой, пальцами раскрыл ей рот, потом начал по капельке вливать бульон. Мне показалась, что она сделала глоток, еще несколько капель - опять глоток. Значит жива. Щупаю руку. Она теплая и теперь еле-еле прощупывается пульс.

ПЯТНИЦА, 16 АВГУСТА

Утром я встаю рано. Подтащил к кровати табуретку. Поставил на нее стакан воды, пол стакана бульона и, одевшись, пошел к Толе. Сонная Ира открыла дверь.

- Ирочка, ты не посмотришь за моей сестрой.

- Сестрой?

У Иры от изумления глаза чуть не вылезли на лоб. Сзади нее в трусах стоит Толя и ухмыляется.

- Почти ночью приехала и тут же свалилась без памяти. Заболела простудой видно. Ты присмотри за ней. Вот ключи.

- Хорошо, Вася. Может врача вызвать?

- Не надо. Она сейчас спит, потом решим, что надо делать.

На работе меня сразу же вызывают к начальнику цеха.

- Василий Денисович, вот приказ. Вас за организацию пьянки в нашем цехе лишили премии за квартал.

- Вы хотите, что бы я его подписал?

- Дело твое. Можешь подписывать, а можешь сунуть в одно место.

- Тогда зачем эта филькина грамота?

- Ты кому то на хвост наступил. Комсомол к тому же против тебя прет.

- А...

Я собирался уходить.

- Постой. Разбери свою установку, что ты соорудил в сварочной. Что бы через час ее не было.

- Хорошо.

Иду к Дубку. Он на своем рабочем месте у станка и тупо смотрит на чертеж, от моего удара по плечу подскакивает.

- Денисыч...

- Слушай, сволочь, зачем ты меня так разрекламировал, теперь мне грозит увольнение.

- Денисыч, я ничего...

- Если ты сейчас не разберешь установку, я ее разнесу на мелкие части.

- Сделаем, сейчас сделаем.

Дубок поспешно бросил чертеж и заковылял вдоль токарного участка. Через пол часа в цех въехала электрокара, куда рабочие бережно уложили установку и увезли...

К концу рабочего дня Дубок и часть рабочих были опять пьяны. Дубок шатаясь пришел ко мне.

- Денисыч, выпить хочешь?

- Откуда набрались?

- Так мы...это... установку в вальцовочный цех... А там какую то синюю гадость попробовали гнать... У меня на стакан есть...

В его руке бутылка мутноватой жидкости.

- Ну нет. Спасибо за угощение.

В квартире хозяйничает Ирка.

- Ну и грязи у тебя...

- Как она?

- А никак, спит все. Я ее пыталась растолкать, так без толку.

- Я здесь пожрать купил...

- Ты не беспокойся. Я вам тут суп сделала, гречу сварила, даже молока достала.

- Спасибо, Ирочка. Ты иди домой, Толька придет голодный и злой...

- Да уж это точно и еще пьяный.

Ирка ушла. Я подогрел бульоны и как в тот раз, разжал девушке рот, по каплям начал заливать жидкость в глотку. Слава богу, глотает. Ресницы начали необычный танец. Длинные волосики затрепетали и стали подергиваться. Верхнее веко поплыло наверх, раскрывая глубину черных татарских глаз. Они уставились на меня. Я вытащил изо рта пальцы.

- Ты меня видишь?

Веки дернулись.

- А слышишь?

И тут губы раздвинулись и слабый голос выдохнул: "Да".

- Тебя звать, Соня?

Она не ответила. Ее глаза оторвались от меня и начали изучать углы комнаты.

- Где я?

- У меня в квартире.

- А где мама?

- У себя дома.

- А Сережа?

- Наверно у себя тоже.

Эти вопросы совсем ее обессилели и по ее подергиванию глаз, я понял, что она опять заснет.

- Э... Нет. Сначала выпей. Поешь хоть немного.

Я бесцеремонно хватаю ее за плечи, чуть приподнимаю и облокотив на себя, подношу стакан с бульоном к губам. Она пьет машинально, почти засыпая. Потом сменяю стакан на баночку виноградного сока, только что купленного в магазине, и почти вливаю в нее все содержимое. Последний вялый глоток и она опять спит. Теперь пульс прощупывается. Укладываю ее на подушки и иду на кухню, надо подкрепиться самому.

СУББОТА, 17 АВГУСТА

Сегодня суббота. На работу идти не надо. Я встаю с дивана и иду в спальную комнату, подхожу к кровати. Большие черные глаза Сони смотрят на меня.

- Давно проснулась?

- Мне хочется в туалет.

- Это мы запросто.

Я беру ее в охапку и вместе с одеялом несу в туалет. Там прислонив к бачку, спрашиваю.

- Усидишь?

- Усижу.

Тогда выхожу и жду у двери. Через три минуты голос.

- Унеси меня от сюда.

Я подхватываю ее и несу опять на кровать. Там, приподняв подушки, помещаю в полу сидячее положение. На куне разогреваю завтрак и несу поднос в комнату.

- Тебя как звать? - спрашивает она.

- Василий. Сейчас немного поешь, тебе надо восстанавливать силы.

- А что со мной было? Почему я здесь?

Что же ей сказать?

- Ты заболела... Твоя мама и родственники подумали...

Я споткнулся и мучительно искал умную фразу, что бы сразу не ошарашить Соню.

- Со мной произошло что то ужасное?

- И да, и нет. Ты заболела..., во общем заснула и все посчитали, что ты умерла...

- Умерла???

- Да, умерла.

- Что же было потом?

- Ничего. Что может быть хорошего в этом случае. Тебя похоронили.

Ужас искривил ее милое личико. Я испугался. Только бы не тронулась умом.

- Ты меня откопал?

У нее что, стальные нервы. Я считал, что идеальные нервы только у Толи, а тут еще у этой женщины... есть.

- Да. Давай поедим. Я тебе здесь сделал кашку.

Теперь надо заткнуть ей рот. Беру ложечку и подношу к ее губам.

- Я сама.

Ее рука медленно поднимается и перехватывает ложку. Я смотрю, как она делает первый глоток и успокаиваюсь. Будет есть. Подношу тарелку поближе. Соня машинально съедает все. Теперь стакан чая. Все в порядке. Бесцеремонно вытираю ей рот уголком простыни. Она с изумлением глядит на меня.

Я занимаюсь своим делом, разбираю каталоги, ища Неаполитанский орден Орла.

- Включи телевизор, - раздается голос с кровати.

Иду к бельевому шкафу. Достаю свою футболку, рубашку и трусы, потом подхожу к Соне. Сажаю ее, скидываю одеяла и простыни, оголив полностью, одеваю одежду. Она не произнесла ни слова, только расширив глаза, сверлила меня ошеломленным взглядом. Закутываю ее одеялом и переношу на диван, там поудобней разместив на подушки, подключаю первую программу телевиденья. И опять у каталогов, где же здесь орден Орла?

Я его нашел и ахнул. На картинке, на золотом фоне восьмигранной лучевой звезды, эмалевый орел сидел под короной. Мелкие алмазные камешки создавали правильный круг, в центре которого сидел орел, самый большой камень блистал в короне. Игра стоит свеч, этого подонка надо убрать. А орден Победы... В стране еще много таких орденов и когда-нибудь я его обязательно приобрету.

Классическую операцию, как украсть орден Победы, разработал мой отец. По нашим дурацким законам, алмазные ордена после смерти владельца сдаются в Гохран. Буквально на следующий день, после похорон известного маршала, мы с отцом явились к вдове. Я был одет милиционером и держал для фасона кожаный портфель со специальным устройством для опечатывания. Отец наклеил усы, натянул парик и в блюдечках очках, предъявил жене маршала документ, что он работник Гохрана.