- Не доверяете нам? - спрашивает майор.

- Нет.

- Правильно делаете. Отдел по борьбе с бандитизмом провалился только потому, что предательство сидело внутри его. Среди тех людей там, которые делают общее дело, нашлись подонки, которых до сих пор не раскрыты. Это касается их, мы же стремимся создать новые формы борьбы с преступностью. Если вы с нами будете работать, об этом будет знать три человека, только те, которые присутствуют здесь.

- Нет, совсем с вами не хочу работать. Мне нужна сто процентная надежность, а с вами ее нет.

- Я очень сожалею, что вы отказываетесь работать с нами, - говорит генерал, - но... у вас есть еще время передумать. Вот вам наш телефон, если вы раздумаете, позвоните нам.

Его рука протягивает мне бумажку. Я ее забираю. Майор поднимается и подходит ко мне.

- Пойдемте, я вас провожу.

Мы идем по коридорам управления.

- Вы предполагаете, что будет с вами потом, когда вы выйдете из этих стен? - говорит мне майор.

- Мстить будете, делать подлости или ухлопаете сразу.

- Полковник Зарайский очень изобретательный человек, он постарается напакостить вам основательно.

- А вы?

- Я? Я нет. Вы знаете Люсю Комарову?

Я спотыкаюсь и резко останавливаюсь.

- Знаю, она разве здесь?

- Мы бы могли ее сейчас навестить. Поедем со мной, это недалеко.

- Поехали.

Самое противное в Карабахе это утро. Холодные туманы окутывают низины и слишком медленно растворяются под лучами восходящего солнца. В окопе, с развалившимися стенками, через белые волны тумана проступает фигура Левона. Когда я со сменой, вплотную подхожу к нему, то вижу как он трясется от холода под короткой курткой.

- Юрка, ты принес мне покурить?

- Нет.

- Вот черт.

- Что-нибудь слышно?

- Слышал недавно, камешки гремели впереди. То ли заяц, то ли их разведка, но в таком тумане друг друга не найдешь. Ладно, я побежал отогреваться.

Только он растворяется в белизне тумана, как впереди раздается взрыв и осколки камней дождем посыпались во все стороны. Сменившийся часовой, хватается за пулемет и очередь веером пошла в невидимую муть. Слева и справа дружно ударили автоматы, взведенных до предела часовых.

- Не стреля..., - раздаются впереди, перед окопами, крики. - Свои...

Отрываю часового от пулемета, потом бегу по окопу, натыкаюсь на выплывавшие из белого молока, фигуры солдат и заставляю их не стрелять. Наступает тишина и тут же доносятся голоса.

- Помогите, у нас раненый.

- Левон, Марат, вы здесь, - кричу я. - Идите со мной.

- Юрка, там мины.

- Вперед.

Они нехотя идут за мной, стараясь не потерять в тумане.

- Эй, где вы тут?

- Мы здесь, - раздаются голоса.

У небольшой воронки еле-еле видны две темные фигуры, нагнувшиеся над чем то. Я сгибаюсь, чтобы посмотреть. Это неподвижное тело без ног. Одна фигура разгибается, на ее спине, то ли рюкзак, толи ящик.

- Помогите, он еще жив.

- Ребята, берите его, - приказываю моим спутникам.

Марат и Левон хватают раненого под руки и бегом отправляются в свои окопы. Я и те двое спешим за ними.

В окопе появляется санитар и наш командир взвода.

- Что произошло? - сразу спрашивает он.

- Да вот, какие то придурки на мину нарвались, - отвечает Левон.

- Кто такие?

- Мы, репортеры, - раздается женский голос. - Сбились с дороги в тумане и вот..., наш проводник, попался...

- Хорош проводник, поперся на минное поле.

- Лейтенант, - обратился санитар, поднимаясь с земли, - этот готов.

- Возьмите у него документы.

- Вы не можете Сережу осмотреть, - обращается тот же женский голос, он за проводником шел. Сережа, покажи что у тебя.

- Посмотри, что с ним, - просит лейтенант санитара. - У вас есть документы, барышня?

- Вот, пожалуйста.

Рука пробивается сквозь белые облака, протягивая офицеру документами. Тот подносит их почти к глазам.

- Комарова Людмила, репортер первого канала телевидения.

- Это я, а это Сережа, мой оператор.

- Зачем вы сюда прибыли?

- Полковник Мовсесян направил нас сюда. Вы же лейтенант Наболдян, правда?

- Да, я.

- Полковник сказал мне, что на вашем участке всегда жарко и мне есть что поснимать.

- Не хватало нам еще гостей. Прапорщик?

- Я.

- Займитесь ими.

Лейтенант передает размытому пятну документы и исчезает. Пятно надвигается на меня и возникает молодое девичье лицо в берете. У скулы небольшой порез и полу высохшая кровь смазана до шеи.

- Что это у вас со щекой?

- Когда грохнуло, меня отбросило назад, а потом посыпался песок и камни. Вот и поцарапало

- Вам повезло, вы еще легко отделались.

Рядом с нами санитар.

- Прапор, у этого парня все в порядке. Малость посечен осколками, я обработал ранки, пластыри наложил, ничего опасного.

- Ты взял документы у убитого?

- Да, вот они.

- Отнеси в штаб.

В моем блиндаже Люся и Сережа скидывают рюкзаки, куртки и садятся на нары.

- Прапорщик, можно мы здесь немного отдохнем? - спрашивает Люся и, не дожидаясь ответа, вытягивается на нарах. - До чего же я устала. Жалко писаря, вызвался бедняга нас проводить и вот надо же, сначала сбился в тумане с пути, а потом глупо погиб на своей же мине.

- Вы бы тоже могли погибнуть.

- Не могли. Нам нужен репортаж...

Она зевнула и... отключилась.

Туман рассеялся и вся долина выплыла перед нами. Ко мне подошел лейтенант.

- Ну как гости?

- Спят.

- Убитого захоронили?

- Свалили в общую яму и присыпали камнями. Смотрите, лейтенант, зашевелились.

Мы в бинокль рассматриваем долину. Наша высота, господствующая в данной местности, и постоянно подвергается нападению азербайджанцев. Вот и сейчас, темные коробочки двенадцати танков и шести бронетранспортеров разворачиваются в низине, чтобы атаковать нас. В воздухе завизжал первый снаряд и пред нами вздыбилась земля.

- Юра, - уже неофициально обращается ко мне лейтенант, - возьми на себя ребят справа, я буду с этой стороны.

Правый участок идет по склону возвышенности, левый по ее загривку.

- Хорошо.

- Можно я с вами? - раздается сзади голос.

Люся и Сережа стоят за нами. Надо же, я думал, что они спят. Снаряд воет рядом и лейтенант орет.

- Ложись.

Мы падаем на дно окопа и тут же земля вздрогнула и на наши спины посыпались камни.

- Черт, чего наши не отвечают, - встряхивается лейтенант. Он делает вид, что не замечает наших гостей, а обращается ко мне. - Пока, Юра. Я пошел.

Офицер бежит, по крутящейся змейке окопов, на вершину холма. Захлопали наши пушки и холмики взрывов замелькали среди надвигающейся цепи танков и людей. Я пошел на свой участок. Не получив ответа, репортеры идут за мной.

Чего мы не ожидали, так это самолета. И от куда они их достали? Только потом я узнал, что азербайджанцы наняли в свою авиацию русских добровольцев. Первые разрывы ракет накрыли часть окопов, смешав живую человеческую плоть с камнями. Стрельба сразу прекратилась. Солдаты вжались в землю. Азербайджанцы, почувствовал безнаказанность, сместили ударную силу на нас. А в воздухе по прежнему хозяйничал самолет. Он расстреливал наши пушки и окопы. Я бегал по окопам, поднимал солдат, кого пинком, кого приводил в чувство ударом протеза по морде.

- Стреляйте, сволочи. Да поднимайтесь же...

Самолет, расстреляв боезапас, ушел. Возобновился огонь с нашей стороны, но время было утеряно, танки двигались уже в 200 метрах от нас..

- Где гранатометчики? - вопил я, - не упустите танки. Приготовить гранаты... Да кидайте же...

Первый танк вспыхнул метрах в 100, меня кто то хлопнул по плечу. Передо мной стоял старлей Манукян.

- Меня прислали на помощь, - орал он мне в ухо.

По окопам растекался резервный взвод. Усилился огонь, еще три танка запылали, почти перед бруствером. Один из армян не выдержал и пытался удрать, я его пристрелил... уже почти на самом гребне высоты. Азербайджанская пехота легла перед окопами и никакими силами ее уже было не поднять. Вдруг, я почувствовал наступил перелом..., танки без поддержки пехоты стали отползать, азербайджанцы, прячась за железные коробки бронетранспортеров, скатились в долину.