От Семушкина выходят Н о в о с е л о в, Ф и л и н, Б а с и л о в-с ы н, Я ш а. Кроме них на сцене: Каракаш, Басилова-мать, мать Ясика, милиционер, Валя в машине.
Н о в о с е л о в. Ну и вечерок!
М и л и ц и о н е р. Я могу быть свободен, товарищ Новоселов?
Н о в о с е л о в. Вы извините за ошибку.
М и л и ц и о н е р. Мы тут все виноваты. (Уходит.)
М а т ь Я с и к а. А я вам скажу, что во всем виноват Филин. Он потакает хулиганам, он не следит за детьми. Он их не воспитывает.
Ф и л и н. Гражданка, я дворник, понимаете, дворник, а не министр просвещения.
М а т ь Я с и к а. Все равно! (Уходит.)
Ф и л и н. Невидимка!
Н о в о с е л о в. Вон оно что! Филин! Вот тебе двадцатка, откупи ей завтра букет обратно. И отдай. И скажи, что я невидимок ужасно боюсь даже в кино. (Открывает дверцу машины.) Выходи-ка, принцесса!
Я ш а. Выходи, выходи…
Из машины вылезает заплаканная Валя.
В а л я (Яше). Доносчик! Это ты выдумал, что мы на Алдан убежали? Противный!
Б а с и л о в. Он и не знал…
В а л я. Молчи, долдон, подкулачник… Что Яшка ни скажет, ты все подтверждаешь.
Б а с и л о в. Да он молчит.
Н о в о с е л о в. Давай ключ от машины.
В а л я (улыбается отцу). Папа, ты все еще сердишься? Ведь я же ни в чем не виновата. Я помогала Гане…
Н о в о с е л о в. Так. А когда ты спекулировала моим именем, кому ты помогала? Кому ты помогала, когда ставила себя выше всех? Всякую чепуху, опоздания, неряшество, лень моими орденами прикрывала! Орденами, добытыми кровью!
В а л я. Но, папа…
Н о в о с е л о в. Ступай домой. И не смей со мной говорить…
Валя отходит от отца, садится на ступеньки и тихо плачет.
Б а с и л о в (подходит к Вале). Валя…
Б а с и л о в а-м а т ь (берет за руку сына). Пойдем-ка, воевода, спать. Без тебя разберутся.
Б а с и л о в (уходя, Яше). Не успел я Ганьке ничего сказать. Завтра перед занятиями.
Я ш а. Ладно.
Валя перестает плакать и показывает Яше язык. Яша немедленно показывает ей кукиш. Басилов и его мать уходят в дом, Яша на улицу, Филин к воротам.
К а р а к а ш. Спокойной ночи, товарищ Новоселов.
Н о в о с е л о в. До послезавтра. Матушке привет!
Каракаш с букетом сирени уходит. На сцене Новоселов закрывает машину. Валя сидит на ступеньке.
Н о в о с е л о в (Вале). Дома будешь плакать.
В а л я. Я не о себе… Я о Ганьке плачу…
Н о в о с е л о в. Могла бы и о себе поплакать. Есть основание. Завтра ты пойдешь в школу и по очереди будешь извиняться перед всеми учителями и всеми учениками твоего класса… А на собрании ты признаешься, что всех обманывала, поступила нечестно, прикрываясь моим именем. И если я узнаю, что ты хоть где-нибудь, хоть когда-нибудь посмела козырнуть отцом и позволила себе отделиться от других своих товарищей, — худо тебе будет! Слышишь?
В а л я. Слышу.
Н о в о с е л о в. А послезавтра я буду у вашего директора и сам с ним поговорю о тебе и о Ганьке…
В а л я. Его завтра выгонят из школы.
Н о в о с е л о в. Ерунда! Это, брат, не так просто… (Садится в машину.)
В а л я. Папа! Желаю тебе счастливого полета, ясного неба…
Н о в о с е л о в. Ладно, ладно!
Дает газ и уезжает. Валя уходит в дом. Дом засыпает. В окнах гаснет свет. Слышно, как скрипят ворота, закрываемые Филиным. Пробегает запоздалый ж и л е ц. Отдаленный шум пустого трамвая. У ворот заснул, запахнувшись в баранью шубу, Филин… Вдруг громовой голос репродуктора из окна Оковина. Играют первые аккорды вступления к «Аиде». Эти звуки будят инженера Л о с н и ц к о г о. Сонный, он распахивает форточку и кричит.
Л о с н и ц к и й. Выключите радио! Или закройте окно! Вы слышите, товарищ Оковин! (Скрывается.)
Из парадного выбегает без пиджака Г а н я. Он трясет за плечо Филина.
Г а н я. Филин… голубчик… Иди со мной… Там папа… Иди, Филин…
Ганя бежит к дому, Филин за ним.
З а н а в е с.