ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Нос корабля. Ночь. Полная луна. Ветер качает фонарь на мачте. На верхушке мачты  д о з о р н ы й. Его не видно. У борта с шестом в руке  л о ц м а н. Возле пушки  П е т е р. На носу капитан корабля  Т и л ь  У л е н ш п и г е л ь.

Л о ц м а н (у него громадная черная борода, сбегающие по плечам волосы. Шестом он измеряет глубину). Клянусь кишками Филиппа Кровавого, девять футов! Ни один корабль нельзя провести по такой глубине… Вода убывает с каждой минутой… Клянусь подагрой Карла Пятого, что мы будем сидеть здесь до снега, если испанцы нас не перебьют раньше. Дует восточный ветер и гонит воды обратно в океан.

П е т е р. Стоило взрывать плотины, открывать шлюзы, затопить половину Голландии, чтобы потом три недели валяться на палубах и играть в кости!

Л о ц м а н. Мою семью всю, кроме меня, уничтожили. Испанец с серьгой в ухе, я узна́ю его даже и на том свете, клянусь громом и молнией, горбатый и длиннорукий, зарезал мою жену, изнасиловал и убил дочерей… С тех пор я ушел в гёзы и сказал, что не буду стричь волосы, пока хоть один живой испанец останется на нашей земле… Семь лет я не стригусь… скоро буду путаться в своей бороде, клянусь ею же!

Т и л ь. Чего же вы хотите, храброе мое войско?

П е т е р. Бросить к чертям эти посудины, не дожидаться ветра, пешком пойти к Лейдену…

Т и л ь. И быть перебитыми испанцами, у которых в четыре раза больше войска и оружия! Наша сила только на воде…

П е т е р. Тогда сбить паруса, пересесть на шлюпки и идти на веслах.

Т и л ь. Много ли мы пройдем так! И кто будет сражаться, если половина войска будет сидеть на веслах? И где мы возьмем четыре тысячи шлюпок? Чепуха все это, Петер Клееф!.. Адмирал Буазо предупредил всех капитанов, что сегодня ночью испанцы попытаются напасть на наш флот. Когда они будут пробираться — ни выстрела, «и громкого слова! Притаиться и ждать. Пусть они думают, что мы спим и ничего не подозреваем. И только по сигналу «Лейден!» мы бросимся на врагов.

Г о л о с  д о з о р н о г о (с верхушки мачты). На флагмане сигнал: «Быть наготове».

Т и л ь. Быть наготове! У вас расставлены люди, Петер Клееф?

П е т е р. Пушкари на местах, матросы с абордажными крючьями лежат вдоль бортов, всем остальным розданы топоры.

Л о ц м а н. Клянусь червями, им несдобровать сегодня.

Г о л о с  д о з о р н о г о. По правому борту лодка!

Тиль, Петер, лоцман бросаются к борту, вглядываются в темноту.

Т и л ь. Опознавательных фонарей нет!

П е т е р. Плывет бесшумно.

Л о ц м а н. Весла обмотаны тряпками.

П е т е р. Это первая из испанской флотилии.

Л о ц м а н. На ней только один человек. Разведчик.

П е т е р. Разрешите снять его? (Вскидывает мушкет к плечу.)

Т и л ь. Нам запрещено стрелять до сигнала.

Л о ц м а н. С меня достаточно топора.

Выстрелы.

П е т е р. Его заметили с того корабля.

Т и л ь. Зачем они стреляют, обезьяны!

Еще залп.

Взять живьем!

Л о ц м а н. Лодка подплыла!

П е т е р. Он спасается от того корабля, плывя к нам.

Л о ц м а н. Вот его руки. Разреши, Тиль, я один раз стукну топориком и оставлю их себе на память.

Поднимает топор. Страшный визг и крик Ламме за бортом: «Ку-ка-ре-ку! Вы оглохли? Тивиль-виль-виль! Я же человеческим языком говорю вам: ку-ка-ре-ку!» Лоцман вонзает топор в борт, рядом с руками Ламме. На палубу вскакивает  Л а м м е. Голова его мокра. Штаны сзади горят, густой дым валит от них.

Л а м м е. Воды! Горю! Кукареку! Я свой! Проклятье!

Т и л ь, П е т е р. Ламме?!

Л а м м е. А на кого же еще может свалиться столько ужасов?

Лоцман выливает на него ведро воды.

Кажется, пожар утихает! Дураки, нашли куда стрелять! Тиль, здравствуй, мой листик! Дайте мне скорее есть, будьте все прокляты! Кушать! Скорее!

Т и л ь. Выдать ему баранью ногу.

Л а м м е. Нет, я не вынесу такого блаженства… Я давно, ах как давно не ел ничего… Найденного нами продовольствия едва хватило на неделю… А потом… В городе не осталось ни одной крысы, съедены все листья с деревьев, трава, что росла на мостовой между камнями.

Лоцман приносит баранью ногу. Ламме ест, говорит, вытирает слезы, целует Тиля и снова ест.

Вот я ем, Тиль, а там… у многих нет сил даже подняться на крышу, посмотреть, не плывет ли наш флот.

Л о ц м а н, Т и л ь, П е т е р (одновременно). А Верф? А Неле? А Магда?

Л а м м е. Когда я уходил, они были еще живы… А сейчас… Может быть, там уже никого не осталось.

П е т е р. Так чего же мы медлим? Почему, бросив эти посудины, мы вплавь не стремимся туда? Почему мы валяемся здесь среди этих крыш затонувших домов и верхушек деревьев?!

Т и л ь. Тебе мало жертв Лейдена, ты хочешь, чтоб был уничтожен еще и весь флот?!

Л о ц м а н. Надо попробовать пробиться…

Л а м м е. Эх, не было у меня бочки пороха, когда я прошмыгнул мимо Ланд-Шейдина под самым носом у испанцев. Я бы устроил фейерверк из земли, испанцев и пушечек… Сам бы взлетел на воздух, но открыл бы вам путь на Лейден.

П е т е р. Надо поднять на борт твою лодчонку, Ламме!

Т и л ь. Отдай приказ.

П е т е р. Я сам сделаю это. (Уходит.)

Л а м м е. Я привез письмо от Лейдена к принцу. Нельзя ждать ни минуты. Камни Лейдена источают кровь…

Пауза. Негромкий крик дозорного: «На флагмане сигнал «Пушкари к пушкам!»

Т и л ь (тихая команда). Пушкари к пушкам!

Шепотом проносится приказ: «Пушкари к пушкам!»

Д о з о р н ы й. Погасить фонари!

Л а м м е. Это испанцы идут. Дай и мне топор. Тиль.

Л о ц м а н. Возьми мой. У меня их четыре.

Д о з о р н ы й. Зажечь фитили.

Т и л ь. Зажечь фитили…

Л о ц м а н (шепотом). Нету Петера.

Т и л ь (так же). Он, верно, возится с лодкой Ламме.

Л а м м е (так же). Я стану к его пушке.

Т и л ь. Слышите плеск испанских весел?..

Долгая тишина. Темно. Удары весел о воду. Огоньки тлеющих фитилей у пушек. И, наконец, крик дозорного: «Лейден!»

Лейден!

Залп из пушек.

Лейден!

Залп из пушек.

Лейден!

Залп из пушек.

Д о з о р н ы й. На абордаж!

Т и л ь. На абордаж!

Темнота. И в темноте вспышки от мушкетных выстрелов, стук топоров, крики испанцев и команда: «Лейден!» Выстрел. Сверху падает и тяжело ударяется о палубу тело дозорного.

Л о ц м а н. Дозорный убит!

Т и л ь. На мачту!

Лоцман лезет на мачту. Тиль со шпагой в одной руке и с топором в другой носится по палубе, командует, наносит удары карабкающимся на борт  и с п а н ц а м… Но в тот момент, когда Тиль перегибается через борт и, как дрова, рубит головы врагов — видны только взмахи топора, — к нему подползает  д л и н н о р у к и й  г о р б у н  и вонзает в спину кинжал. Тиль со стоном падает.

Л а м м е (бросается к Тилю). Тиль, что с тобой, мальчик мой?!

Сверху с мачты прыгает на испанца, занесшего кинжал над Ламме, лоцман.

Л о ц м а н. Вот мы и встретились с тобой, горбун.

Труп испанца он волочит к борту.

Л а м м е. Тиль! Тиль, ты умираешь, Тиль, приятель мой?!

Т и л ь. Разорви на мне рубаху… Приложи к ране пепел и завяжи…

Л а м м е. Ты отдал ладанку Неле. (Разрывает на себе рубаху, перевязывает Тиля.) Не унять кровь…

Т и л ь. Что ты, Ламме… Ты, кажется, перестал отличать вино от крови… Это рейнвейн, я спрятал под платьем флягу с вином…

Л а м м е. Не смей умирать, Тиль! Кто спасет Лейден?

Л о ц м а н. Вот сердце врага. Приложи его к ране, Тиль.

Т и л ь. Брось за борт собачье сердце. Пусть его грызут раки… Что там, Ламме?.. Говори правду…

Л а м м е. Испанцы захватили «Анну-Марию» и «Лебедя». Как черные муравьи, лезут они через трупы своих на наши корабли…

Т и л ь. Пусть команду кораблем примет Петер Клееф.

Л о ц м а н. Его нету нигде… Я не видел его в битве.

Т и л ь. Искать Петера Клеефа!

Лоцман убегает.

Что там, Ламме?

Л а м м е. Новый отряд испанцев окружает нас. Они подплыли к корме.

Т и л ь. Неужели я не увижу тебя, Лейден?

Л о ц м а н (возвращается). Петера нет. Пропала лодка Ламме…

Л а м м е. Он сбежал от нас! Сбежал к испанцам на моей лодке! Я говорил, что нельзя доверять этому отродью. Сын не лучше папаши.

Сильный взрыв.

Тиль! Ты слышишь меня, Тиль?!

Л о ц м а н. Ланд-Шейдин летит на воздух!

Л а м м е. Ты слышишь, Тиль! Ланд-Шейдин взорван!

Л о ц м а н (опускает шест за борт). Одиннадцать футов! Клянусь западным ветром, вода прибывает!

Труба.

Г о л о с. Сигнал: на весла!

Л а м м е. Тиль! Смотри, как взлетают в воздух испанские паруса! Смотри, как опускаются на дно их корабли у Ланд-Шейдина! Ты слышишь меня, Тиль?!

Л о ц м а н. Он уже не слышит…

Л а м м е. Не смей умирать, Тиль! Не смей!

Труба.

Г о л о с. Вперед к Ланд-Шейдину!

Т и л ь (невидящими глазами смотрит на Ламме). Вперед к Ланд-Шейдину! Никому не говори о моей смерти, Ламме… Закрой мне лицо платком… Если спросят, кто здесь лежит, скажи, матрос, имени которого ты не знаешь… Ламме, ты видишь Лейден?

Л а м м е (отворачивается, стараясь, чтоб Тиль не видел его слез). Да, да, мы проезжаем по Зеленой дороге… Осталось позади озеро Свежей Воды… Миновали Зотермейер и Норт Аа… Вот они, красные кирпичные крыши, высокие сваи, широкие мосты… Серые стены города… Вот Треугольная площадь. Мы плывем прямо по улицам… А вот и дом бургомистра… У окна стоят Неле и Магда. Они ждут тебя… Они заметили наш корабль… Они машут платками… Они зовут тебя: «Тиль Уленшпигель! Ты слышишь, Тиль Уленшпигель? Не умирай! Не смей умирать!.. Ведь ты же душа Фландрии… мы ждем тебя, Тиль!» Ты видишь их, Тиль?

Л о ц м а н. Он уже ничего не видит. Закрой его лицо платком.

Г о л о с. На флагмане сигнал: «К бою! Перед нами главные силы испанцев!»

Труба играет: «К бою!»

Та же, что и в первом акте, комната в доме Верфа. За окном сумрачный, дождливый день. Сквозь сетку косого дождя видны мокрые крыши, купола церквей, башни. Вместо тюльпанной оранжереи на окне стоит только один цветочный горшок. У потухшего камина слепая  В и к а. У окна  М а г д а  и  Н е л е. Магда перебирает струны лютни.

В и к а. Что за окном, дочка?

М а г д а. Дождь… Под дождем на всех крышах люди. Они смотрят на запад… Но флота Оранского не видно… Корабли лежат на мели… Едва они прошли Ланд-Шейдин, как вода снова спала и снова подул восточный ветер… Корабли лежат на зеленых пастбищах, на вершинах деревьев, на крышах домов… Вокруг нас по-прежнему только враги… Ты засни, нянька. Засни… А когда проснешься… увидишь, как вдруг повернутся все флюгера на всех крышах… Подует западный ветер… ветер…