- Откуда угодно. - Балмер поднялся, отошел в угол к цилиндру пневмораздана. - Не имеет значения. Ведь техника альбастезии от этого не меняется. Какая, собственно, разница - меньше белых пятен на зеленом фоне или больше? - Он тронул кнопку возле прозрачной муфты раздана. Цилиндр повращался. Муфта подпрыгнула вверх, и внутри цилиндра возник на подставке стакан, круглый и радужный, как мыльный пузырь с отрезанной верхушкой. В стакане было что-то бесцветное.

- Да, - сказал Леонид. - Особого значения не имеет…

- Вот именно. Пить хотите? Я принесу.

Стакан был холодный, и у него гнулись стенки, если нажать на них пальцами. Леониду пить не хотелось, но держать в руках эластичный холодный стакан было приятно.

- А вам как нравится, Балмер? Когда пятен больше или когда их меньше?

- Мне лично все равно. - Балмер снял с подставки стакан для себя. - Пожалуй, приятнее, когда меньше.

- Вы знаете, откуда запись на «Ариадне»?

- Кажется, от гравитологов станции «Зодиак». Виноват, это было в позапрошлом рейсе. - Балмер сделал глоток и подумал. - Тиджан ведь говорил мне, откуда… Ах, ну конечно! Он выудил ее… Ну, словом, у одного из тех, кто занимается проблемами Юпитера.

- Вот как? - Леонид поставил стакан на подлокотник. - Я знаю многих, кто занимается проблемами Юпитера. Почти всех.

- Тогда вы должны знать Маккоубера. Он руководитель исследовательской группы Ю-Центра, которая разработала в Дальнем проект «Эхо Юпитера». Или только разрабатывает, точно не знаю. Я видел Маккоубера мельком, но мне запомнилась его манера теребить себя за ухо во время беседы. Вам интересно?

- Мне еще никогда не было так интересно, - Леонид залпом осушил стакан. - Так вы говорите - Маккоубер?..

- Да. Он разрешил Тиджану покопаться в исследовательских материалах этой группы, и тот выбрал какую-то запись для применения в альбастезии. Она оказалась эффективнее прежней. Не намного, но вы понимаете - в этих делах важна каждая доля процента.

- Я понимаю, - сказал Леонид.

Балмер на него посмотрел и спросил:

- Вы хорошо знаете Маккоубера?

- Мы хорошо знаем друг друга, поскольку работаем в одной группе.

- Ах, вот как! - Теперь у Балмера был озадаченный вид.

- Пожалуй, мне пора. - Леонид поднялся. - Я и так отнял у вас массу времени.

Балмер молчал. Он пребывал в замешательстве.

- Будьте здоровы, - сказал Леонид. - До свидания. Кстати, заходил один из пилотов и просил передать, что в конце его вахты начнется этап последнего торможения.

Водяная планета Ликула, спутник синего солнца, - почти сплошной океан. Поверхность океана была спокойной и гладкой, как голубое стекло, и казалась вогнутой, как чаша, по причине сильной атмосферной рефракции. Края океанической чаши тонули в лиловой дымке, и там, где дымка переходила в облачный слой на горизонте, неожиданно празднично и легко поднималась и шла изгибом через весь небосвод ослепительно белая двойная дуга, - планета имела двойное Кольцо, украшение неба и океана… Плот застрял на краю илистого озолоида. Вода вокруг озолоида была мутно-зеленого цвета, и от нее исходил гнилостный запах. Языки мутной воды, точно реки пролитой краски, вливались в голубую гладь океана, и там их закручивало течение. Озолоид был очень большой, но плоский, едва выступал над водной поверхностью, и только в центре время от времени вспучивался полужидкий вал сальзового кратера. В кратере что-то долго шипело и булькало, потом раздавался раскатистый грохот, и в небо взмывал фонтан коричневой грязи. Озолоид кишел разнообразнейшей живностью, однако всего любопытнее были баллудии. Колония из девяти баллудий парила над илистой топью - огромные мертвенно-синие пузыри, обросшие седыми бородами корней…

- Торможение окончено. Альбастезию снимаю. Надеюсь, вам было удобно и вы безболезненно перенесли перегрузки?

Леонид пришел в себя и с тихой ненавистью слушал голос фоностюарда.

- Лежите спокойно и ждите звонка. Через несколько минут наш лайнер прибудет на орбитальный рейд Дальнего. Ждите звонка. К выходу вас пригласят.

Оцепенение сразу прошло. Леонид с удовольствием потянулся. «Вот мы и дома…» - подумал он, и эта приятная мысль пробудила чувство нарастающего нетерпения. В такие минуты всегда казалось, будто звонок ужасно запаздывает, хотелось вскочить, сбросить с себя привязные ремни, приготовиться к выходу. Леонид крепко зажмурил глаза. Звонок не запаздывал - нетерпение было огромным.

«Странная штука - нетерпение, - размышлял Леонид. - Постоянно живет в человеке эта маленькая дикая кошка, и на нее обращаешь внимание только тогда, когда она превращается в леопарда…»

Он уловил в каюте движение, открыл глаза и увидел Балмера.

- Вот так сюрприз! Вы ко мне с ответным визитом?

- Как самочувствие, Русанов?

- Отличное, Балмер. И если вы освободите меня от ремней, тонус моего настроения, поверьте, сразу удвоится.

Балмер сунул руку под изголовье и что-то там сделал. Ремни опали, воздух с шипением вышел из комбинезона. Леонид вскочил.

- Ну что же вы стоите, Балмер? Присаживайтесь. Мне не терпится рассказать, какой роскошный сон я только что видел. Вы не против, если во время беседы я займусь кое-какими делами?

Леонид, рассказывая про голубую Ликулу, аккуратно сложил противоперегрузочное кресло (стюардессам меньше работы), отжал остатки воздуха из полостей комбинезона - опавшая ткань стала блестящей и жесткой, как алюминиевая фольга. Балмер сидел и внимательно слушал. Вид у него был угрюмый, но очень заинтригованный.

- Вот и все, - закончил рассказал Леонид. - Потом меня разбудил голос фоностюарда.

Балмер встал и прошелся взад-вперед но каюте. Снимая комбинезон, Леонид наблюдал за Балмером в зеркало.

- Так, Русанов… Значит, эффект «ощущения себя» на этот раз ничтожно мал?

- По сравнению с тем, что я испытал на Чантаре? Да, никакого сравнения.

- Хотите знать, почему?

- Любопытно.

- На этот раз я распорядился дать вам вторую степень альбастезии. - Балмер ходил по каюте, как маятник.

- Понимаю… И если это хоть что-нибудь прояснило…

- Ничего это не прояснило. - Балмер остановился. - Может, следует потянуть за ниточку, которая ведет к Маккоуберу?

- Вас поразило совпадение, что мы с Маккоубером работаем в одной группе?

- Да. И над одним проектом. В чем суть проекта, Русанов?

- Вы регулярно следите за всепланетной информацией, Балмер?

- А вы?

Леонид рассмеялся.

Прозвучал звонок. Было слышно, как на привязных ремнях бесполезно щелкнули замки. Шурша, раздвинулись гардеробные створки. Леонид взглянул на часы, прикинул поправку для местного времени и, немного поколебавшись, выбрал вечерний костюм.

- Проект довольно сложен, - сказал он и вынул костюм из чехла. - Слишком долго объяснять.

- Долго не надо. Коротко, самую суть.

Балмер сел в кресло, откинулся, вынул цепочку, взглянул на нее и спрятал обратно. Леонид видел все это в зеркале и подумал, что объяснять все же придется.

- Вы что-нибудь знаете о проекте «Мастодонт»? - спросил он.

- Очень немного. В основном, только то, что два «Мастодонта» погибли в средних слоях атмосферы Юпитера, после чего проект был отвергнут.

- Ну, не совсем… Остальные шесть «Мастодонтов» были просто подняты выше. Теперь они продолжают давать чисто «атмосферную» информацию, и ребята, изучающие атмосферу Юпитера, - на нашем жаргоне «АЮ-научники», - получили невероятно комфортабельные внутриатмосферные базы. Не было бы счастья, да несчастье помогло… Но дело не в этом. Дело в том, что провалилась идея глубокого зондирования с помощью «Мастодонтов». И поскольку нам все-таки очень хотелось разведать поверхность грозной планеты, мы, Ю-научники, лет пятнадцать назад разработали новый проект «Эхо Юпитера». Основой Проекта была идея Иванова - Маккоубера погрузить на самое дно газовой оболочки планеты особые светодатчики, способные пронзить плотную облачность ударом луча-рапиры и таким образом доставить нам информацию о самой поверхности. Светодатчикам дали название «Мамонты».