- Ты будешь обедать? - спросил я папу. - Мама велела обедать, она придет не скоро.

- Не буду я обедать без мамы, - рассердился папа. - Могла бы в воскресенье посидеть дома!

Я повернулся и ушел в другую комнату. Минут через десять папа пришел ко мне.

- Юрка, - голос у папы был виноватый, - как ты думаешь, куда пошла мама?

- Не знаю. Оделась по-праздничному и ушла. Может быть, в театр, - сказал я. - Или устраиваться на работу. Она давно говорила, что ей надоело сидеть дома и ухаживать за нами. Все равно мы этого не ценим.

- Чепуха, - сказал папа. - Во-первых, в театре в это время спектаклей нет. А во-вторых, в воскресенье не устраиваются на работу. И потом, она бы меня предупредила.

- А вот не предупредила, - ответил я.

После этого я взял со стола мамину фотографию, которую оставил Сухов, и стал на нее смотреть.

- Так-так, по-праздничному, - грустно повторил папа.- Что у тебя за фотография? - спросил он. - Да это ведь мама!

- Вот именно, мама, - сказал я. - Это товарищ Сухов оставил. Мама его из-под бомбежки вытащила.

- Сухова? Наша мама? - Папа пожал плечами.-Но ведь он в два раза выше мамы и в три раза тяжелее.

- Мне сам Сухов сказал. - И я повторил папе историю этой маминой фотографии.

- Да, Юрка, замечательная у нас мама. А мы с тобой этого не ценим.

- Я ценю, - сказал я. - Только иногда у меня так бывает…

- Выходит, я не ценю? - спросил папа.

- Нет, ты тоже ценишь, - сказал я. - Только у тебя тоже иногда бывает…

Папа походил по комнатам, несколько раз открывал входную дверь и прислушивался, не возвращается ли мама. Потом он снова взял фотографию, перевернул и прочел вслух:

- «Дорогому сержанту медицинской службы в день ее рождения. От однополчанина Андрея Сухова». Постой-постой,- сказал папа. - Какое сегодня число?

- Двадцать первое.

- Двадцать первое! День маминого рождения. Этого еще не хватало! - Папа схватился за голову. - Как же я забыл? А она, конечно, обиделась и ушла. И ты хорош, тоже забыл.

- Я две двойки получил. Она со мной не разговаривает.

- Хороший подарочек. Мы просто с тобой свиньи,-сказал папа. - Знаешь что, сходи в магазин и купи маме торт.

Но по дороге в магазин, пробегая мимо нашего сквера, я увидал маму. Она сидела на скамейке под развесистой липой и разговаривала с какой-то старухой. Я сразу догадался, что мама никуда не уходила. Она просто обиделась на папу и на меня за свой день рождения и ушла.

Я прибежал домой и закричал:

- Папа, я видел маму! Она сидит в нашем сквере под деревом и разговаривает с незнакомой старухой.

- А ты не ошибся? - сказал папа. - Живо тащи бритву, я буду бриться. Достань мой новый костюм и вычисти ботинки. Как бы она не ушла, - волновался папа. .

- Конечно, - ответил я. - А ты сел бриться.

- Что же, по-твоему, я должен идти небритым? - Папа махнул рукой. - Ничего ты не понимаешь.

Я тоже взял и надел новую куртку, которую мама не разрешала мне еще носить.

- Юрка! - закричал папа. - Ты не видел, на улице цветы не продают?

- Не видел, - ответил я.

- Удивительно, - сказал папа, - ты никогда ничего не замечаешь.

Странно получается у папы: я нашел маму и я же ничего не замечаю.

Наконец мы вышли. Папа зашагал так быстро, что мне пришлось бежать. Так мы шли до самого сквера. Но, когда папа увидел маму, он сразу замедлил шаг.

- Ты знаешь, Юрка, - сказал папа, - я почему-то волнуюсь и чувствую себя виноватым.

- А чего волноваться, - ответил я. - Попросим у мамы прощения - и все.

- Как у тебя все просто. - Папа глубоко вздохнул, точно собирался поднять какую-то тяжесть, и сказал: - Ну, вперед!

Мы вошли в сквер, шагая нога в ногу. Мы подошли к нашей маме.

Она подняла глаза и сказала:

- Ну вот, наконец-то. - Старуха, которая сидела рядом с мамой, посмотрела на нас, и мама добавила: - Это мои мужчины.

Здравствуй. Вот я и добрался. Теперь не страшны дальние расстояния. От Москвы до Петрозаводска летел всего три часа. А от Петрозаводска до места назначения ещё два, уже на вертолёте. Здесь вертолёты в большом ходу - посёлки от города расположены далеко, и женщины по воскресеньям даже на базар летают на вертолётах…

Летел я, летел и залетел в лесные края. Завод стоит на лесной вырубке, а дома - прямо в лесу, тесным кольцом. Улицы - лесные тропинки. Электрические лампочки висят на деревьях.

Людей мало, a-снегу много. Поэтому все ходят на лыжах. Мальчишки и девчонки.

Учителя и строители. Школьные нянечки тоже на лыжах. И я хожу на лыжах. А если без лыж, можно провалиться в снег по самую макушку.

Всё. На первый раз достаточно. Передай привет маме.

Твой папка.

Сегодня я злой. Узнал, что рабочий посёлок решили строить на старом месте, вокруг завода. Раньше тут завод был небольшой, но теперь неподалёку открыли новые залежи железной руды и начали строить завод-гигант. И получится, что заводские корпуса подойдут вплотную к жилым домам.

Я, как узнал, сразу пошёл к начальнику строительства.

Начальник тоже человек новый. Его прислали из Петрозаводска. Он там работал в тресте. Я вошёл к нему и сказал, что строить рабочий посёлок на старом месте нельзя.

- Ну, знаете, это сложнейшее дело, сложнейшее. - Начальник был важный и усталый.

От усталости-он часто закрывал глаза. - Мы, прежде чем решить этот вопрос, комиссию создавали. Я сам был во главе этой комиссии. На новом месте нужно всё заново осваивать, а здесь всё готово. Дешевле.

- Нет. Здесь строить нельзя, - сказал я. - Жить в лесу, а дышать заводским дымом. Смешно.

- Но план жилых домов составили, и точка. Переделывать его мы не собираемся.

Начальник снова закрыл глаза, и я еле удержался, чтобы не толкнуть его ногой под столом.

- Нужно переделать, - сказал я.

- Что вы! - Начальник даже улыбнулся. - Это несерьёзно, план строительства экономный - и вдруг переделывать.

- Экономия? Во вред человеку!

- Не понимаю, чего вы так горячитесь? Вам-то здесь не вечно жить.

- А вам здесь жить? - спросил я.

- Нет.

- Ах, нет, - сказал я. - Ну, тогда я постараюсь, чтобы вы отсюда уехали раньше меня. Можете не посылать свой план на утверждение, всё равно не утвердят.

Я не слышал, что мне ответил этот сонуля. Я повернулся и так хлопнул дверью, чуть с петель не сорвал.

Я был злой и сказал вслух, чтобы все, кто сидел в приёмной, слышали:

- Где его нашли, такого начальника? Ископаемое! Бюрократ!

После тёплого кабинета начальника на улице я чертовски замёрз. Пока я возился с лыжными креплениями, у меня пальцы на руках заледенели и перестали гнуться. Но, несмотря на холод, на пустыре, где будут строить новые заводские цеха, работали проектировщики. Они измеряли поле, чтобы спроектировать его на чертежах.

Проектировщики работали в толстых варежках, и поэтому рулетка часто выпадала у них из рук. Для того чтобы её достать, им каждый раз приходилось снимать варежку и опускать руку в снег.

«Пальцы у них, вероятно, превратились в деревяшки, хуже, чем у меня, - подумал я. А они работают!»

Разозлился я и решил: утром выйду, наплюю на мороз и на начальника и поеду искать новое место для посёлка. А там повоюем!

Твой «морозостойкий» отец.

Здравствуй. Давно тебе не писал. И два первых письма не успел отправить, потому что у меня неудача. Ну, а если говорить прямо, то лежит твой папка пластом на больничной койке, да ещё на редкость в неудобной позе.

Сам-то я лежу, а моя левая нога висит - в пяточной кости провёрнута дырочка, сквозь неё протянута железная спица, на спице груз.