– Хех, ага, быть молодым отстой.

– И откуда ты знаешь? – улыбнулась.

– Мелкая засранка. Знаешь ли, я однажды был молод. Помню, как это было.

– И твой отец внезапно решил жениться, когда тебе было девятнадцать?

Диггс глубоко вздохнул.

– Нее. Слава Богу, никогда не приходилось иметь с этим дело.

– С чего вдруг, Диггс?

Он покачал головой.

– Думаю, они решили, что пришло время.

– Просто это так… неожиданно.

– Ну, ты же знаешь Энни: так она действует. В один день она принимает решение и всех ставит перед фактом. Я думаю, она проснулась одним прекрасным утром и сказала Наилсу, мол, либо он надевает ей кольцо на палец, либо может уматывать. И мы оба знаем, что твой отец никуда не денется.

– Нет, – я покачала головой. Это правда. Хоть мой отец и ошибался, он любил Энни, даже боготворил её. – Думаю и тебе никогда не поздно что-либо изменить.

Диггс приподнял здоровую бровь.

– Слушаю тебе, всю такую мудрую. Ты слишком умна, чтобы ошиваться вокруг кого-то, как я.

– Замолчи, – я улыбнулась, а уши горделиво порозовели. – Мне нравится быть рядом с тобой. Ты не высокомерный мудак.

Диггс ухмыльнулся.

– Могу предположить, что ты говоришь о ком-то конкретном?

– Я лучше промолчу.

– Знаешь, ему стало хуже после твоего ухода, – откровенно признался Диггс. Я внезапно подняла голову. Я не этого ожидала услышать. – Нет, это правда. Джакс и твой отец посрались после твоего отъезда в Нью-Йорк. Никто не слышал, что он говорил, но мы слышали грохот и после этого увидели сломанную мебель. После этого, с ним реально было трудно общаться… Я имею в виду, больше, чем обычно. Энни и вправду надеялась, что ты вернёшься домой и сможешь его снова усмирить.

Я медленно попивала кофе, надеясь, что моё сердце не стучало настолько громко, как я слышала его в своих ушах. Папа с Джаксом ругались? Из-за меня? Он не должен был знать, никто не должен был знать о том, что произошло между мной и Джаксом. Никто не должен был знать, почему я ушла. Я объявила, что мне восемнадцать и я готова к самостоятельной жизни и вот, они должны принять это. Я разорвала отношения, легко и просто, ну, или я так думала.

– Ну, мой приезд мало помог, – сказала я спокойно, надеюсь. – Он пришёл вчера пьяный. Сказал кое-что…

– Вот дерьмо. Он реально может быть подлецом, когда бухает, унаследовал это от матери. Если они пьют вместе… господи, жди грёбаных неприятностей.

Я вспомнила о сломанном стуле, Джакс и его мать пялились друг на друга и были готовы пустить кровь и моё сердце странно кольнуло.

– Должно быть, здесь интересные ужины.

Диггс пожал плечами.

– Нее, мы привыкли. Чёрт, мне надо надрать задницу этому засранцу. Я видел, как он рос во всем этом безумии. Он хороший, если присмотреться хорошенько. Очень внимательно.

Мы оба обратили внимание на шум в коридоре.

– Доброе утро, – проурчал Джакс, приглаживая свои волосы, когда вошёл на кухню.

Я не знаю, много ли он услышал. Его лицо было бесстрастным, глаза налиты кровью и наполовину прикрыты. Костяшки на его правой руке всё ещё были расцарапаны и покраснели, и, увидев их, я поёжилась.

– Доброе, – сказал спокойно Диггс. – Только что пришёл домой?

– Ага.

– Принял аспирин?

– Ага, – ответил Джакс, дотягиваясь до кофейника. Мятые треники сидели низко на его талии, и он был без футболки. Я старалась изо всех сил не смотреть на реки чернил, что разлились по его широкой спине, но они были настолько замысловатыми и детальными, что я просто не смогла сдержаться.

Парад животных маршировал по его пояснице: волки, тигры и львы были готовы зарычать и наброситься. Двигаясь вверх от зверинца, находилась вереница из шипов, превращаясь в изобилие роз, бордовых и опасных, открывшихся в расцвете по его плечу. Когда он повёрнулся боком, я увидела продолжение на бицепсе, темно-красный плавно перетекал в ослепительно голубой, пока розы превращались в нечто иное.

Я сощурилась, наклоняюсь вперед на стуле. Если бы он только повернулся, я смогла бы разглядеть всю картинку.

– Джакс? – сказала я, злясь на себя.

– Да? – он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и я увидела – голубая лилия красовалась на его плече и на левой стороне груди.

Лилия.

– Эм, можешь передать мне сахарницу? – во рту пересохло. Я облизнула губы, стараясь выглядеть невинно, смотря мимо него на шкафчики и стуча ногтями по гранитной поверхности.

– Конечно, – он слегка улыбнулся и коснулся рукой груди. Прямо над лилией. И тогда я точно знала, что он заметил, как я пялилась. Он поставил сахарницу передо мной. – Вот, Лили.

Глава 18.

Джакс.

Мой татуировщик поднял свою пирсингованную бровь, когда я сказал ему, чего хочу.

– Ты уверен, чувак? Это совсем не подойдет к другим фрагментам.

– Это цветок. У тебя получится, – проворчал я и откинулся на спинку кресла. Он вздохнул и появился шум иглы, пока лилия рождалась на сердце.

Пожалел ли я, что нанес её? На самом деле нет. Большинство моих татушек были из-за импульсивности – мимолетные идеи, что забрались под кожу. Все они, ну, по крайней мере, лилия, что-то значат. До сегодняшнего дня я никогда не привносил много смысла в этот цветок. Ровно до тех пор, пока я не прочитал изумление на лице Лили, когда она увидела татуировку.

Она точно знает, что это что-то значит для меня.

Но что это значит для неё?

– Ты будешь здесь позже? – вклинился Диггс. – У твоей мамы целый список дел, которых нужно сделать.

– Не-а, – сказал я, всё ещё смотря на Лили. – У меня концерт вечером. Надо отдохнуть.

Лили выглядела ещё больше изумленной.

– О, чёрт, чувак. Совершенно вылетело из головы.

Я глотнул кофе.

– Ничего страшного, – ответил я беззаботно.

– Хочешь, загляну?

– Нее, ничего такого. Увидимся позже, Диггс, – я вышел из кухни.

– До встречи, чувак.

Я поднялся по лестнице и начал ждать. Я переживал, а вдруг я запорол всё настолько сильно, волнуясь, что она не захочет идти за мной, не захочет ничего узнавать и расспрашивать. Я всегда был ублюдком, но рядом с ней я всегда чувствовал себя отвратительно из-за всего этого. Одно дело шутить, а другое – нарочно сказать, чтобы унизить.