Но посмотрим не только на изложение мифа пером человека 19 столетия; попробуем понять также, что значил этот миф для его создателей. Ясно, что наверняка содержащиеся в нем намеки на конкретные обстоятельства времен создания мифа нам уже непонятны. Остается изучать общие его свойства, вытекающие из особенностей сознания архаического времени.

Мифологическая история Афин и ее отражение в трагедии:

В основе сюжета — миф об афинском царе Эрехтее и конце его правления. Миф этот относится к древнейшим, поэтому до нас он дошел в различных, частью противоречивых вариациях.

Вот как он изложен в сборнике Куна:

[]Основателем великих Афин и их Акрополя был рожденный землей Кекроп. Земля породила его получеловеком-полузмеей. Тело его оканчивалось громадным змеиным хвостом. Кекроп основал Афины в Аттике в то время, когда спорили за власть над всей страной колебатель земли, бог моря Посейдон, и воительница богиня Афина, любимая дочь Зевса. Чтобы решить этот спор, все боги собрались во главе с самим великих громовержцем Зевсом на афинском Акрополе. На суд властитель богов и людей призвал и Кекропа, чтобы он решил, кому же должна принадлежать власть в

Аттике. Змееногий Кекроп явился на суд. Боги решили дать власть над Аттикой тому, кто принесет стране самый ценный дар. Ударил колебатель земли Посейдон своим трезубцем в скалу, и из нее забил источник соленой морской воды, Афина же вонзила в землю свое сверкающее копье, и выросла из земли плодоносная олива. Тогда Кекроп сказал:

— Светлые боги Олимпа, всюду шумят соленые воды безбрежного моря, но нет нигде оливы, дающей богатые плоды. Афине принадлежит олива, она даст богатство всей стране и будет побуждать жителей к труду земледельцев и возделыванию плодородной почвы. Великое благо дала Афина Аттике, пусть же ей принадлежит власть над всей страной.

Боги-олимпийцы присудили Афине-Палладе власть над городом, основанным Кекропом, и над всей Аттикой. С тех пор стал называться город Кекропа Афинами в честь любимой дочери Зевса. Кекроп основал в Афинах первое святилище богине Афине, защитнице города, и отцу ее Зевсу. Дочери Кекропа были первыми жрицами Афины.

Кекроп дал афинянам законы и устроил все государство. Он был первым царем Аттики……[]

Следует заметить, что Афины основаны не человеком, но фантастическим существом (в индийской терминологии — «нагом», змеечеловеком). Известно также, что Афина в древности представлялась своим поклонникам в виде «пестровидной змеи» или женщины, держащей в руках змей, и была хтоническим божеством, т. е. правительницей земли и подземного мира. Не случайно выползший из-под земли змеечеловек Кекроп отдал предпочтение Афине перед Посейдоном. Посейдон же в архаические времена почитался главным среди богов, владыкой воды (в том числе дождей, небесных вод). Спор Афины и Посейдона можно толковать как противоречие между народами моря (моряками, рыбаками) и земледельцами; но возможно, что первоначально это был вообще не спор, а «любовные игры» между мужским и женским божествами, «великий брак неба и земли», представление о котором является основой любой «языческой» религии…

Потом власть Верховного бога перешла к Зевсу. Учитывая, что следы величия Посейдона стерты из поздних мифов (знанию о истинной роли богов (еще не живших тогда на Олимпе) в архаические времена мы обязаны работе современных археологов и толкователей древних текстов — они собраны «по кусочкам»), передача власти мирной не была. Афина же превратилась в представлении греков из подземной богини в богиню мудрости, родившуюся будто бы из головы Зевса. И вражда Посейдона к ней и к ее протеже (Одиссею, например) — это месть за измену и переход на сторону нового властителя. Или, что то же самое — след вражды последователей старого и нового культов внутри Греции.

Но читаем дальше:

[]Преемником Кекропа был Эрихтоний, сын бога огня Гефеста. Подобно Кекропу он был также рожден землей. Полно тайны его рождение. Когда он родился, богиня Афина взяла его под свое покровительство, и он рос в ее святилище. Афина положила новорожденного Эрихтония в плетеную корзину с плотно закрытой крышкой. Две змеи должны были охранять Эрихтония. Охраняли его и дочери Кекропа. Афина строго запретила им поднимать крышку с корзины, они не должны были видеть таинственно рожденного землей младенца. Любопытство мучило дочерей Кекропа, им хотелось хоть раз взглянуть на Эрихтония.

Однажды Афина отлучилась из своего святилища на Акрополе, чтобы, принести от Паллены гору, которую она решила поставить у Акрополя для его защиты. Когда богиня несла гору к Афинам, навстречу ей прилетела ворона и сказала, что дочери Кекропа открыли корзину с Эрихтонием и увидали таинственного младенца. Страшно разгневалась Афина, она бросила гору и в мгновение ока явилась в свое святилище на Акрополе. Афина строго покарала дочерей Кекропа; их охватило безумие, они выбежали из святилища, в безумии бросились с отвесных скал Акрополя и разбились насмерть. С этих пор сама Афина охраняла Эрихтония. Гора же, которую бросила Афина, так и осталась на том месте, где сообщала богине ворона о проступке дочерей Кекропа; потом эта гора стала называться Ликабетом. Эрихтоний, возмужав, стал царем Афин, где и правил долгие годы. Им были учреждены древнейшие празднества в честь Афины-Панафинеи.

Эрихтоний первый впряг коней в колесницу и первый ввел ристания на колесницах в Афинах.

Потомком Эрихтония был царь Афин, Эрехтей. Ему пришлось вести тяжелую войну с городом Элевсином, которому пришел на помощь сын фракийского царя Эвмолпа — Иммарад.

Несчастлива была эта война для Эрехтея. Все больше и больше теснили его Иммарад и фракийцы. Наконец, Эрехтей решил обратиться к оракулу Аполлона в Дельфы, чтобы узнать, какой ценой может он достигнуть победы. Ужасный ответ дала пифия. Она сказала Эрехтею, что только в том случае победит он Иммарада, если принесет в жертву богам одну из своих дочерей. Эрехтей вернулся из Дельф с ужасным ответом. Юная дочь царя Хтония, полная любви к родине, узнав ответ пифии, объявила, что готова пожертвовать жизнью за родные Афины. Глубоко скорбя о судьбе своей дочери, Эрехтей принес ее в жертву богам; лишь желание спасти Афины заставило его решиться на такую жертву.

Вскоре после того как принесена была Хтония в жертву, произошло сражение. В пылу битвы встретились Эрехтей и Иммарад и вступили в поединок. Долго бились герои. Они не уступали друг другу ни в силе, ни в умении владеть оружием, ни в храбрости. Наконец, победил Эрехтей и поразил насмерть своим копьем Иммарада.

Опечалился отец Иммарада, Эвмолп: он упросил бога Посейдона отомстить Эрехтею за смерть сына. Быстро примчался на своей колеснице по бурным волнам моря Посейдон в Аттику. Взмахнул он своим трезубцем к убил Эрехтея. Так погиб Эрехтей, защищая свою родину. Погибли и все дети Эрехтея. Лишь одна дочь его, Креуса, осталась в живых, ее одну пощадил злой рок. []

Суинберн берет тот вариант мифа, в котором Эрехтоний и Эрехтей — одно лицо; кроме того, сражается он с самим Эвмолпом Фракийским. Эвмолп («сладко поющий», по различным вариантам сказаний, то ли сын Орфея, то ли отец, то ли сам Орфей) известен в мифологии как правитель — жрец, посвященный — именно он основал Элевсинские мистерии, к нему приходил Геракл за очищением от грехов (когда он спьяну перебил кентавров); так что персонаж этот вовсе не варвар — злодей, как изображено в драме, а герой, достойный уважения. Происходит столкновение двух народов, двух династий, и смысл его не столько в противостоянии агрессоров и мирного, свободного народа… Но в чем же?

Когда я написал, что Эвмолп — «герой», я имел в виду прежде всего особую роль «героев» как класса мифологических персонажей. Они истребляли хаос, нечисть — диких зверей, чудищ, злых духов и монстров, давали людям законы и государственную власть. А ведь в Афинах правил не человек, а чудесным образом рожденный полузмей… Хотя в прошлом эта династия сама создавала законы и институты власти, строила и изобретала, но пришло время уступить место ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ власти. Именно в этом основной пафос историй о героях, и именно на это намекал Аполлон Эрехтею. В трагедии Эрехтей однозначно толкует «кровь рода» как кровь потомков; но в архаические времена мифотворчества, полагаю, «род» разумелся как единое тело, и царь должен был подумать о себе как основе «рода». Но предпочел думать иначе — за что и наказан.