- Кузов мыть не стали, - сказала Катя. - Изнутри, я имею в виду. Там не грязно. Внутри вымыли только салон. Слушай, ты не догадалась захватить мне что-нибудь на ноги? Сама-то переобулась!

- Кать, это последние ботинки, - оправдывалась я. - Остались только туфли на шпильках. На носок не влезут.

Катька еще раз осмотрела свою обувь и решила:

- Ладно. В носках поеду. Не пачкать же педали!

Машин на дороге изрядно прибавилось, скорость пришлось сбросить до сорока километров в час.

- Я сейчас умру, - сказала Катька и широко зевнула. - От недосыпания!

- Не вздумай!

- Что, испугалась? Сама-то машину водить не умеешь!

- Я не поэтому, - тихо ответила я. - Кать, не умирай, пожалуйста. Я без тебя не смогу.

Катерина посмотрела мне в глаза. Тут же отвела взгляд, нахмурилась и за оставшееся время не произнесла ни слова.

Мы припарковали «Газель» возле подъезда. Соседи разъехались по своим рабочим делам, и двор опустел.

- Надеюсь, этот кретин заберет машину до вечера, - сказала Катерина. - А то вернутся обитатели дома, скандал устроят.

Я отперла замки, и мы ввалились в коридор. Катерина швырнула на пол кроссовки, которые несла в руках, потянулась, разминая косточки.

- Все, - сказала она. - Слава богу, вот и все.

- Носки тоже лучше снять, - посоветовала я. - Подъезд у нас далеко не стерильный.

Катерина стащила с себя носки, бросила их на измазанную обувь. Я подошла к подруге, крепко обняла ее за шею. Катька замерла в неудобной позе, но сама до меня так и не дотронулась.

- Ты чего? - Она мягко оторвала мои руки, отодвинулась в сторону.

- Кать, я этого никогда не забуду…

- Зря.

- Нет, ты не поняла. Я не забуду, как ты мне помогла…

- Хватит! - перебила Катерина.

Мне показалось, она сердится. Вот глупая! За что сердиться? За мою бесконечную благодарность?

Тем не менее спорить я не стала. Я просто не умела спорить с подругой. Достала из кармана две помятые бумажки по сто долларов, протянула Катьке.

- Вот. Должок! Ты же расплатилась с гаишником! - напомнила я.

Катерина потянулась к деньгам, но тут же отдернула руку и с подозрением спросила, осталось ли у меня на жизнь.

- У меня еще есть, - заверила я подругу. - Мне хватит.

Я выгребла из кармана остатки наличности. В обменнике я разменяла сто долларов. Получила две тысячи семьсот рублей. Почти тысяча рублей ушла на помывку «Газели». Еще восемьсот - таксисту. Значит, у меня осталось девятьсот рублей и сто долларов.

Катерина постучала пальцем по моей голове.

- На целый месяц? Приди в себя, подруга! Тебе этого хватит на две недели!

- Перебьюсь, - ответила я упрямо.

Катерина с жалостью посмотрела на меня, но спорить не стала. И на том спасибо.

- Давай поделимся, - предложила она. - Сто долларов я заберу, у меня с деньгами напряженка, а сто ты себе оставишь.

Я разозлилась, но не на подругу, а на себя. Что же я за создание такое? Вечный балласт на шее у родных и близких! Когда это кончится?!

- Нет! - отрубила я. - Деньги ты возьмешь! Без разговоров! Свои материальные проблемы я буду решать самостоятельно! Я взрослый человек! Понятно?!

Катька молча сгребла с моей ладони двести баксов и сунула их в карман плаща. Я немного успокоилась.

- Вот так. Извини, что наорала: я не на тебя, я на себя злюсь.

Катерина кивнула с какой-то странной полуулыбкой. Похоже, ее насмешила моя претензия стать самостоятельным человеком.

Я поспешила перевести разговор на другую тему:

- Ладно, займемся уборкой. Или ты устала? Хочешь, пойди прими душ. А я пока посуду соберу. На выброс…

Катерина оглядела себя и неожиданно согласилась, заметив при этом, что мне тоже не мешало бы потом принять душ.

- Я после тебя.

- Ладно. Давай полотенце.

Через две минуты Катька закрылась в ванной, а я пошла на кухню наводить порядок.

Я села за стол, оглядела остатки пиршества.

На тарелке незваного гостя лежали нетронутый кусок сыра, огрызок яблока и сигаретный бычок. Фу, какая мерзость! Ненавижу застоявшийся запах табака!

Я уже было хотела выкинуть окурок, но… Нет. Нельзя ни к чему прикасаться. Надо надеть резиновые перчатки, собрать посуду, которой пользовался незнакомец, сложить ее в отдельный пакет и вынести на улицу. А перед тем как бросить в мусорный бак, хлопнуть пакетом о его железную стенку, чтобы посуда разбилась. Иначе это будет выглядеть более чем подозрительно: нетронутый мейсенский фарфор и богемское стекло на помойке!

Я осмотрела тарелку, которую мне предстояло разбить и выбросить. Хорошая тарелка. Это из сервиза на двенадцать персон. Сервиз практически целый, не хватает одной десертной тарелки. Теперь не будет хватать еще одной: обеденной. Ну и что? Подумаешь, трагедия!

А вот стопку очень жалко.

Я наклонила голову, оглядела сине-золотую стопку на толстой слоновьей ножке, в которой плескались остатки жидкости. Приблизила нос к хрустальному краю, осторожно принюхалась.

Кажется, виски. Ну да, виски! Ничего другого у меня вчера не было. Мы с Пашкой алкоголь дома не держим: если есть повод, покупаем бутылку вина и выпиваем ее за один вечер.

«Да, рюмку жалко, - продолжила я ход своих рассуждений. - У меня таких всего шесть. Если эту выкинуть, останется пять. Жалко. Рюмки красивые, уж не говоря о том, сколько они стоят! Может, не выбрасывать?…»

Я воровато оглянулась на ванную, из которой доносился шум льющейся воды.

Припрятать рюмочку, пока Катька не видит? Сейчас быстренько выплесну остатки виски в раковину, вымою стопку какой-нибудь «Досей» и поставлю в шкаф. Да, так я и сделаю.

Но тут шум воды в ванной стих. Я замерла, словно воришка, пойманный на месте преступления.

Поздно. Сейчас Катька появится на кухне и намылит мне шею. Действительно, чего я жадничаю? Все преступники погорают из-за этой отвратительной черты! А если в рюмке находится отрава? Смыть следы до конца не удастся, и дома останется улика против…

Против кого?

Я рухнула на стул. Страшные сомнения, обуревавшие меня часом раньше, снова вернулись.

Неужели у меня дома хранилась какая-то отрава? Чушь, не может этого быть. Может, Катерина права, Пашка принес домой какую-то дрянь по просьбе клиента? На время… Опять-таки полная чушь. Не станет мой муж выполнять подобные идиотские просьбы. А если он не знал, что это отрава?

Я подумала и решительно покачала головой.

Нет, Пашка - человек ответственный и осторожный. Хранить дома неизвестные пакеты не в его духе. Нет, не верю, что он притащил домой какую-нибудь гадость и не знал, что это такое.

- А если знал? - спросила я вслух.

Сказала - и сама испугалась. Что же это получается? Мой муж хотел меня отравить?

Катерина появилась в моем банном халате, с накрученным на мокрые волосы полотенцем. Она обвела взглядом разгромленный стол, который я так и не убрала.

- Кать, я не хочу выбрасывать эту стопку, - начала оправдываться я. - Нельзя ее оставить?

- Нельзя. Пойми, глупая, это в твоих интересах! В доме не должно остаться никаких следов… хм… потерпевшего. Просекаешь?

Тут мой взгляд упал на стол, и я так громко вскрикнула, что Катька подпрыгнула и схватилась за сердце. Я вытянула дрожащую руку и указала на кружку, стоявшую между тарелками и стопками.

- Это не моя… Это не моя посуда! - повторила я. - У меня такой никогда не было! Понимаешь?

Кружка выглядела слишком дешевой, чтобы моя мама согласилась принести ее в дом. Обычный керамический ширпотреб, который продается в любом универсаме, разрисованный цветочками, с толстой ручкой… Ничего особенного.

Внутри кружка была покрыта грязными темными разводами, похожими на кофейные.

- Точно не твоя? - потребовала ответа Катерина. - Ручаешься?

- Стопроцентно!

- Может, Пашка купил, а ты не заметила?

- Не может, - ответила я твердо. - Пашке нравилась наша посуда. Он бы не стал покупать такую дешевку.

Катерина задумчиво кивнула. Наклонилась к кружке, принюхалась.