- Кажется, кофе. Что же это получается? - спросила она. - Выходит, этот… потерпевший явился в твой дом со своей кружкой? И при этом на нем был вечерний костюм с галстуком-бабочкой?… Полный маразм!

Я плюхнулась на стул, яростно растерла ладонями лицо. Голова, уставшая от недосыпания и постоянного стресса, гудела как колокол.

Минуту мы сидели молча и, ничего не понимая, растерянно пялились друг на друга. Тут тишину разодрал громкий звонок в дверь, и мы с подругой, не сговариваясь, подпрыгнули на стульях.

- Господи! - произнесла я.

А Катька добавила:

- Совсем плохие стали.

Звонок повторился. Требовательный, настойчивый звонок, вызывающий желание вытянуться по швам и замереть.

- Может, не открывать? - спросила Катька.

- А если милиция? - возразила я.

- Не могли они так быстро нас вычислить!

- А если смогли?

Чья-то властная рука нажала на звонок и не отпускала его целую минуту. Я встала. Катька перехватила мою ладонь.

- Не открывай!

- Дверь выломают, - сказала я.

- Пускай ломают!

- Ну да! Мало Пашке из-за меня неприятностей, еще и дверь менять придется! Нет уж, мать, пойду открою.

Катька побледнела. Я сжала ее пальцы и тихо попросила:

- Ни о чем не беспокойся. Ты тут вообще ни при чем. Я сама разберусь.

Звонок заголосил как ненормальный. Мне даже показалось, что звук стал громче, чем обычно. Милиция. Как пить дать милиция. А у меня улики на столе… Да ладно, плевать! Скорее бы все кончилось!

Я подошла к дверям комнаты, окинула прощальным взглядом все ее великолепие. Наверное, меня сразу заберут и я всего этого еще долго не увижу. Лет восемь как минимум.

Я встретилась взглядом с мамой на портрете. Мама смотрела на меня со стены, и глаза ее были мрачными.

Я помахала ей рукой, тихо сказала:

- Вот такая я дура. Прости меня, ладно?

Повернулась к входной двери, отперла замок и, увидев посетителя, тут же плавно съехала вниз по стеночке: настолько неожиданным и огромным было облегчение.

На площадке стоял мой заклятый друг и коллега Тепляков.

- Привет! - загрохотал Ванек, жизнерадостно перешагивая через меня, как через труп. - Ты чего не открываешь? Оглохла? Или любовника в окно выбрасывала? А?…

И Тепляков захохотал, довольный своим плоским юмором.

Я с трудом забарахталась, пытаясь встать. Выпрямилась, схватилась за ручку двери. Почему-то меня ноги не держали.

- Сволочь ты! - сказала я с чувством. - Чего явился с утра пораньше?

- Как это? - удивился Ванек. - За машиной! У тебя моя машина осталась, ты не забыла?

Ванек снял куртку и повесил ее на вешалку. Ясно. Он у меня еще и позавтракать собирается. Доесть лапшу «Доширак», до которой вчера очередь не дошла. Имеет право! Как говорится, за все уплачено!

- А картины? - продолжал перечислять Ванек. - Три шикарные картины в шикарных рамах! Надеюсь, ты их забрала на ночь в дом?

- Забрала, забрала. Вот они, твои шикарные в шикарных рамах.

Я кивнула на картины, прислоненные к стене.

- На пол бросила! - возмутился Ванек.

- Не бросила, а поставила!

Ванек крякнул, выставил вперед толстую руку и с наслаждением принялся подсчитывать убытки:

- Ну, мать, я не знаю, что тебе сказать. Поцарапала - раз. - Он загнул мясистый палец, похожий на баварскую колбаску. - Пыль на краски натащила - два. Ты же грамотный человек, должна понимать, что…

Тут Тепляков неожиданно заглох, как отработавший мотор. Я обернулась и увидела Катерину. Она прислонилась к стене, сложила руки на груди и с интересом прислушивалась к нашему содержательному диалогу.

Увидев мою подругу, Тепляков как-то сразу усох и стал меньше ростом. Я бы даже сказала, что он съежился, выискивая пути к бегству. Но я уже сориентировалась и вытащила из двери ключ. Ванек смирился с поражением и тяжело вздохнул.

- Что ж ты меня вчера не дождался? - осведомилась Катерина задушевным тоном, которым, как я думаю, она обращается к своим пассажирам.

- Я… это… торопился…

- Куда? - удивилась Катя. - Куда тебе торопиться, Тепляков? Твои поезда давно ушли! Да я смотрю, ты мне совсем не рад, - огорчилась она.

- Почему? Рад, - отозвался Ванек, но как-то не очень убедительно.

- Это приятно. А уж как я рада!…

Катька не договорила и широко развела руками, словно собиралась заключить Теплякова в объятия. Наверное, Ванек подумал то же самое, потому что быстро попятился в гостиную.

- Ты куда пошел? - закричала я. - В грязной обуви!

Ванек замер на месте, тяжело дыша. Его глазки забегали по сторонам. Он уже понял, что удрать без потерь не удастся, и теперь судорожно прикидывал, как вырваться с наименьшим уроном.

- Я слышала, ты вчера картинку продал, - продолжала Катерина, надвигаясь на Теплякова, как предвестник цунами.

- П-продал… За пятьдесят баксов!

- Мне сказал - за двести, - уличила я.

- Пошутил, - быстро открестился Тепляков.

- А вот мы сейчас проверим, - сказала Катька.

Прежде чем Тепляков что-то сообразил, она запустила руку во внутренний карман его куртки и выудила бумажник.

- Не смей! - заверещал Тепляков. Дернулся с места, но я быстро подставила ему ногу, и коллега с грохотом растянулся на полу.

- Растешь на глазах! - похвалила меня Катерина. - Просто не узнаю!

Я скромно потупилась. Да уж, заслужила комплимент. Сама себя не узнаю. Подруга расстегнула толстый бумажник, пересчитала купюры.

- Ты смотри, как хорошо живут нищие художники, - удивилась она. - В рублях… раз, два, три, четыре… пять тысяч. А в долларах… почти семьсот. Тепляков, ты котируешься не хуже Рембрандта!

- Это на стройматериалы, - хмуро ответил Ванек. - Я дома ремонт начинаю. Будь человеком, не трогай, я тебе все завтра отдам.

- Ай-яй-яй! - укорила Катерина. - Как не стыдно так нагло врать! Про то, что ты мне завтра отдашь, я слышу с прошлого года! Тепляков, неужели трудно придумать что-нибудь другое? Ну, например, что тебе предстоит операция по смене пола. Или что на тебя наехал художник Шилов, ревнующий к славе и таланту… А, Тепляков? Слабо?

Ванек не ответил. Он сидел на полу и хмурился, потирая толстую ногу.

- Ушибся? - догадалась Катерина. - Бедняжка. Ну ничего, до старости заживет. В общем, так: свои две тысячи я забираю. Ты не против? Кстати, сколько ты у этой дурочки вчера увел? Сотню баксов?

Катерина достала из бумажника стодолларовую бумажку и протянула мне. Я сунула деньги в задний карман брюк.

- Не смей! - взревел Ванек. - Она мне сама отдала! Я на продукты потратился! Один вискарь четыреста рублей стоил!

- Ваня, ты сам его и выпил, - напомнила я.

- Ну и что?! Все равно непорядочно!…

Договорить он не успел. Катерина вынула из бумажника еще одну стодолларовую бумажку и задумчиво пошелестела ею в воздухе. Ванек умолк, испуганно глядя на Катьку.

- Вань, одолжи сотню, - попросила Катерина. - Я завтра отдам.

- Не могу!

- Почему? Я тебе одалживала!

- А я не могу!

Я снова пришла на помощь подруге:

- А мы твою машину помыли! А тебе все некогда.

Тепляков смотрел на нас, подозревая новый подвох, однако все же поблагодарил.

- И все? - удивилась Катерина. - А чаевые?

- Отдай кошелек! - взревел Ванек, доведенный до белого каления.

Катерина засмеялась, сунула сотню в его бумажник, бросила Ваньке.

- Жадный ты, Тепляков, - сказала она. - Жадность тебя и погубит.

Получив бумажник, Ванек сразу успокоился. Достал купюры, тщательно пересчитал их, шевеля губами. С сожалением вздохнул, поднялся с пола. Поразительно, но он мгновенно заулыбался и расцвел, словно ничего не произошло!

- Ладно, кровососы, мы в расчете. Завтраком угостите рабочего человека?

- И не подумаем! - отрезала Катька. - Забирай свое барахло и топай отсюда. Кстати, а с чего ты решил называться рабочим человеком?

- Работаю много! - объяснил Тепляков. - Рисую и рисую… По восемь часов в день! Рука отваливается!


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: