Лейтенант помолчал с несчастным видом, потом пожал плечами и гаркнул пилоту:

— Эй! Давай сюда! Перебрось-ка их.

Летчик взял под козырек и залез в большой транспортный самолет. Двигатели взревели, и все кинулись в разные стороны.

— А где Лью? — стараясь перекрыть грохот, крикнул Эллери.

— Не выдержал, улетел в Лос-Анджелес с военным летчиком! — прокричал в ответ Батчер.

Через несколько минут самолет военно-воздушных сил США поднялся в воздух, взял курс на юго-восток. Сияние огней на плато скоро превратилось в одно смутное светлое пятно, а потом и вовсе пропало.

Батчер крепко прижимал к своей груди Бонни. Тай сидел впереди, один, уткнув нос в воротник своего легкого плаща. Со стороны можно было подумать, что он вздремнул. Однако Эллери виден был лихорадочный блеск его глаз.

Мистер Квин поежился и стал смотреть вниз, в черное сморщенное лицо проплывающего под крылом горного кряжа.

Не прошло и десяти минут, как их транспортный борт стал разворачиваться над освещенной прямоугольной площадкой среди скал. Сверху она казалась Эллери не больше почтовой марки. Он вцепился в подлокотники кресла, и тут его посетила крайне неуместная мысль о собственной бессмертной душе.

Зайдя на взлетно-посадочную полосу, самолет на огромной скорости понесся прямо на ангар. Эллери зажмурился, сознавая роковую неизбежность. Случилось чудо: самолет подпрыгнул, мягко покатился по земле И остановился. Только тогда Эллери вновь открыл глаза. До ангара было еще вполне приличное расстояние.

Перед воротами ангара, прикрывая рукой глаза от прожекторов самолета, стоял высокий человек, худой как палка. Эллери почудилась какая-то странность в его совершенной неподвижности: как будто ему явилось чудище типа горгоны Медузы — достаточно взглянуть, и ты уже камень. Потом он все-таки расслабился, замахал руками и побежал навстречу.

Эллери тряхнул головой, борясь с чрезмерной живостью своего воображения, и похлопал Тая по плечу:

— Тай, пошли. Мы прилетели.

Тай Ройл вздрогнул и поднялся с кресла.

— Как она?

Батчер в ответ только покачал головой.

— Подожди, я тебе сейчас помогу, — сказал Тай.

Они вдвоем вынесли Бонни из самолета. Она вся обмякла, не реагировала ни на Батчера, ни на Тая, просто смотрела прямо перед собой пустыми глазами.

Эллери задержался на минутку переговорить с пилотом, а когда спрыгнул на землю, то услышал расстроенный голос сухощавого мужчины:

— Не может быть! Какой ужас. Когда это случилось?

— Позже поговорим, — коротко ответил ему Жак Батчер. — А сейчас, доктор, ваша профессиональная помощь срочно нужна мисс Стюарт.

— Да-да, конечно, — засуетился врач. — Бедняжка. Такое испытала потрясение! Сюда, пожалуйста.

Транспортный самолет сразу развернулся, и вскоре даже эхо рокочущих моторов стихло в горах.

А они тем временем проплелись мимо ангара, в котором Эллери углядел небольшой, потрепанный, на вид мощный самолетик, и вышли на дорожку, ведущую к темному особняку.

— Осторожно, — предупредил доктор Джуниус и посветил фонариком, — здесь можно споткнуться. Так что смотрите под ноги.

Дверь в дом была открыта, они вошли в черную пещеру. Луч фонарика пошарил по стене, зажегся свет, и пещера оказалась громадным помещением с каменным полом, тяжелой дубовой мебелью и темными потолочными балками. Пахло плесенью. Камин не топился.

— На кушетку, — коротко скомандовал доктор Джуниус и потрусил закрывать дверь.

На мистера Квина он внимания почти не обращал — только раз кинул в его сторону проницательный взгляд.

Лицо у него было землисто-желтое, тонкая кожа так плотно обтягивала кости, что на ней совсем не было морщин. На дне умных глаз таилась неприязнь. На нем были мятые брюки неопределенно-серого цвета, заправленные в высокие ботинки на шнуровке, как у дровосеков, и видавшая виды выцветшая куртка. Усохший старик, и все в нем пропиталось старостью. И было в нем еще что-то неуловимое — раболепность и настороженность одновременно, как будто он постоянно должен был уклоняться от ударов.

Тай с Батчером бережно уложили Бонни на кушетку.

— Мы и не ждали гостей, — скулил доктор Джуниус. — Мистер Ройл, вы не могли бы растопить камин, будьте так добры, пожалуйста...

Он бестолково суетился, все что-то прикладывал, потом вышел из комнаты и исчез в темном коридоре. Тай чиркнул спичкой, поджег бумагу, подложенную под поленья в камине. Батчер тер замерзшие руки, не отрывая пасмурного взгляда от безжизненно-белого лица Бонни. Когда дрова в камине начали разгораться с шипением и треском, она сморщилась и застонала.

Доктор Джуниус вернулся с охапкой одеял и небольшой черной сумкой.

— А теперь, джентльмены, вынужден просить вас всех выйти, — сказал он. — И может быть, кто-нибудь приготовит кофе? Кухня вон там. Бренди в буфете.

— А где мистер Толланд Стюарт? — поинтересовался Эллери.

Доктор Джуниус, стоя на костлявых своих коленках, укутывал одеялами Бонни. Услышав вопрос Квина, он поднял голову и криво улыбнулся.

— Это вы звонили сюда из аэропорта Гриффит-Парк, ведь так? Я узнал ваш голос. Мистер Квин, сейчас поторопитесь, пожалуйста, а об эксцентричном поведении мистера Стюарта мы поговорим потом.

Трое мужчин, еле волоча ноги, прошли в дальний конец холла, за дверью-вертушкой оказалась необозримых размеров кухня, тускло освещенная единственной лампочкой. На старинной чугунной плите булькала вода в кофейнике.

Тай упал на стул и подпер голову руками. Батчер совершил обход кухни в поисках буфета; у стола он появился с запыленной бутылкой бренди.

— Выпей, Тай, — сказал он Ройлу. — Легче станет.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Выпей, Тай!

Тай нехотя подчинился. Батчер с бутылкой и стаканом вышел из кухни. Вернулся он с пустыми руками.

Некоторое время все сидели молча. Эллери снял кофейник с плиты, и стало неестественно тихо. Вошел доктор Джуниус.

— Как она? — осипшим голосом спросил Батчер.

— Не тревожьтесь. Она перенесла сильный шок, но сейчас уже приходит в себя.

Врач налил в чашку кофе и заторопился обратно, от нечего делать. Эллери сунул нос в буфет и первым делом обратил внимание на ящик бренди. Тогда он вспомнил, что у Джуниуса опухший красный нос, и молча пожал плечами.

Прошло довольно много времени, прежде чем Джуниус позвал их:

— Все в порядке, джентльмены.

Мужчины потянулись в гостиную. Бонни сидела у огня и пила кофе. Щеки ее заметно порозовели, но под глазами все еще оставались синие круги. Взгляд уже осмысленный. Она протянула Батчеру руку и прошептала:

— Прости, что я доставила вам столько хлопот.

— Не говори глупостей, — резко сказал Батчер. — Лучше пей кофе.

— Тай, — не поворачивая головы, роняла слова Бонни. — Тай, мне это трудно выразить... Тай, прости меня.

— Я — тебя?!

Тай засмеялся. Доктор Джуниус посмотрел на него озабоченно.

— Это я должен просить прощения. У тебя. У своего отца. У твоей матери. У всего этого проклятого мира.

Смех внезапно оборвался на высокой ноте. Тай растянулся во весь рост на ковре возле ног Бонни и закрыл лицо руками. У Бонни задрожали губы. Она не глядя поставила чашку на столик.

— Ой, вот не надо... — начал Батчер умоляюще.

— Оставьте их в покое, — прошептал доктор Джуниус. — Только так им и можно помочь. Шок и истерика пройдут сами собой. Девушке нужно хорошенько выплакаться, а парень со своим состоянием справится сам.

Бонни тихо лила слезы. Тай все так же неподвижно лежал, глядя в огонь. Вундеркинд ругался вполголоса и мерил комнату беспокойными шагами, отбрасывая на стены какую-то эпилептическую тень.

— А я все о том же, — произнес Эллери. — Доктор Джуниус, скажите, где Толланд Стюарт?

— Вас, должно быть, задело, что он не вышел к вам. — Доктор заговорил извиняющимся тоном, руки у него тряслись. Видимо, запрет Толланда Стюарта на алкоголь плохо сказывается на нервной системе доктора, подумал Эллери. — Он наверху. Забаррикадировался в своей комнате.