12 ноября 1959 года Хрущев на заседании Президиума ЦК объявил, что он не удовлетворен работой Секретариата ЦК, заметив, что секретарь ЦК Кириченко взял на себя слишком много власти. «Равные возможности должны быть, – сказал Хрущев, очевидно, имея в виду возможности других секретарей. Его тут же поддержали Суслов, Игнатов и Брежнев. Фурцева заметила, что «у Кириченко много личных недостатков, честолюбие, властолюбие». Козлов также говорил о «недостатках Кириченко» и даже утверждал, что после разговора с Кириченко «Брежнев рыдал». Подгорный: «Личные недостатки т. Кириченко могу подтвердить. Он думает, что самым умным является он… Если против скажешь, Кириченко не забудет никогда, будешь врагом». Коротченко: «Согласен с перестройкой Секретариата. О т. Кириченко – у него много недостатков, кипятится, не выдержан, груб». Кириленко: «Кириченко – неуравновешен, мнителен». Полянский: «Кириченко – необъективный человек, допускает грубости к другому человеку». Выслушав от своих коллег эти замечания, Кириченко заметил: «Такой бани не было еще. Ни одного замечания такого не было… Самое тяжелое (обвинение) – что я хуже отношусь к Н.С. Хрущеву. Этого не было, что-то хотят пришить».
Подводя итоги дискуссии, Хрущев сказал: «Вы просто зазнались». Было решено, что руководить заседаниями Секретариата должен не только Кириченко, а все секретари в течение каждого месяца, чередуясь по алфавиту. Однако уже 7 января 1960 года был поставлен вопрос о новой работе Кириченко. Было предложено назначить его или послом в Чехословакию, или первым секретарем Ростовского обкома КПСС. Кириченко выразил желание поехать в Прагу, но его отправили в Ростов. А уже 15 июня он был снят с руководящего поста в Ростове.
Изгнания с руководящих постов продолжились. В январе 1960 года на заседании Президиума ЦК в докладе Л.И. Брежнева была подвергнута критике работа секретаря ЦК КПСС и первого секретаря Компартии Казахстана Н.И. Беляева. Брежнева поддержали секретари ЦК Компартии Казахстана. Хрущев говорил на заседании: «Посылали Беляева – надеялись, переоценили. Выступает т. Беляев и не говорит о недостатках. Беляев недостаточно подготовлен, был грубый подход, более гибкий ум нужен». На место Беляева было решено назначить ДА. Кунаева.
На майском (1960 г.) пленуме ЦК КПСС А.И. Кириченко и Н.И. Беляев были освобождены от обязанностей членов Президиума ЦК и секретарей ЦК. Этим изменения в руководстве партии не ограничились. Вскоре после падения Кириченко, который, как указывалось выше, активно боролся против Игнатова, последний развернул борьбу против Козлова. Последний оказывал Игнатову активное сопротивление. Игнатова в борьбе против Козлова поддерживали Аристов и Фурцева. Судя по словам Микояна, противники Козлова старались заручиться поддержкой Хрущева. Однако Хрущев, как отмечал Микоян, поддерживал Козлова и «сказал знаменитую фразу: "Не делайте из Козлова козла отпущения"». После назначения в марте 1958 года Козлова первым заместителем Председателя Совета Министров СССР, он заметно усилил свои позиции и постепенно стал второй по значению фигурой в руководстве.
Микоян писал: «Сговаривался с Хрущевым вдвоем. Иногда я ставлю какой-то вопрос, а Хрущев говорит: "Мы с Козловым это уже обсудили и решили так"». Роль Козлова возрастала, и он все энергичнее настаивал на выводе Игнатова, Аристова и Фурцевой из состава руководства партии. В мае на пленуме ЦК КПСС 1960 года все они, а также Кириченко, Беляев и Поспелов были выведены из состава Секретариата. А.Б. Аристову и П.Н. Поспелову было предложено сосредоточиться на работе в Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Е.А. Фурцева была назначена министром культуры СССР, а Н.Г. Игнатов – заместителем Председателя Совета Министров СССР.
Зато Козлов с мая 1960 года стал секретарем ЦК, сохранив при этом пост первого заместителя Председателя Совета Министров СССР. В состав Президиума ЦК были избраны А.Н. Косыгин, Н.В. Подгорный, Д.С. Полянский. Хрущев, видимо, считал, что таким образом он окружил себя наиболее надежными союзниками, готовыми энергично осуществлять его политику.
В мае 1960 года был отправлен в отставку с поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР 79-летний К.Е. Ворошилов. Этому предшествовало решение Ворошилова освободить досрочно из заключения сына Сталина Василия, арестованного в апреле 1953 года. 11 января 1960 года решение Ворошилова было отменено на заседании Президиума ЦК, а В.И. Сталин был возвращен в тюрьму. 9 февраля Хрущев заявил на Президиуме: «Самолюбие заедает Ворошилова. Надо самому бы т. Ворошилову проситься на отдых». Правда, отставка Ворошилова была почетной и сопровождалась присвоением ему звания Героя Социалистического Труда. На его место был избран Л.И. Брежнев.
Однако эти перемены в руководстве партии и страны, объявленные в начале мая 1960 года, отошли на задний план по сравнению с событиями в международной жизни в этом месяце. Подготовка к Парижской встрече в верхах сопровождалась усилением выступлений в США тех, кто обвинял правительство Эйзенхауэра в уступчивости Москве. Претенденты на пост президента США от демократической партии – Кеннеди, Джонсон, Саймингтон в своих предвыборных речах заявляли, что под прикрытием разговоров о разоружении Хрущев наращивает ракетную мощь, а США серьезно отстают от СССР. Утверждалось, что у СССР около 2000 межконтинентальных ракет, а у США – раз в десять меньше. Свидетельство перевеса СССР в ракетной мощи видели в новых космических достижениях СССР. 4 октября советская ракета облетела Луну и сфотографировала невидимую до тех пор обратную сторону естественного спутника Земли.
По инициативе редактора издававшегося в США на английском языке журнала «СССР» Большакова и без ведома находившегося в отпуске посла Меньшикова Советское посольство в Вашингтоне направило под Новый год тысячам американцев поздравления, на которых были изображены три календарных листика за 1959 год. На них были запечатлены полеты советских ракет в сторону Луны в январе, сентябре и октябре 1959 года. (Позже стало известно о том, что Большаков напрямую выполнял поручения Хрущева.)
Распространению представлений о том, что достижения СССР в космосе сопровождаются быстрым наращиванием советского ракетного потенциала, в немалой степени способствовал Хрущев. Как писал Таубмэн, в ходе новогоднего приема в Кремле в ночь с 31 декабря на 1 января 1960 года Хрущев долго беседовал с послом США Л. Томпсоном и его женой, французским послом и его женой, а также секретарем ЦК Компартии Италии Луиджи Лонго. На беседе были также Микоян и Козлов. Говоря об ужасах ядерной войны, Хрущев сообщил, что 30 советских бомб нацелено на Францию и 50 – на Англию. Заверив, что он в восторге от своего визита в США, Хрущев сказал, что если соглашения на встрече четырех великих держав не будет достигнуто, то он подпишет договор с ГДР, который покончит с пребыванием западных стран в Берлине. Томпсон и Козлов все время пытались прекратить беседу, но это у них не получалось до 6 утра. Еще до этого приема Хрущев подготовил записку по вопросам разоружения, в которой утверждалось, что у СССР имеется «широкий набор ракет и в таком количестве, что мы буквально можем потрясти мир». Он уверял, что западные державы попали в западню и они подрывают свои бюджеты военными расходами. Он полагал, что Советский Союз может перейти вскоре на милиционную систему армии. Как утверждал Таубмэн, в это время в СССР имелись лишь 4 боевые ракеты, находившиеся на боевом дежурстве.
Хотя американцы еще не располагали сведениями о подлинном ракетном потенциале СССР, Эйзенхауэр решил успокоить американцев и заявил, что «США никому не уступают» в стратегических вооружениях. По мере приближения совещания на высшем уровне ряд министров США (государственный секретарь К. Гертер и министр финансов Д. Диллон) в течение апреля 1960 года высказались о нежелании США идти на уступки СССР в германском и берлинском вопросах. В своем выступлении в Баку 26 апреля Н.С. Хрущев резко осудил выступление Диллона. В то же время было очевидно, что советское руководство было готово к проведению Парижского совещания Большой четвертки в мае и встрече Д. Эйзенхауэра в июне. Спасопесковский переулок, где был расположен дом американского посла, блистал свежей краской. Одновременно покрывали новым слоем асфальта и красили все дома в близлежащих арбатских улочках и переулках. Подобные усилия предпринимались везде, где должен был побывать Эйзенхауэр. Вблизи Братской ГЭС была даже сооружена дача для приема президента США. Потом за ней закрепилось имя Эйзенхауэра. Видимо, Хрущев рассчитывал, что в ходе непосредственного общения ему удастся добиться от президента США нужных уступок.