- Ты что стал кислый, как простокваша? - спросила Белка.

Не знаю, что бы я ответил ей на это, если бы не зашла к нам в палату дежурная сестра.

- Васю Молокоедова в кабинет главного врача!

- Ох, Молокоед, и мучают же тебя здесь, - посочувствовала Белка. - Даже поговорить не дадут.

В кабинете главного врача сидели стенографистка и капитан, а против них - Белотелов. Очки он или потерял или нарочно спрятал и глядел на меня злыми жёлтыми, как у кота, глазами.

- Узнаёте друг друга? - спросил капитан. - Скажите, Белотелов, где вы в последний раз виделись с Васей Молокоедовым?

Так Любомиров начал допрос этого мерзавца.

Тот начал сразу крутиться, говорил, что ездил присмотреть место для рыбной ловли и на обратном пути встретился в кузове попутной машины со мной и, что я будто ехал с рыбалки. Потом, сказал он, этот мальчик, то есть я, почему-то выпрыгнул из машины, и они с шофёром долго меня искали, боялись, что я расшибся.

- А вы не знаете, почему мальчик выпрыгнул?

- Откуда же мне знать, - пробурчал Белотелов. - Это вы у него спрашивайте…

- Скажи, Вася, почему ты выпрыгнул? - обратился ко мне капитан. - Что это вздумалось тебе ломать собственные ноги?

- Что вы скажете на это, Белотелов? - стал допытываться капитан, выслушав меня.

- Мальчишеские бредни! Этот парнишка, товарищ капитан, вообще большой фантазёр. Я у них часто бываю по соседству, и вечно он носится с Джеком Лондоном, Брет-Гартом и Луи Буссенаром. Это его же соседи вам подтвердят. Да что уж чище - он целую экспедицию в Золотую долину снарядил и решил там заняться добычей золота…

Я подмигнул капитану и спрашиваю:

- Между прочим, гражданин Белотелов, от кого вам стало известно про нашу экспедицию в Золотую долину?

Белотелов понял, что попался.

- Слухи такие были…

Тут уж в него опять капитан вцепился:

- От кого слышали?

Он знает, что если соврёт на кого-нибудь, ему сразу очную ставку сделают, и брякнул:

- Молокоедов мне сам сказал.

- Когда?

- Накануне своего бегства.

- И вы молчали об этом, хотя бывали у них и знали, что мать уже утопленником его считает? Почему вы молчали?

- Простите, я ошибся, - замычал Белотелов. - Он сказал мне об этом в машине.

- Ну, знаете, Белотелов, - засмеялся капитан, - не надо так стенографистку подводить. Ведь она записала с ваших слов, что Молокоедов возвращался с рыбалки, а теперь говорите, что он там добычей золота занимался. Что же ей теперь прикажете, переправлять ваши ответы заново?

Засыпался Белотелов, а признаться не хочет.

- Вы спросите ещё, товарищ капитан, как его зовут.

- Можете ответить, Белотелов?

- Меня зовут Пантелеймон Петрович. Да это и из паспорта видно.

- Значит, Пантюхой зовут? А почему вас отдельные граждане Генрихом величают?

Белотелов вскочил, сразу видно, что я его под ребро поддел, потом опять сел и, глядя мне в глаза, сказал:

- Мальчишка сочиняет…

Но капитан успокоил его, дал выпить холодной воды и спросил, откуда мне известно насчёт Генриха. Я рассказал, как стоял за ёлкой и как этот Пантюха со стариком разговаривал и как ему было поручено убить меня.

- Вот почему, господин Генрих, вы за мной в машине гонялись, а я выпрыгнул и лежу теперь здесь со сломанной ногой.

А он одно своё твердит: «Бредни. Мальчишка не в меру начитался приключенческих романов».

Тогда опять Любомиров вмешался:

- Значит, вы, Белотелов, утверждаете, что вас зовут не Генрихом, а Пантелеймоном и что никакого знакомого старика у вас в Золотой долине нет?

- Утверждаю, - поднял на него бесстыжие глаза Пантюха. - И, надеюсь, скоро сами поймёте, что нельзя верить показаниям несовершеннолетнего мальчишки.

- Одну минутку, товарищ капитан, - попросил я. - Разрешите мне съездить к кастелянше.

Меня свозили к кастелянше, я достал из кармана пальто кашне и положил на стол перед Белотеловым.

- Вам неизвестно это кашне?

Белотелов вскочил и закричал:

- Товарищ капитан! Кто здесь следователь, вы или этот молокосос?

Капитан успокоил Белотелова, а потом с недоумением посмотрел на меня и пожал плечами: он не понимал, зачем я вытащил это кашне. Тогда я попросил, чтобы Белотелова пока вывели из кабинета, и рассказал, где и при каких обстоятельствах подобрал этот шарф. И ещё спросил капитана, зачем он возится с Белотеловым, когда ясно, что тот враг.

- Нельзя так, Вася. Всё надо доказать, чтобы Белотелов признал наши обвинения справедливыми.

Белотелова снова ввели.

- Вася задал вам, гражданин Белотелов, уместный вопрос, это ваше кашне?

Белотелов отрицал. По моей просьбе вызвали дядю Пашу, и он подтвердил, что такое кашне, действительно, носил Белотелов.

- Такое, но не это, - попытался увильнуть Белотелов.

Когда следователь попросил его показать свое «настоящее» кашне, он сказал, что не может этого сделать, так как оно потеряно.

- Ну вот, а я и нашёл его!

- Где?! - заревел Белотелов.

- В Золотой долине! Там, где ваша нога, гражданин, никогда не ступала, а только оставляла за собой следы новых галош.

Но и вещественное доказательство не могло сломить упрямства моего врага.

Капитан прекратил допрос.

- Ты устал, Вася! Может, пока протокол перепечатывают, чайку попьёшь? Знаешь, такого крепкого с лимончиком?

- Крепкого чаю с лимончиком после войны попьём, товарищ капитан.

Но капитан вынул из кармана пачку настоящего грузинского чаю, лимон и подал мне. Потом попросил к себе сестру-хозяйку.

- Сестра, будьте любезны, заварите чайку покрепче, нам с Васей подкрепиться надо.

Такой хороший капитан, что просто - ну! Не то, что майор в военкомате. Вот бы посадить этого капитана на место того майора, сколько бы нашего брата на фронт пошло!

С допросами я совсем забыл про своих товарищей, а надо было сразу сказать капитану, чтобы он послал кого-нибудь на помощь Лёвке и Димке.

А Лёвка с Димкой попали в большой переплёт.

Как только я умчался вперегонки с Белотеловым, в Золотой долине быстро стемнело. Лёвка стал бояться летучих мышей, которых в долине почему-то было очень много.

- Пошли, Димка, в хижину, - предложил он. - Разведём костёр, с огоньком всё-таки веселее будет.

Чудак, этот Лёвка! Димка - умнее, он понимал, что старик сразу пойдёт на огонёк и будет крутиться около хижины, пока не укокает их обоих.

- Нет, Лёвка, нам себя выдавать нельзя. Только дураки могут сидеть у костра, когда за ними охотятся.

- А где же мы спать будем?

- Ты эти свои интендантские привычки оставь, - резонно осадил его Димка. - Можешь одну ночку и не поспать. Молокоед уже третью не спит, и то ничего.

- Что же, так и слоняться теперь в темноте всю ночь?

Без меня им всё-таки трудно приходилось. На месте Димки я прикрикнул бы на Лёвку, и все. Но я сам дал волю Большому Уху: ведь ему же я поручил перед отъездом стеречь старика. Он и нос задрал, а толку в голове - маловато.

Спорили они, спорили и решили всё-таки костра не разводить, а ночевать около хижины. Тесно прижавшись друг к другу, потому что очень дрожали от холода, а мне думается, и от страха, они пролежали часа два. Старик не появлялся.

- Димка! - вспомнил Лёвка. - Ведь Молокоед приказал нам караулить старика, а мы караулим хижину.

- Старика караулить тебе поручено, а не мне! Иди и карауль!

Но Димка никогда не был обидчивым. У него хватило сознательности на то, чтобы забыть оскорбление, которое я нанёс ему, и они выработали план действий.

Спор произошёл только из-за винтовки. Димка взял на себя самое опасное дело: караулить у входа в пещеру, и поэтому хотел взять винтовку. Но Лёвка воспротивился: ему обязательно нужна была винтовка.

- Тогда ты и иди к пещере.