— Запомни: слова «невозможно» для науки не существует, — назидательно произнес Великий Физик. — А то, что ты теперь «перевертыш», забудь. На свете множество левшей, и ты не единственный, у кого сердце справа. По сути дела, для тебя ничего не изменилось. Вот для науки изменилось многое, пусть она и выкручивается! Да ей ведь не привыкать…

Прошло несколько месяцев исступленной работы. Великий Физик не щадил ни себя, ни УМ. И настал день, когда он, в свою очередь, послал срочный вызов Преземшу.

— Только без этих… видеошоу! Приезжай!

— Неужели получилось, Павел? — спросил Седов с порога. — А я уже потерял всякую надежду!

— Больно уж ты скорый, Абрагам. В науке сроков не устанавливают.

— Ну, рассказывай!

— Я пригласил тебя не cтолько для рассказа, — торжественно произнес

Великий Физик, — сколько для того, чтобы в твоем присутствии осуществить решающий эксперимент.

— Какой многозначительный тон! — скрывая волнение, пошутил Преземш. -

Ты меня заинтриговал. Это связано с «феноменом Соля»?

— Самым непосредственным образом. Похоже, я дал ему объяснение, — с наигранной скромностью подтвердил ученый. — Представь себе состыкованный концами отрезок бесконечно тонкой ленты, причем лицевая сторона одного из концов переходит в оборотную другого. Если двигаться по образованному таким образом кольцу, то рано или поздно окажешься в исходной точке, только вверх ногами.

— Лист Мебиуса?

— Или петля Мебиуса, как говорят иначе. Так вот, я предположил, что у нашей Вселенной есть зеркальное отображение. Любая точка во Вселенной-1 связана с подобной точкой во Вселенной-2 бесконечной петлей Мебиуса.

— Допустим, — осторожно сказал Седов. — Но что из этого следует?

— Представь теперь, что на лицевой стороне такой петли Мебиуса наша

Земля-1, а на оборотной — ее зеркальное отображение, то есть Земля-2. Вдоль самой петли расстояние между ними бесконечно велико. Однако их разделяет лишь толщина ленты, а она бесконечно мала. Я назвал ее барьером ирреальности, — добавил Великий Физик гордо, словно именно в названии заключалась суть сделанного им открытия.

— Насколько я понимаю, это лишь гипотеза? — сдержанно спросил Преземш.

— Вот мы ее сегодня и подтвердим, — с ноткой обиды ответил ученый.

— Еще раз.

— Еще раз? Неужели «феномен Соля»…

— Вот именно. Соль ухитрился преодолеть барьер ирреальности. Разумеется, то же самое, но в обратном направлении, сделал его зеркальный антагонист.

Произошел обмен, понимаешь? Вот почему у нашего героя сердце справа!

Седов вскочил.

— Значит, здесь не настоящий Соль?

— Они оба настоящие. Две ипостаси одного человека, ясно? Жаль, ничего не помнит. Было бы так интересно узнать о Земле-2. Ведь зеркальная симметрия может распространяться и на исторический процесс. А вдруг им удалось избежать того мерзкого, что омрачило нашу историю, — мечтательно проговорил

Великий Физик.

— Боюсь, ты противоречишь самому себе! — трезво рассудил Се-дов.

— Знаю, Абрагам. Но все в мире построено на противоречиях…

— Фантазируешь, Павел!

— Ученый без фантазии — нуль.

— А тебя не смущает, что амнезия Соля избирательна? Он ведь помнит происходившее до столкновения. И, если не считать «перевертыша», ничего парадоксального в его воспоминаниях нет.

— Мне это кажется странным, но не более того. Нельзя исключить, например, избирательную очистку и даже пересадку памяти от Соля-1 к Солю-2 и наоборот. Во всяком случае, по сравнению с зеркальной перестройкой организма это мелочь.

— Ничего себе, мелочь!

— Все относительно, Абрагам.

— А можешь объяснить фантастическое возвращение Соля? — недоверчиво спросил Преземш. — Тоже пустяки?

Великий Физик задумался.

— То, что произошла телепортация, у меня не вызывает сомнений. Но кто за всем этим стоит? Есть, правда, одно предположение…

— Ну?

— Пока говорить рано.

Седов обиженно хмыкнул.

— В школе ты был самым скрытным из нас. Таким и остался! Растолкуй по крайней мере, как Соль сумел перескочить через этот…

— Барьер ирреальности? — подсказал Великий Физик.

— Вот-вот. Только не забывай, что имеешь дело с абсолютнейшим профаном.

— Я связываю уникальную способность Соля с триангулярной составляющей пси-поля, у него она достигает поразительно высокой напряженности.

— Триангулярная составляющая… — неуверенно повторил Преземш. — А что это такое?

Великий Физик крякнул от досады.

— Ты не знаешь элементарных вещей, Абрагам. Смотри, вот система уравнений

Бардина-Прано. — Настенный дисплей высветил вязь математических символов. -

Если ограничить пределы колмогоризации…

— Довольно! — закричал Седов. — Ты что, смеешься надо мной, Павел? В школе мы сидели за одним пультом, и мои способности к точным наукам тебе известны.

— Как же, помню. Но думал, ты с тех пор поумнел. Не зря же стал

Преземшем!

Седов грустно покачал головой.

— Мне бы следовало обидеться, да не могу, потому что сам ценю себя не слишком высоко. Оттого, очевидно, меня и избрали президентом.

— Ох уж эта скромность паче гордыни, — проскрипел Великий Физик. — Так и быть, попробую объяснить на пальцах. Существуют экстрасенсы, или же сенситивы, телепаты, псиэнергисты. От нормаль-ных людей они отличаются способностью напрямую, без участия посредников — органов чувств, взаимодействовать с окружающей средой, обмениваться с ней высокоорганизованной энергией и ин-формацией. Их пси-поле не локализовано, как у прочих, а волнообразно распространяется в пространстве, оказывая влияние на его потенциал. Кстати, еще один природный дар — ясновидение это простейший частный случай телепортации.

— И твои уравнения…

— Уравнения Бардина-Прано дают лишь приближенное описание сложнейшего комплекса явлений. Полагаю, что более совершенный математический аппарат позволит досконально объяснить не только эти явления, но даже значительно более сложное — провидчество!

— Это уже мистика!

— Нисколько. Всему есть материалистическое обоснование. И если пересмотреть представление о времени…

Седов сдавил рукой лоб.

— Значит, Соль экстрасенс?

— Да, причем исключительной силы. Диапазон его сверхчувственного восприятия далеко выходит за рамки обычных, достаточно хорошо изученных проявлений. Удивительно, что сам он об этом не догадывается. Более того, с тех пор, как узнал о ст руктурной перестройке своего организма, испытывает что-то вроде комплекса неполноценности.

— Ты с ним продолжаешь сотрудничать?

Седову показалось, что Великий Физик старается скрыть смущение.

— В этом нет необходимости. Удалось смоделировать его уникальные способности. Сейчас в моем распоряжении генератор триангулярного поля напряженностью в тысячи «солей».

Преземш заговорил неожиданно жестко:

— Словом, человек превратился в единицу физической величины. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить», так что ли? И ты даже не поинтересовался его дальнейшей судьбой?

— Не до того было, — попробовал оправдаться Великий Физик.

— Эх, Павел, — с горечью сказал Седов, — люди всегда оставались для тебя на втором плане. — Вот и Соль, уже отработанный материал, да?

— Говорю тебе, был занят! — На этот раз в голосе ученого преобладало раздражение. — Кстати, ты тоже мог бы позаботиться о нем. Почему же не позаботился?

Преземш мучительно покраснел.

— Замечание справедливо. Я не имею морального права осуждать тебя, потому что сам поступил не лучше…

Эти слова подействовали на Великого Физика сильнее, чем упрек.

— Чего уж там, Абрагам… Действительно, неладно получилось. Но, поверь, я заглажу вину. Вот сейчас закончим эксперимент, и сразу же займусь Солем.

Обещаю тебе. Ну, по рукам?

Седов облегченно рассмеялся.

— Уникум ты, Павел. Почище, чем Соль!

— Мы с тобой заговорились, — произнес Великий Физик озабоченно. — Нам пора, пойдем.