В Радахе разместился мой командный пункт. Туда же прибывало свежее пополнение. В ночь на 3 марта 242-й гвардейский стрелковый полк произвел смену одного из полков 35-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшегося южнее крепости Кюстрин, а остальные части приступили к планомерной боевой подготовке.
Напряженная учеба в перерывах между боями стала в дивизии своего рода традицией. И, пожалуй, именно поэтому даже в таких тяжелых боях, какие нам пришлось выдержать при штурме цитадели, мы понесли относительно небольшие потери — 175 человек убитыми и 364 ранеными, уничтожив при том более 5500 гитлеровцев.
К концу марта положение на советско-германском фронте значительно изменилось в пользу Красной Армии. Войска 2-го и 1-го Белорусских фронтов разгромили восточно-померанскую группировку противника и вышли к его Данцигско-Гдынскому укрепленному рубежу. Шло непрерывное наращивание наших сил и средств на рубеже рек Одер и Нейсе, от которых до Берлина, как говорится, рукой подать. Совинформбюро сообщило, что войска 5-й ударной армии уже овладели Кюстрином.
Утром 25 марта меня срочно вызвали в штаб 8-й гвардейской армии. Приехал, иду прямо к командарму, а там — командующий фронтом. И сразу — вопрос:
— Сколько вам потребуется времени для овладения крепостью Кюстрин?
Я опешил.
— Но она же взята… Все слышали по радио…
— Вас не об этом спрашивают, — нахмурил брови маршал Жуков. — Отвечайте на мой вопрос: когда сможете овладеть Кюстрином и что для этого нужно?
— Товарищ командующий, мою дивизию совсем недавно вывели в резерв… И потом, мне не известна обстановка в районе Кюстрина… не знаю, что из себя представляет эта крепость, какие там силы, — отвечал я сбивчиво.
— А вы говорите, дивизия хорошая… — осуждающе бросил командующий фронтом в сторону В. И. Чуйкова.
— Лучшая в корпусе. Настоящая, штурмовая, — твердо заявил командарм и с некоторым удивлением взглянул на меня.
— Разрешите, товарищ маршал, провести рекогносцировку, а затем доложить вам сроки овладения крепостью, — обратился я к Жукову.
— Хорошо, — согласился он. — К вечеру разберитесь во всем, разработайте план штурма и доложите, какие требуются вам средства усиления.
По моей просьбе в рекогносцировочную группу были включены командующий артиллерией и начальник инженерных войск армии. На обратном пути в дивизию спрашиваю моего старого друга генерал-лейтенанта артиллерии Н. М. Пожарского:
— Николай Митрофанович, как же так получилось, что Кюстрин еще надо штурмовать, а было уже объявлено о его взятии?
Пожарский пожал плечами:
— Я могу, Георгий Иванович, ответить тебе лишь предположительно. Есть два Кюстрина: город — восточнее Одера и одноименная старинная крепость — на острове, омываемом Одером и Вартой. То, что в городе и сейчас наши, это я знаю точно — разговаривал со своим коллегой из пятой ударной армии.
— Ходили слухи, что в Кюстрине недавно был Гитлер, выступил там с речью и призвал свои войска не сдавать этот пункт ни при каких обстоятельствах, — заметил я.
— Правильно, — подтвердил Пожарский. — Гитлер приезжал именно в крепость Кюстрин. Допускаю, что наши войска ее все-таки брали. Бывает же так: возьмут, поспешат донести, а удержать не сумеют…
В действительности так и было в данном случае: один полк из 5-й ударной армии внезапно ворвался в крепость, но подвергся сильным контратакам противника и не выстоял.
Крепость Кюстрин, построенная еще в девятнадцатом столетии на острове, имела крепкие кирпичные стены толщиной 2,5 и высотой до 10 метров. С внешней стороны простирались земляной вал и глубокий ров, заполненный водой. Трое крепостных ворот — Кетские, Восточные и главные — Берлинские, а также мосты к ним прикрывались перекрестным огнем из фортов и редутов. По западному берегу Варты и в рощах северо-восточнее крепости гитлеровцы подготовили мощную полевую оборону в три линии траншей с многочисленными дотами и дзотами, эшелонированными в глубину. Так же, как и в Познани, все кирпичные строения перед крепостью и внутри ее противник приспособил для круговой обороны. По данным разведки, численность крепостного гарнизона превышала 2000 человек. Командовал им генерал-лейтенант войск СС Рейнфарт.
Сплошные болота и непроходимые топи в пойме Варты не позволяли развернуть наступление одновременно с нескольких направлений. Прорваться к крепости по суше можно было только с Юго-востока по железной дороге. Здесь я и решил нанести главный удар. Кроме того, намечалось переправить небольшой десант через Варту.
Боевой порядок дивизии строился в два эшелона: в первом эшелоне — 242-й и 246-й гвардейские стрелковые полки, во втором — 244-й гвардейский стрелковый полк. Завершить штурм планировалось в течение четырех суток.
26 марта 82-я гвардейская при поддержке 141-го отдельного минометного полка, двух дивизионов 100-й гаубичной бригады большой мощности, двух дивизионов 26-й тяжелой артиллерийской бригады, 43-й пушечной артиллерийской бригады с 185-м гвардейским артиллерийским полком, батареей трофейных 105-миллиметровых пушек, двумя ротами танков ИС и отдельной ротой приступила к выполнению своей боевой задачи.
Восемь часов продолжалась артиллерийская подготовка. Одновременно наша авиация усиленно бомбила полевую оборону немцев и крепостные сооружения. Тяжелые авиационные бомбы вдребезги разносили вражеские доты и дзоты. В крепостных стенах и фортах образовались проломы. Большие разрушения были причинены зданиям внутри крепости.
В 19 часов 30 минут части дивизии перешли в наступление. 242-й гвардейский стрелковый полк, преодолевая огневое сопротивление врага, вышел 1-м батальоном к железнодорожной платформе Кицербуш. Действовавший исключительно напористо 2-й батальон того же полка овладел дамбой, тянувшейся вдоль восточного берега Одера. Однако с рассветом 27 марта гитлеровцы подвергли дамбу сильному артиллерийско-минометному обстрелу и ударам авиации, а затем перешли в контратаку и потеснили оттуда наши подразделения.
На следующий день продвижения почти не было. Шла напряженная артиллерийская дуэль, активно действовала как наша, так и вражеская авиация. Штурмовые отряды окапывались, готовясь к новому решительному броску.
Большую часть дня я провел на НП командира 242-го полка и принял решение: с утра 28 марта 1-м батальоном этого полка вместе с отдельной ротой нанести повторный удар вдоль железной дороги и овладеть кварталами № 47, 44, 40; 2-м батальоном захватить квартал № 45 и крепостной форт. Наступать предстояло в очень узкой полосе и потому батальоны эшелонировались в глубину штурмовыми группами. В состав каждой штурмовой группы входили: стрелковая рота, две 45-миллиметровые пушки, два 76-миллиметровых орудия, 120-миллиметровый миномет, крупнокалиберный пулемет, два станковых пулемета, девять ручных пулеметов, саперный взвод, 100 фаустпатронов, два танка ИС и одна самоходно-артиллерийская установка (САУ-152).
Существенно менялся боевой порядок дивизии: 246-му гвардейскому стрелковому полку приказано было наступать вслед за 242-м полком.
В 7 часов 30 минут наша артиллерия нанесла новый мощный удар по всей обороне противника. Штурмовые отряды устремились вперед. 242-й гвардейский стрелковый полк с отдельной ротой сбил гитлеровцев с перекрестка железной и шоссейной дорог и вышел на дамбу. 3-я стрелковая рота ворвалась в квартал № 47, а бойцы отдельной роты захватили восточную часть квартала № 44.
2-й батальон к середине дня овладел фортом. В 17 часов 242-й и 246-й гвардейские стрелковые полки завязали ожесточенные бои в кварталах № 40, 42, 43, 44, 45, 46 и 47.
В это время на мой НП, выдвинутый к перекрестку дорог, прибыли генерал-полковник В. И. Чуйков и командующий бронетанковыми войсками 8-й гвардейской армии генерал М. Г. Вайнруб. Приезд их совпал с ударом вражеской авиации по боевым порядкам дивизии, и оба генерала чуть было не погибли от бомбы, разорвавшейся вблизи НП. Вайнруб успел прикрыть командарма и был тяжело ранен. У нас в дивизии ему определенно не везло. В Лодзи, прибыв к нам с тяжелым танковым полком, он тоже был ранен.