Раненого генерала увезли в медсанбат, а командарм вместе со мной занялся уточнением плана дальнейших действий. Решено было ночью опять обрушить на крепость всю мощь огня нашей артиллерии и высадить туда десант для захвата переправ через Одер. Командующий армией обещал оказать десанту помощь и бомбардировочной авиацией.

Когда он уехал, я сразу направился в отдельную роту, солдатам которой предстояло участвовать в десанте. В беседе с людьми особо подчеркнул, что они должны успеть высадиться на остров за пять минут до того, как наша бомбардировочная авиация закончит обработку полевой обороны немцев.

Десантники действовали очень хорошо. Не дав гитлеровцам опомниться от сосредоточенного огня нашей артиллерии и удара с воздуха, они ворвались в неприятельские траншеи, забросали гранатами дзоты, широко использовали фаустпатроны.

Успешно развивались события и на главном направлении. Утром 29 марта штурмовые отряды ворвались в крепость, а, к полудню остатки ее гарнизона капитулировали. Лишь комендант крепости Рейнфарт бежал за Одер с небольшим числом приближенных.

В боях за крепость Кюстрин 82-я гвардейская истребила до 1000 и взяла в плен 944 гитлеровца, в том числе 156 раненых. Уничтожено было 80 пулеметов, 16 минометов, 19 орудий, 6 танков и САУ, 150 автомашин, два склада с боеприпасами. Захвачено в качестве боевых трофеев: более 100 пулеметов, 500 автоматов и винтовок, 40 орудий, 62 автомашины, 2 бронетранспортера, 96 вагонов, 2 паровоза, 6 складов с боеприпасами, 4 продовольственных склада.

Наши потери были намного меньше. Даже потери десантированной отдельной роты оказались незначительными: из 156 человек было убито пятеро и ранено 20.

Отлично действовали наши саперы, обеспечивавшие переправу десантников и взрывавшие вражеские укрепления на пути штурмовых групп. Особо проявили себя при этом гвардии лейтенант Сергеев, гвардии старший сержант Пасеков, гвардии сержант Ковалев, рядовой Янакий. Смертью храбрых пали в этом бою гвардии сержант Лукьяненко и рядовой Усько.

Добрым словом хочу помянуть здесь и медиков, которые в трудных условиях самоотверженно боролись за спасение жизни раненых. Один только сержант Михайлов вынес с поля боя 46 солдат и офицеров. Высокую оперативность в оказании помощи пострадавшим в бою проявили капитаны медслужбы А. И. Агапова и И. Е. Сатановский, лейтенанты медслужбы А. Я. Чумакова и Г. С. Белинкова.

30 марта, как только я передал донесение об овладении крепостью Кюстрин, к нам приехал В. И. Чуйков. По-видимому, командарм сам хотел проверить, насколько основательно мы закрепились здесь.

Проверил и остался доволен.

— Будем считать, что ошибка исправлена, — коротко подытожил он.

Еще в январе 1945 года, после прорыва советскими войсками Вислинского оборонительного рубежа, гитлеровцы приступили к строительству многополосной, глубоко эшелонированной обороны на берлинском направлении. С особой интенсивностью эти работы развернулись в феврале — марте, когда неотвратимая угроза приблизилась к Берлину почти вплотную.

Созданию здесь устойчивой обороны благоприятствовали холмистая местность и густая сеть населенных пунктов с прочными кирпичными постройками, обилие рек, судоходных и ирригационных каналов. Общая глубина только первой полосы, или, как ее называли, предполья Одерско-Нейсенской оборонительной системы, достигала 20–40 километров.

Важнейшее значение противник придавал обороне перед нашим кюстринским плацдармом. Здесь первая полоса имела три-четыре позиции, каждая из трех-четырех траншей, связанных между собою ходами сообщения. Передний край прикрывался многорядными минными полями с плотностью до двух тысяч мин на километр фронта, проволочными заграждениями и малозаметными препятствиями. На танкоопасных направлениях были созданы противотанковые рвы и одиночные колодезеобразные окопы для солдат, вооруженных фаустпатронами.

Грозной преградой на пути советских войск к Берлину были Зееловские высоты, вздымавшиеся над старым руслом Одера на 40–60 метров. Используя их крутые — до 40° — склоны, изрезанные оврагами, противник создал здесь вторую оборонительную полосу.

За Зееловскими высотами проходила третья (тыловая) полоса вражеской обороны с передним краем по реке Флисс. Она тоже была хорошо укреплена и простиралась до реки Шпрее.

Вокруг самого Берлина один за другим следовали три так называемых оборонительных обвода. Первый — внешний — находился в 25–30 километрах от центра города и опирался на берега рек, каналов, пригородные лесопарки. Второй — внутренний обвод — тянулся в основном по окраинам Берлина, превращенным в мощные узлы сопротивления, которые соединялись тремя — пятью траншеями с пулеметными, минометными, артиллерийскими огневыми позициями и железобетонными дотами, эшелонированными в глубину. Границы третьего обвода совпадали с линией окружной железной дороги.

Для удобства управления обороной город делился на девять секторов, из которых восемь располагались по окружности, а девятый — в центре. В границах этого сектора находились важнейшие государственные учреждения, в том числе рейхстаг и имперская канцелярия с бункером Гитлера, а потому девятый сектор был подготовлен к обороне особенно тщательно. Центральные кварталы представляли собой батальонные узлы сопротивления с ротными и взводными опорными пунктами, которые располагались в отдельных зданиях и сообщались между собой подземными ходами. Улицы были забаррикадированы, а баррикады прикрыты огнем крупнокалиберных пулеметов и орудий прямой наводки. На перекрестках улиц устанавливались железобетонные колпаки и закапывались танки. Всего в Берлине насчитывалось более 400 железобетонных и броневых долговременных сооружений. Самые мощные из них, в Зоологическом саду и некоторых парках, имели высоту до 40 метров, делились на шесть этажей (толщина перекрытий 3,5 метра, стен — 2,5 метра). В гарнизоне каждого такого сооружения насчитывалось от 300 до 1000 человек. Наверху устанавливалось от четырех до девяти зенитных орудий калибра 128 миллиметров.

Общая численность Берлинского гарнизона превышала 200 тысяч человек, а всего на берлинском направлении оборонялось до миллиона человек. В их распоряжении находилось более 10 000 стволов артиллерии и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий, 3300 самолетов.

С нашей стороны против них было сосредоточено 2 500 000 человек, 42 000 орудий и минометов, 6250 танков и самоходно-артиллерийских установок, 7500 боевых самолетов. Такого количества сил и средств не применялось ни в одной из операций Советской Армии за все время Великой Отечественной войны.

Овладев крепостью Кюстрин, наша 82-я гвардейская стрелковая дивизия оставила там только один батальон, а все остальные свои части и подразделения сосредоточила на заодерском плацдарме. Мой командный пункт находился северо-восточнее Зееловских высот, в районе Запцига.

Все говорило о том, что нам предстоит участвовать в нанесении главного удара. К тому времени в дивизии насчитывалось 4780 солдат, сержантов и офицеров, причем 1827 из них только за последний месяц были награждены орденами и медалями.

Порадовало меня и новое пополнение. Среди вновь прибывших оказалось немало бойцов из знаменитого партизанского соединения С. А. Ковпака. При первой же встрече с ними я, конечно, стал расспрашивать о комиссаре этого соединения моем старом друге и наставнике С. В. Рудневе.

— Хороший был человек, — услышал я в ответ.

Меня это встревожило.

— Почему был? Где он теперь?

— Нема нашего Семена Васильевича… Погиб в Карпатах. Недалеко от Делятина… И сын его, Радик, тоже там убит, — разом заговорили несколько бойцов.

Радость встречи с этими славными хлопцами сменилась глубоким горем…

14 апреля был получен боевой приказ. Нашей дивизии, как и всей 8-й гвардейской армии, действительно надлежало наступать на главном направлении. Но пока она составляла резерв командарма. Ночью 15 апреля мы сосредоточились в лесу Гузовер на стыке с 5-й ударной армией.