Владимир Гривнин

Кобо Абэ-писатель и драматург

Любой японский критик, с которым вы заговорите о современной японской литературе и попросите перечислить наиболее выдающихся писателей, чье творчество в той или иной мере определяет пути развития японской литературы, одним из первых назовет Кобо Абэ. С именем этого писателя связан качественный скачок японской литературы, происшедший в последнее десятилетие.

Проблема внутреннего мира человека в нынешней Японии приобретает особую актуальность потому, что в этой стране как в фокусе сконцентрировались все или, во всяком случае, многие противоречия капиталистического мира Запада и Востока. В послевоенные годы экономика Японии получила значительное развитие.

Во всем мире заговорили об "экономическом чуде". Но при этом как-то упустили из виду другое "чудо". В стране с древнейшей культурой, в стране, где первая печатная книга появилась 1200 лет назад,- в этой стране происходит катастрофическое духовное обнищание личности. Духовное одиночество человека, отчуждение - явление, наблюдающееся в Японии в гораздо более обнаженном, так сказать, чистом виде, чем в любой другой капиталистической стране.

Кобо Абэ ставит перед собой задачу вскрыть конфликт между человеком и враждебным ему буржуазным миром, именно такова тема большинства его произведений. И это, естественно, привлекает внимание к его творчеству.

Кобо Абэ родился в 1924 году в семье врача. Вскоре после его рождения семья переезжает в Маньчжурию, в Мукден, где отец получает должность врача в клинике медицинского института.

В 1943 году, в самый разгар войны, Абэ едет в Токио и по настоянию отца поступает на медицинский факультет Токийского университета, но через год возвращается обратно в Мукден, где его и застает поражение Японии. В том же году умирает отец.

Крах японской империи совпал для Абэ с крахом его семьи, оставшейся без средств к существованию. Вернувшись в 1946 году в Японию, Абэ едет в Токио, чтобы продолжить образование, но на это не хватает денег, да и перспектива стать врачом не слишком уж заманчива. Все же в 1948 году он с грехом пополам кончает университет и получает диплом врача. Последний экзамен по специальности был самым трудным, и профессор, зная отвращение Абэ к медицине, согласился принять его только после того, как тот обещал никогда не заниматься врачебной практикой.

Первое произведение Абэ, которое было замечено критикой,повесть "Стена", удостоенная высшей литературной премии - Премии Акутагава за 1951 год. Абэ в то время находился под большим влиянием Кафки и написал нечто напоминающее "Превращение".

Повесть начинается с того, что герой "Стены" лишается имени под дверь выскальзывает его визитная карточка. Произошло, так сказать, отчуждение первой степени - герой без имени противопоставлен,, обществу или, вернее, вычеркнут обществом. Но этим дело не ограничивается. Отчуждение продолжается: у него внутри начинает расти стена, отгораживающая его от самого себя - с ним, если можно так выразиться, происходит отчуждение второй степени.

Весьма знаменательна для творчества Абэ тех лет небольшая повесть "Вторгшиеся" (1952), на основе которой написана пьеса "Друзья". Знаменательна она потому, что была первым подступом Абэ к теме, пронизавшей все его творчество,- столкновение человека и враждебного ему буржуазного общества. Во "Вторгшихся", а затем и в "Друзьях" показано истинное лицо буржуазной демо кратии и самого буржуазного общества, с которых сорвана рекламная этикетка. Сюжет пьесы строится на том, что в дом юноши врывается незнакомая ему семья и поселяется вместе с ним якобы для того, чтобы сделать его счастливым. Прикрываясь высокими словами о благе человека, о первостепенности его интересов для общества, эти люди своей "заботой" в конце концов доводят юношу до самоубийства.

Во всех последующих произведениях Абэ, и прозаических - а он в первую очередь прозаик-и драматических, автора интересует не столько проблема отчуждения человека, сколько проблема его отношений с обществом во всей ее противоречивости. Что есть человек в сегодняшнем японском обществе, что он для общества, и что общество для него? Понять, как Абэ отвечает на этот вопрос, а следовательно, понять пафос его творчества, можно, лишь обратившись к его знаменитой трилогии, поставившей его в число крупнейших японских, да, пожалуй, не только японских, но и мировых, писателей: "Женщина в песках" (1962), "Чужое лицо" (1964) и "Сожженная карта" (1967).

В трилогии показаны попытки человека найти опору в жизни, найти что-то главное, что даст ему возможность выстоять, выжить. Но в том обществе, в котором живут герои Абэ, сделать это невозможно, поскольку общество враждебно человеку. Каждый день, каждый час, каждую минуту человек ждет, что оно нанесет ему удар, и хочет встретить этот удар во всеоружии. Бороться или подчиниться, смириться? Это самый сложный, самый мучительный вопрос для героев Абэ, и он оказывается для них неразрешимым.

В романе "Женщина в песках" человека обманом засадили в песчаную яму, где он обречен пожизненно отгребать песок, наступающий на деревню и грозящий ее засыпать. Поначалу герой не знает, что делать. Может быть, отдаться власти неизбежного? Пески - засасывающая повседневность? Ну и что ж, думает он.

А может, для деревни спасение как раз и состоит в том, чтобы отдаться на их волю? "Да, песок не особенно пригоден для жизни.

Но является ли незыблемость абсолютно необходимой для существования? Разве все это отвратительное соперничество не возникает от стремления утвердить незыблемость? Если отбросить незыблемость и отдать себя движению песка, то кончится и соперничество". Мысль эта страшная, и она могла прийти в голову лишь человеку, не представляющему себе, что такое песок-повседневность, как он опасен. Отдаться на волю повседневности, отказаться от борьбы - вот к чему приведет подобная мысль героя.

Но деревня не хочет быть поглощенной песком. И для того чтобы этого не произошло, чтобы сдерживать напор песка, дешевлe всего засадить человека в яму. Для деревни как коллектива человек-ничто. Его интересы в расчет не принимаются. Совершенно так же, как общество в лице государства игнорирует интересы затерявшейся в песках деревни. И мы вдруг обнаруживаем, к какому абсурду может привести доведенная до крайности идея служения обществу в целом, если каждый член этого общества рассматривается как ничего не значащий болт в огромном механизме. Он соединяет отдельные части машины, но машина работает не на него, его собственное благо - ничто. Возникает вопрос: что же в таком случае человек - цель, во имя которой все делается, или средство для достижения какой-то цели? Нужно сказать, что в конце 40-х - начале 50-х годов именно так ставился этот вопрос японскими писателями, примыкавшими к Послевоенной группе. Нам трудно согласиться с правомерностью даже подобной постановки вопроса. Подходя к этому диалектически, можно сказать, что человек-средство для достижения высшей цели. Но эта высшая цель - служение человеку и тем самым служение обществу.