Один из важнейших моментов в развитии сюжета романа противоборство жизни и смерти - противоборство воды и песка. Герой находит в мертвом песке воду. Вода для жителей деревни это все. И поэтому герой понимает, что он нужен людям деревни, покинутым всеми,- у него появляется сознание своей социальной значимости. Пока пребывание в яме казалось ему бессмысленным, пока он считал жителей деревни своими врагами, его единственной целью было освобождение от их гнета. Теперь же человек осознал: то, что он делает в создавшихся условиях, не может делать никто другой, то, что он делает, и есть самое главное. Поняв, что он нужен людям, герой стремится служить им. Служить не какому-то абстрактному обществу, а обществу, состоящему из людей, и следовательно, каждому человеку.

Видимо, ничто не способно удержать человека на поверхности жизни, если им руководят лишь эгоизм и желание самоутвердиться в обществе, игнорируя окружающих. Герой "Чужого лица", не в пример герою "Женщины в песках", не захотел увидеть этого, и в результате - катастрофа.

Из-за глубокого ожога на лице человека образовались безобразные келоидные рубцы. Его уродство, как он считает, препятствует его взаимоотношениям с людьми. И он решается, казалось бы, на мелочь-прикрыть рубцы маской. В этом он видит свое спасение, возможность восстановить контакт с людьми. Вначале он даже не понимает, что мысль о маске приходит ему в голову потому, что он хочет бежать от самого себя, а не из окружающего его мира, как ему кажется. Но он еще не знает природу маски.

Маску, утверждает Абэ, "можно считать одним из способов укрыться от людей - стирая лицо, стирают и душу. Наверно, поэтому в давние времена палачи... инквизиторы... разбойники не могли обойтись без маски...". Маска призвана, "скрыв облик человека, разорвать связь между лицом и сердцем, освободить его от духовных уз, соединяющих с людьми". Порядок, обычаи, закон, по мнению автора, "эта готовая рассылаться песчаная крепость, удерживается тонким слоем кожи - настоящим лицом". Иными словами, автор отождествляет лицо человека с его совестью.

Поэтому, прикрыв маской "тонкий слой кожи-настоящее лицо", герой прикрывает совесть. Разве не то же самое делал Гитлер, освобождая людей от "химеры, именуемой совестью"?

Герой, надев маску, тоже превращается в насильника. Маска, которая, казалось, должна была бы помочь ему восстановить контакт с людьми, приводит к тому, что он берет в руки пистолет убийцы. И это уже навсегда отрезает ему путь к людям.

Итак, герой "Чужого лица" бессилен бежать от самого себя. Бегство же героя "Сожженной карты" бессмысленно и бесперспективно.

Безысходное, монотонное существование. Люди, впряженные в повседневность, безропотно влачат ее до конца дней, стараясь отгородиться от общества, самоутвердиться в своей скорлупе.

Нескрываемое отвращение к этим обывателям звучит в словах одного из персонажей романа: "Если смотреть сверху вниз (то есть, если подняться над толпой обывателей, которая копошится у тебя под ногами.- В. Г.), ясно осознаешь, что люди - шагающие животные. Кажется даже, что они не столько шагают, сколько, борясь с земным притяжением, усердно тащат мешок из мяса, набитый внутренностями. Все возвращаются. Приходят туда, откуда ушли. Уходят для того, чтобы прийти обратно. Прийти обратно - цель, и, чтобы сделать толстые стены своих домов еще толще, надежней, уходят запасаться материалом для этих стен" и запираются каждый в своем пенале - безликая серая масса, чтобы утром снова по сигналу почти одновременно повернуть ключи в дверях своих пеналов.

И тогда "толпа служащих, не похожих между собой, но и не различимых, как стена воды, вырвавшаяся из открытой плотины, заливает улицу во всю ее ширину".

Что это, высокомерие, пренебрежение к людям? Нет, это грустная констатация факта: как жалки эти людишки, обрекшие себя на бесцветное существование, не находящие в себе силы вырваться из этой засасывающей повседневности. Но даже в такой жизни человек не чувствует под ногами твердой почвы, он боится потерять и то мизерное, что имеет. Тогда он начинает судорожно искать средства, которые помогли бы обрести устойчивость. Пропавшему без вести, например, таким средством представляются дипломы. Дипломы автомеханика, радиста, школьного учителя, да все их иТяе перечислишь. Ему кажется, что если иметь письменное подтверждение своих знаний в самых разных областях, жизнь будет обеспечена-в какой-нибудь из них удастся прочно утвердиться. Но оказывается, что никакой диплом не может спасти человека, если человек пытается разрешить все конфликты с позиций обывателя. И тогда он бежит, бежит от этой жизни, от мелочного соперничества, бежит от самого себя. Так среди безликой толпы "изредка появляется человек, который уходит и не возвращается", даже если он и понимает всю тщетность попытки бежать от самого себя. И нас совсем не удивляет, что и агент, которому поручено найти пропавшего без вести, сам бежит от жизни, что они сродни друг другу.

Несоизмеримость сил, которые затрачиваются на то, чтобы выжить, с ничтожностью цели-вот что заставляет героев Абэ бежать от жизни. Поэтому в каждом человеке есть частица пропавшего без вести. Агент несется в машине по скоростной автостраде. Он готов мчаться по ней бесконечно, надеясь никогда не вернуться назад. Ему не хочется верить, что где-то автострада кончится.

Один из героев романа приводит потрясающую цифру - восемьдесят тысяч пропавших без вести в год, то есть один человек на тысячу жителей Японии (кстати, эта цифра не вымышленная, а взята из официальных источников). Она говорит об утрате чегото важного во взаимоотношениях человека и общества, об утрате духовного контакта между человеком и обществом в нынешней Японии, да и не только в Японии.

Человек в современном буржуазном мире одинок.

В каждом из своих романов автор возвращается к проблеме одиночества человека в нынешней Японии, где, казалось бы, люди так спрессованы, что не в силах остаться ни на минуту наедине с собой. Существует картина "Ад одиночества". Это очень старая японская картина. На ней по небу летит множество людей. Они теснят друг друга, обгоняют, отстают, но каждый из них одинок. Это души грешников, обреченных на вечное одиночество. Вот такое-то одиночество и имеет в виду Абэ, одиночество духовное, которое во много раз страшнее одиночества физического. И чтобы почувствовать это, человек совсем не обязательно должен оказаться в исключительных обстоятельствах, как это случилось с героями "Чужого лица" или "Женщины в песках". Герои Абэ начинают все отчетливее понимать, что каждый человек в их мире одинок, каждый отвержен в силу тех или иных обстоятельств. "Как знать, может быть, имеющие лицо не менее одиноки, чем я",- размышляет герой "Чужого лица". И он абсолютно прав. Одиночество в мире, в котором он живет, определяется не исключительностью человека, а характером самого этого мира, где каждый сам по себе, где каждому противостоит враждебное ему скопление людей, именуемое обществом.