С сердцем грустным, с сердцем полным,
То был плаватель могучий,
Трехмачтовый град плавучий,
Он, как конь донской породы,
Грудью сильной режет воды,
Грудью смелой в волны прет.
И, как сын степей безгранных,
На крылах своих пространных,
Но вот-вот уж с громом тучи
Мчит Борей с полнощных стран.
Нет! гигант грозе не внемлет;
И страшный когда-то ристатель морей
Победную выю смиренно склоняет;
И с дикою злобой свирепый Борей
На жертву тщеславья взирает.
И мрачный, как мрачные севера ночи,
Он молвит, насупивши брови на очи:
«Все водное — водам, а смертное — смерти;
Все влажное — влагам, а твердое — тверди!
Парус сорвали в мгновенье;
Доски с треском сорвались.
Стих, в моем созревший чреве,
Изрыгнуть, водам в позор!
Лишь презрительною влагой
И вдруг, о спасенье своем помышляя,
Заметив, что боле не слышен уж гром,
Без мысли, но с чувством на влагу взирая,
Я гордо стал править веслом.
Хотел бы я тюльпаном быть,
Парить орлом по поднебесью»
Иль волком выть по перелесью.
Хотел бы сделаться сосною,
Былинкой в воздухе летать,
Иль солнцем землю греть весною,
Иль в роще иволгой свистать.
Хотел бы я звездой теплиться,
Взирать с небес на дольний мир,
В потемках по небу скатиться,
Блистать, как яхонт иль сапфир.
Гнездо, как пташка, вить высоко,
В саду резвиться стрекозой,
Греметь в ушах ночной грозой...
Как сладко было б на свободе
Свой образ часто так менять
И, век скитаясь по природе,
То утешать, то устрашать!