воспротивиться действию яда Бэф.

Конечно, как любой Варн, он не любил применять столь изощренный способ борьбы,

но Лесс не оставила ему выбора — ни калечить, ни убивать ее не входило в его

планы, но вернуть по-хорошему не удалось, да уже и не удастся. Силой же

вернуться не заставишь — для нее он чужак и она будет биться до последнего, как

любое существо, не ведающее страха смерти. Осталось одно — парализовать,

обессилить, подчинить.

Была бы она обычным детенышем, хватило бы зеркала…

`Неприятно, малыш, знаю', - с пониманием заметил он, услышав ее стон. Варн уже

не металась — рухнула на крышу высотки, распластав руки, и слабо застонала,

вздрагивая. Теперь только мысленно желая свободы себе и смерти Бэф. Но тот

понимал, что Лесс еще достаточно сильна, чтоб предпринять попытку стряхнуть его,

взять реванш, потому не отпускал ее, крепко прижимал к поверхности, не ослабляя

хватки и на секунду, продолжал питать кровь своей ядовитой слюной. Лишь когда

железа над резцами оскудела, а Варн, придавленная мощным телом, еле дышала, Бэф

осторожно разомкнул челюсти, лизнул сочащуюся кровью ранку, заживляя ее

поверхность, и сел, переводя дыхание.

`Вот и все, печаль моя', - пальцы прошлись по волосам Лесс, по щеке. Варн со

стоном чуть приподняла голову, посмотрела на него пустыми глазами. Она была в

прострации и полностью во власти Бэф.

`Ничего, малышка, ничего', - успокоил он ее, подтягивая к себе. Лесс тяжело

вздохнула, уткнувшись ему в грудь безвольной куклой — и мысли, и тело словно

плыли в невесомости, теряя любые ориентиры, кроме одного — Бэфросиаст. Она

чувствовала раздражающий, удушающий дискомфорт в области шеи, но не могла и

пальцем пошевелить, чтоб дотронуться до ранки, выстроить логическую цепочку в

голове, чтоб понять, что произошло.

`Неприятно, знаю. Ранка еще долго будет напоминать о себе, но ты вернулась к нам.

Согласись, это малая цена за возвращение', - сказал он, подставляя лицо ветру,

и вдруг рассмеялся: `А ведь ты задела меня! Забавно… Что ж, пойдем, посмотрим

на смельчака, что решил забрать тебя у меня. Покажи мне дорогу к дому'…

Урва хитро щуря глаза, улыбнулся — вот и все, Лесс вновь с ними. Конечно, способ

возвращения…хм…м-м-м…

Палец Варн нащупал маленький шарик под кожей на шее: память об укусе Макруса из

клана Юзифаса. Правда тот промахнулся и не достиг желаемого эффекта — Урва

слишком стар и пережил столько укусов сородичей, что в его крови давно гуляют

антитела на любой яд. Но все равно неприятно настолько, что из горла до сих пор

вырывается невольное рассерженное шипение только от воспоминания о данном факте.

Н-да — не самый лучший способ возвращения в клан, но с другой стороны, самый

надежный. Теперь Лесс, как привязанная, будет следовать за Бэфросиастом и даже

если найдутся еще желающие завладеть столь перспективным детенышем, у них не

получится. Яд Бэф надолго осядет в крови молодой Варн и будет гнать ее к хозяину

сквозь время и пространство.

Урва криво усмехнулся, глядя с соседней крыши на вожака, обнимающего Лесс, и в

его голове возникло предположение — а не за тем ли Бэф и укусил ее? Предполагая

будущее и пресекая любые негативные всплески со стороны сородичей и самой Лесс.

И означало это лишь одно — Бэф ни за что не желает терять юную Варн. Его

увлечение не так уж мимолетно, как хочется думать Ойко.

Урва прикусил губу, чтоб не рассмеяться — прекрасно! Теперь он наставник

подружки самого вожака. Постоянной подружки! Достойной его…

Варн птицей сорвался с крыши и пошел в радостном кружении над городом в сторону

родной обители. Мечты, которым он редко предавался, рвались наружу навстречу

луне. Та удивленно смотрела на Варн и не могла взять в толк — сердиться ей или

смеяться над фантазером?

— Инга, не нужно мне повторять одно и тоже два часа подряд. Я прекрасно слышу и

соображаю. И не вижу причины для паники, — Вячеслав Игоревич, из последних сил

сдерживаясь, чтоб не сорваться на жену, пытался впихнуть ее руки в рукава плаща

и, наконец, вытащить из квартиры сына. — Два часа ночи, — раздраженно ворчал

он. — Вставать в семь. Спасибо, ночь удалась, выспался.

— Ах, тебе главное выспаться? А что сын погибает, не волнует?! — взвилась

опять женщина.

— Мам, я похож на погибшего? — спросил Игнат, глядя на родителей с лестницы.

Он сидел на верхней ступени и мечтал лишь об одном, чтоб они как можно скорей

покинули дом, оставили его один на один с мечтой о Чайке.

— Да, да! — нервно дернулась мать, и отпихнула руки мужа, сама надела плащ,

плаксиво кривя лицо от обиды на неблагодарного отпрыска и равнодушного мужа.

Отец виновато посмотрел на сына и, подбадривающе подмигнув, открыл дверь:

— Давай. Обещай больше в окно не прыгать…

— Я уже двадцать раз сказал — я не прыгал!

— А как же тогда… — начала опять мать и была бесцеремонно выдворена мужем на

площадку:

— Завтра позвоню, поговорим, — кинул он Игнату и закрыл дверь.

Парень, тяжело вздохнув, поднялся, шагнул в комнату и хмуро оглядел помещение:

как неуютно, пусто и мятно в квартире и в душе без Нее.

Игнат медленно прошелся по комнате, задумчиво оглядывая обстановку, провел

пальцем по царапине, оставленной ногтем девушки на поверхности стола, посмотрел

в темный проем окна и вдруг замер: в пластик со стороны улицы тихо скреблись,

словно загулявшая кошка просилась в дом.

Чайка?…Чайка!!

Парень рванул на звук, спеша впустить долгожданную гостью, даже не подумав, что

никто из живых и живущих не может скрестись в его окно, расположенное на

восемнадцатом этаже.

— Привет, — усмехнулся мощный мужчина, спрыгивая с подоконника на пол. Лесс

так и осталась бы на улице, но Бэф, не спуская нехорошего взгляда с парня,

протянул ладонь, и девушка, как сомнамбула, качнулась внутрь за вожаком, вложила

свои пальцы в его ладонь. Бэф притянул Варн к себе и поцеловал в лоб,

демонстрируя Игнату свою власть над понравившейся ему женщиной, давая понять,

что третьему даже виртуально меж ними места нет и быть не может.

— Вы… вы кто? — сжалось сердце человечка не от страха, что было бы более

естественно и понятно, а от ревности и обиды — почему девушка обнимает этого,

позволяет обнимать себя? — Чайка, — позвал он придушенно.

— Ее зовут Лесс, молодой человек, — снисходительно поведал Бэфросиаст.

Игнат вперил тяжелый взгляд в наглого и настолько элегантного, мощного и

уверенного в себе мужчину, что при всем желании тягаться с ним не представлялось

возможным. Но разве возможно влюбленному сердцу и ослепшему от этой

привязанности разуму смириться с фактом и принять его неоспоримость?