вопросительно посмотрела на подругу. Та вздохнула и подала стопку топиков. Люция

недовольно скривилась и сунув их в жерло машинки, с треском захлопнула люк. —

Ладно, ты права — глупейшая затея. Меня лично стошнит. Хотя. Почему бы тебе?

— Потому же почему и тебе! — отрезала Алисия и села напротив машины, ожидая

окончания третей сессии. Судя по скопившейся за четыре месяца кипе грязного

белья, останутся они с Люцией в прачечной до ужина. Вот и весь выходной. Первый

за десять месяцев службы, долгожданный и так бездарно потраченный.

— Ах, ну да, ты ж у нас невеста! Верность блюдешь.

— Представь.

— А он жених ваш, Игорь Владимирович?

— Отстань, — вяло огрызнулась Сталеску. Настроение и так было хуже некуда, а

если еще и в личные дела с размышлениями внедряться, то впору в бега подаваться.

Игорь писал и связывался с ней все реже и реже, что естественно настораживало и

подводилось к одному, вполне естественному выводу. Но Алисия не хотела думать о

плохом и списывала молчание любимого на его занятость в академии, и ее

загруженность молитвами сержанта Стокман…

— Он нас добьет, — вздохнула горько Маликова, присаживаясь рядом. И кто б

спорил?

Четыре месяца они изо дня в день проходят курс на выживание: пять раз в неделю

туннель со все больше усложненной системой прохождения, сутки вахта, сутки, если

очень и очень повезет, занятия по обычному расписанию, но с ночным караулом. В

итоге ни поспать, ни поесть, ни отдохнуть.

Слева раздался смех — группа девушек с их же призыва, из их же отсека казармы

сбились стайкой вокруг журналов мод и что-то весело обсуждали.

Люция с завистью покосилась на них:

— А нас словно нет.

— А откуда будем? Сколько раз они нас за четыре месяца видели? А мы их?

— Конечно, им так пахать не приходится, у них вот увольнительная каждую неделю.

Нет, почему им можно, а нам нельзя? Чем мы их хуже, а? Ты посмотри — это же не

срочницы — это же модели! А мы?! Тьфу! Я замучилась каждое утро по зеркалу один

и тот же кошмар смотреть!

— А меня от сериала, что в столовой транслируют, тошнит. Завтрак овсянка, ужин

овсянка. Обед не положен.

— И сон тоже. Я мечтаю о полноценном сне часов на двадцать.

— Без гимна оловянным солдатикам под ухо.

— Без лимита времени.

— И чтоб в детское время уже отбой.

— Ага.

Девушки дружно вздохнули, загрустив не на шутку — спали они и, правда, по три,

максимум четыре часа в сутки, что катастрофически сказывалось на их организмах.

Желание вздремнуть возникало за столом в столовой, в душе, пока выслушивали

инструктаж по прохождению очередного этапа.

— Может, Стокман из нас каких-нибудь суперагентов готовит? — предположила

Алисия. Действительно, как еще объяснить повышенную муштру двух девушек?

— Ага, после такого уровня тренировок мне лично и спецназ по коленную чашечку.

Сталеску согласно кивнула:

— И мне по туже пору.

Подруги замолчали, обдумывая данную тему, и переглянулись — каждой на ум пришло

одно. Они улыбнулись и хлопнули ладонями, договорившись. Держись `Смыв' — ох,

смоет тебя! Натренировал сержантик себе на голову! Ща мы тебе вспомним!

— Овсянку!

— Туннель!

— Вонючую жижу!

— Спарринг с шестью роботами!

— Персональный электроподъем!

— Свинство, мужланство, скотство!!

— Охрану мужского клозета!

— Убьем.

— Но! — выставил палец Алисия. — С умом! Хватит с нас Анаконд. Опять

вляпаться хочешь?

— Что предлагаешь? — заинтересовалась Люция. Она с колледжа привыкла быть

ведомой, а не ведущей, потому отдавала свою энергию солистке безоговорочно и

поперек нее в авангард не лезла — Алиса знает лучше, она старше на один месяц и

два дня, а значит умнее, сильнее и прочее.

Сталеску в раздумьях выгребала чистое белье из недр машинки и подмигнула

Маликовой, бухнув все это в корзину:

— Мы его пугнем для начала. Поймет — его счастье, нет — Аллах акбар.

Глава 3.

Она проснулась, клацая зубами от холода, и не понимала, спала ли вообще. Мааон

сидел за саркофагом на ступени, прислонившись спиной к спинке усыпальницы,

подкидывал маленькие хрустальные шарики в ладони:

— Сегодня ты опять идешь на охоту, — протянул, задумчиво поглядывая на полет

шаров. — Бэф зол. Но ведь повода нет, правда?

Повернулся к Варн, задумчиво уставился на нее, положив голову на край саркофага.

— Не знаю, — клацнула зубами Лесс, села.

— Не помнишь? У нас ничего не было.

— Может, и не было. Кому какая разница?

— Получается, кому-то — не догадаться кому, и какая — тоже, в общем, загадка,

но есть. Надеюсь, тебе не понравилось спать со мной, жестковато, да? А мне с

тобой. Хлопотно.

— Аминь, — Лесс с трудом поднялась с ложа и тяжело спрыгнула на пол.

— Странная ты, ох, странная, — с ноткой подозрения протянул Мааон, глядя, как

девушка пытается размять затекшие мышцы. И как можно разминать то, что потеряло

способность затекать? И как можно не помнить то, что было вчера, и чувствовать

холод, будучи по натуре и сути холодной, и мечтать о тепле, которого не

существует для них? Ледник мерзнет и мечтает о костре, что растопит его. — Ты

не похожа на Варн. Есть в тебе что-то, отличное от нас.

— Что? — на секунду заинтересовалась Лесс. Но Мааон промедлил с ответом ввиду

его отсутствия, а Варн забыла вопрос и тему беседы:

— Который час? — ею уже двигал охотничий азарт, желание насытиться и получить

сатисфакцию за прошлые неудачи. Бэф не должен сердиться из-за нее, он должен ею

гордиться.

— На охоту сегодня идут трое: ты, Рыч и Урва. Последний уже благополучно

вернулся.

— Удачно?

— Я не помню, чтоб его охота была неудачной.

— У него есть какие-то секреты?

— Он мыслит, как Варн, а не как человек.

— Что ты имеешь ввиду?

— Надеюсь, лишь твою молодость.