- Мало что от них осталось. Сгорели...

Витька с другом взяли по мешку и вышли из морга. Куда? И поехали они на вокзал. Взяли там билеты в общий вагон, выпросили у проводников два серых мешка из под белья, в которые положили полиэтиленовые с трупами. Дождались они поезда и вернулись в Питер. Говорят, никто даже не заподозрил, что в рундуках под пассажирскими сиденьями лежат трупы. Несли они останки Витькиных родителей по Невскому проспекту, дошли до своего дома, но в снимаемую квартиру трупы занести не решились. Оставили в дворницкой комнатушке.

- Вот свидетельства о смерти, - протянул Витька бумаги.

Следователь прокуратуры словам студентов в общем-то поверила, но на всякий случай решила задержать. А вдруг все это - брехня? А?!

К вопросу о том, как перевозят трупы. Оперативник, бывший в командировке в Молдавии, рассказал о раскрытой краже, случившейся в поселке со шпионским названием Шпиково.

Вороватые жители поселка вечерком приметили автомобиль, на крыше которого сиротливо лежал ковер немалых размеров. Добыча сама просилась в руки. Подойти и снять - минутное дело. Ковер оказался настоящим, классическим. Не синтетика какая-нибудь. Но тяжелым. Когда же его развернули, похитителям было не до красоты рисунка. Вместо этого они были вынуждены любоваться... трупом! Сообразив, что выносимые из домов в коврах трупы всегда криминальные, воры разбежались. Владельцы коврового изделия, хватившись пропажи, вопреки ожиданиям, не стали скрываться, а наоборот, принялись расспрашивать и искать труп. Казалось бы, если тайна раскрыта, то уноси ноги! А эти жадины искали и нашли. Они аккуратно закатали труп обратно в ковер, погрузили и, не боясь милиции, укатали себе из Шпиково. Оказывается, так они перевозили к месту захоронения свою умершую родственницу.

ВЫСОКООКТАНОВЫЙ ОТЕЛЛО

От М. Агатова

- Не приведи Господь, жить с таким пожаром в груди, - говорили сотрудники симферопольской милиции о поджигателе, глядя на обожженные стены автозаправочной станции. Но все по порядку.

Один водитель, в машине которого начал "подсыхать" бензобак, подъехал к АЗС, на трассе Симферополь-Николаевка. Вдруг на его глазах постройка станции вспыхнула, раздались заполошные крики. Кто-то попытался выпрыгнуть из горящего помещения, но какой-то ненормальный стукнул бедолагу по башке трубой и снова втолкнул внутрь. Дверь домика была подперта... "копейкой". В горящем помещении метались силуеты нескольких человек.

Случайный свидетель, схватив огнетушитель, поспешил на выручку. Заметив спасателя, ненормальный дядька бросил трубу, запрыгнул в свои жигули и дал газу. Дверь, до этого удерживаемая автомобилем, открылась и на улицу выпали мужчина, ударенный трубой и две женщины.

Общими усилиями, песком и пеной они погасили пожар как раз к приезду милиции. И тут выяснились интересные подробности. Оказалось, что пожар был сделан преднамеренно. Злоумышленник, некий Максимкин, хотел поджарить в огне работницу ГЗС и её гостей. Мужик с трубой был ревнивым мужем "королевы бензоколонки" Татьяны Медяшкиной. Приехав к ней, ревнивец устроил разборку. Находившиеся в операторской мать и зять Татьяны вступились за нее. Тогда взбешенный муж подогнал автомобиль к двери, подпер её задним бампером, потом разбил окно операторской и вылил в помещение несколько литров бензина. Спичка - и огонь заполыхал. Оказавшиеся в западне и в огне заметались. Зять Медяшкиной хотел было выпрыгнуть в окно, но получил удар трубой по лбу. Жертвы были на грани гибели, когда к заправке подъехала автомашина и водитель, схватив огнетушитель, поспешил на помощь. "Отелло" мигом сел в жигули и укатил. Его потом ловили.

На суде Максимкин объяснил, что никого убивать не хотел, просто надо было попугать жену. Но в итоге - 8 лет в ИТК усиленного режима.

От подполковника Г. Савельевой

Макароны в желудке

Милицейскую академию я заканчивала заочно, совмещая учебу и оперативную работу. Как мне это удалось, до сих не понятно. В то время у нас в отделе был начальник, который считал, что если есть одно высшее образование у сотрудника, то второе ему совершенно ни к чему. В обход этого начальника, я все-таки добилась разрешения на учебу, и до сих пор я горжусь и счастлива, что я добилась своего, что у меня есть специальное образование. До сих пор вспоминаю с ужасом все мои мучения. Дело в том, что начальник мой был не только глупый, но ещё и зловредный. В учебный отпуск не отпускал, и когда начиналась сессия, мне приходилось совмещать засады, задержания и... лекции, зачеты, семинары, рефераты. Но, несмотря на мои мучения, учиться было интересно, и мне очень нравилось совмещать роль "крутого" опера и невинной студентки. И все было бы хорошо, пока очередь не дошла до судебной медицины.

В связи с тем, что я всюду опаздывала, на вскрытие в морг я тоже опоздала. Суровый полковник, патологоанатом, меня с позором выставил, и на вскрытие не допустил. Так как зачет все равно нужно было сдавать, моя знакомая бабушка (квартира её неподалеку от больницы), оставила меня у себя ночевать, а утром, ругаясь, за руку, как ребенка, отвела меня в этот злосчастный морг. Естественно, на зачет я попала уже с другой группой, где все были мне не знакомы. Сначала суровый преподаватель читал лекцию, которую я даже и не слушала, а "прокручивала" комбинации, что наврать на работе глупому начальнику. И в тот момент, когда в моей голове сложилась классная комбинация, все встали и отправились на вскрытие. В тот период я уже много лет работала в милиции, удивить меня уже чем-то было сложно. Повидала я всего, и трупы тоже. В обморок не падала. Будучи очень брезгливым человеком, патологически чистоплотным, я совершенно спокойно во время обысков рылась в мусорных ведрах, грязных чужих вещах, а после работы старалась сразу забыть все неприятные ощущения, ходила на выставки, посещала музеи. Но сразу после работы (и это профессиональное) мы обычно всей командой принимали по стакану, да и не по одному, иначе не выдержать. Но в морге получилось все не так легкомысленно, как я предполагала.

Вначале я встала позади всех, а так как я училась в академии в группе уголовного розыска, женщин в группе не было вообще. Ходила я всегда в гражданской одежде, но в этот раз пришла в форменной, чтобы суровый полковник-патологоанатом меня не выгнал. Капитанская форма мне была к лицу, я вообще люблю то время, когда я была капитаном. Вроде уже и солидный человек, капитан все-таки, а с другой стороны, ещё не майор, и спрос с тебя не тот. В общем, это был прекрасный период. Так вот, стою я позади всех, и с тоской жду, когда эта "мутота" закончится. И вдруг слышу голос преподавателя: "Пропустить капитана вперед". В форменной одежде я одна, все мужчины в "гражданке", и эти гады мгновенно расступаются и оказываюсь я у самых ног трупа. Труп пожилой женщины. А так как я наделена от природы богатым воображением, то помимо воли представляю эту женщину молодой и красивой, полной жизни и любви, матерью, представляю, как она рожает, занимается любовью, готовит на кухне, работает, в неё влюбляются, и все это проносится в моей голове за считанные секунды. А патологоанатом в это время демонстрирует немецкий нож, в свое время вывезенный полковником из фашистской Германии. Потом начинает показывать класс. Он действительно классный профессионал, и я это вижу, но чувствую, что я сейчас умру. Не просто упаду в обморок, а именно умру. Чтобы не умереть, я собираю волю в кулак, и... наблюдаю. А он режет, режет ловко, умело, профессионально, и мне становится понятно, что делает это он только для меня одной, чтобы поразить своим умением. Внезапно я понимаю, что он точно так же резал бы и меня, если бы я лежала вместо этой женщины. Но я продолжаю наблюдать. И делаю это до тех пор, пока все не заканчивается. Уже трое мужчин вышли - им стало плохо, все остальные выскочили мгновенно, как только процесс закончился, а я все разглядывала. Я разглядела макароны в желудке (женщина перед смертью плотно пообедала), разглядела женские органы, которые острейшим довоенным немецким ножом были на моих глазах превращены в тонко нашинкованное мясо. Потом мне сказали, что я держалась мужественно, просто была чересчур бледна. А я помню только, что, когда я вышла на воздух, группа товарищей предложила мне пойти попить пива, в ответ я отрицательно молча мотнула головой и побрела по улице в бессознательном состоянии, пока не дошла до какой-то разливочной. Подошла к буфетчице и сказала: "Двести". Буфетчица - молоденькая девочка - переспросила: "Что двести?" "Коньяку"...